– Какая ты темненькая, прямо цыганка. И личико смуглое, совсем южная девочка. Ну заходи, заходи, я уж тебя заждалась.

– Я не опоздала? – испуганно спросила Ирка.

– Ну что ты, наоборот, ты удивительно пунктуальна. Хвалю. Да проходи же.

Ирка шагнула вперед и в изумлении остановилась. Номер был роскошным, по-старинному роскошным, как в кино. Белые с позолотой двери, подвески хрусталя, столики с гнутыми ножками и множество ваз. И в каждой вазе стояли букеты сухих цветов. Пучки сушеных трав свешивались даже с золоченой люстры. Их запах смешивался с дымом ароматических палочек, дымящихся в расставленных по всей комнате крохотных курильницах. От приторного дымка кружилась голова.

– На пещеру волшебницы похоже, – улыбнулась Ирка.

– Я знала, что тебе понравится, – удовлетворенно кивнула Рада Сергеевна.

Ирка была не уверена, что ей здесь действительно нравится. Непривычная роскошь пугала ее, а странные запахи, наоборот, притягивали. В них чувствовалось что-то давно знакомое, но позабытое, нечто, сулящее радость, но одновременно и внушающее тревогу. Ирка одернула себя – нечего выдумывать глупости, делом надо заниматься! Повинуясь жесту Рады Сергеевны, она села на диван.

– Ну что ж, девочка, я проверила твои тесты, и мое первоначальное мнение лишь подтвердилось. У тебя уникальные языковые способности.

– Спасибо, – тихонько шепнула Ирка.

– Спасибо говорят за комплименты, а тут чистая правда. В моей школе мы даем детям знания нескольких языков. Сама догадываешься, обучение стоит недешево. – Рада Сергеевна лукаво поглядела на Ирку. Девчонка напряглась. Если сейчас скажет, что за учебу надо платить, придется подниматься и уходить. Взять такие деньги все равно неоткуда.

– Девочка, в двенадцать лет свободно говорящая на трех языках, – это интересно, но… – Рада задумчиво покачала головой. – Наши выпускники, не в двенадцать лет, конечно, но к окончанию школы, тоже свободно владеют английским, французским и немецким. Понимаешь, все дети способны к языкам, если, конечно, правильно учить.

Ирка окончательно пала духом. Языки были ее гордостью, в классе она была такая одна, на языковых курсах – тоже. И вот оказывается, что для Рады и ее школы Иркины три языка – фигня, все так могут.

Рада Сергеевна пристально поглядела на Ирку, словно оценивала впечатление от своих слов. Потом улыбнулась и подняла окольцованный золотом палец, призывая к вниманию.

– Но! Для нас было бы интересно иметь в своих стенах ребенка-полиглота, владеющего десятком языков. Руководитель твоих курсов говорил мне, ты пыталась заниматься еще испанским и итальянским, но вскоре бросила, хотя преподаватели тебя хвалили. Силенок не хватило? – Рада Сергеевна глядела на нее испытующе.

Ирка опять съежилась. Ей захотелось убраться подальше от Рады Сергеевны с ее пахучими травами, почему-то вселяющими в душу мир и успокоение, и такими неудобными вопросами, заставляющими Ирку смущенно прятать глаза. Она совершенно не собиралась сообщать о своих проблемах этой совсем незнакомой женщине. У нее есть гордость!

– Я… у меня не хватало времени и…

Взгляд Рады стал сочувственным и таким глубоким, все понимающим, что Ирка почувствовала – врать этой женщине нельзя! Даже в мелочах. Стыдно.

– Дорого очень получалось, – шепотом призналась Ирка. – У меня таких денег нет.

– Дорого, – повторила директриса и вдруг, взяв одну из курильниц, поставила ее на столик перед Иркой. – Правда, приятный запах?

Запах был странным. И опять-таки смутно знакомым.

– Самостоятельно не пыталась заниматься?

Да чего она хочет? Ирка ж не машина для заучивания иностранных языков. Ей и телик иногда посмотреть хочется, с Богданом в охоту на орков погонять, у Таньки посидеть… Но Ирка хорошо понимала: как и всем взрослым, Раде Сергеевне эти важные дела совершенно безразличны.

– Иногда занималась. Совсем чуть-чуть, – уточнила Ирка. Неужели проверять станет?

Стала. Рада Сергеевна положила перед Иркой листок с текстом, чистую тетрадь и резную деревянную ручку, почему-то завернутую в носовой платок.

– Пиши перевод.

Ну зачем же она трепалась! Ирка склонилась над текстом. Кажется, итальянский? Да она года полтора к итальянскому не прикасалась! Сейчас у нее ничего не выйдет, и получится, что она наврала, нахвастала, и внимательный интерес, мерцающий в синих, таких молодых глазах Рады Сергеевны, мгновенно сменится презрением к врунье… Напряженно закусив губу, Ирка принялась вчитываться. Ха, а не все так плохо! Смутные, полузабытые слова неожиданно начали выстраиваться во что-то связное. Ирка вытряхнула деревянную ручку из платка и принялась писать. Ручка оказалась ужасно неудобной. Неужели нормальной нет?

– Вот. – Ирка протянула директрисе готовый перевод. – Я плохо помню итальянский…

– Ничего, – ответила та, задумчиво вглядываясь в кривоватые Иркины строчки. – Вполне даже прилично. Особенно если учесть, что это вовсе не итальянский. Это латынь. – Рада подняла голову, всматриваясь в ошарашенное лицо Ирки.

– Но я никогда не учила латынь, – запротестовала Ирка, яростно почесывая ладонь. – Как же я могла перевести?

– Вот именно, как? – развеселилась Рада Сергеевна. – Что ты ладошку дерешь?

– Ничего, ерунда, – покачала головой Ирка.

– А ну-ка, покажи. – Женщина властно протянула руку, и Ирке ничего не оставалось, как подать ей свою. – Покраснение, – протянула Рада, и Ирке показалось, что в ее голосе звучит разочарование. – Отчего это? – и, видя Иркино смущение, потребовала: – Ирина, ты должна мне все рассказать! Это очень, очень важно. Ты даже не представляешь, насколько, – настойчиво глядя Ирке в глаза, повторила Рада Сергеевна.

Ирка нахмурилась – не нравились ей такие заявления. Что значит все рассказать? У любого человека могут быть тайны! Она независимо повела плечом:

– Ручка ваша, наверное, из осины сделана. А у меня на осину – аллергия.

– Аллергия? Всего лишь аллергия?

– Ну да, – кивнула Ирка, изумленно глядя на Раду. Ничего себе «всего лишь», теперь дня два чесаться будет. – Около нашего дома осина растет, я маленькая была, даже ходить возле нее не могла. Когда выросла, получше стало, но стоит дотронуться – сразу кожа красная и чешется.

– Ах, вот оно что! – В голосе Рады слышалось явственное облегчение. Почти неслышно она пробормотала: – Конечно, постоянный контакт! Вот почему такая слабая реакция!

Снова обернув ручку валяющимся на столе платком, директриса убрала ее прочь. Интересно, у нее тоже на осину аллергия?

– Так, теперь последнее испытание, – бодро заявила Рада, и Ирка ошеломленно уставилась на фолиант, который директриса держала в руках. Это был огромный том, совсем не похожий на обычные книги. Кожаный переплет охватывали тускло отблескивающие металлические уголки. Рада откинула стальную застежку, и перед Иркой раскрылись желтые ломкие страницы, испещренные непонятными черными значками.

– Я не знаю таких букв! – воскликнула Ирка. Она вдруг поняла, что боится читать эту странную книгу, но одновременно та словно притягивает к себе, совсем как запах Радиных трав.

– А ты попробуй, – тихо, почти шепотом сказала Рада Сергеевна. Ее ладонь легла Ирке на затылок, мягко, но настойчиво пригибая голову к странице. – Попробуй же.

Ирка невольно глянула на текст. Страница шевельнулась, словно крыло бабочки, и Ирке почудилось, что странные буквы паучками мечутся по листу. Она тихо охнула, вдруг ощутив, что вот сейчас, вот еще минутку – и она поймет, узнает, что же там написано – без букв, без слов.

– Это поможет сконцентрироваться, – прошелестел тихий голос над головой, и к Ирке подвинули пахучий пучок трав. Курильница выдохнула ароматный клуб дыма прямо в лицо, Ирка судорожно вздохнула и… провалилась в темноту.

Толстый мясистый стебель жадно тянулся к добыче. Ирка ударила по нему кулаком. Упругая мякоть лопнула, разбрызгивая одуряюще пахнущий сок. Разлетающиеся капли выжгли проплешины в рыхлой земле. Ярко-алый цветок величиной с Иркину голову метнул в лицо волну аромата – и вдруг оскалился рядами мелких, но острых зубов. Душистые зеленые заросли придвигались все ближе, грозя навалиться, подмять… Ирка хотела бежать, но облепленные грязью кроссовки стали просто пудовыми.