- Он?! - возмущенно. - Он просто набивает карман, - фыркнул Атавиус, но сказал это уже тише, даже не требуя ответов и возражений. Ольберт промолчал.
- Наш общий карман, - мило уточнила Лили. Анндем решил, что его мать сейчас вновь кокетливо растянула пухлые алые губы в улыбке.
- Я думаю, на этом наше собрание окончено. Не хочу больше спорить с тобой, зять. Главное, что наши дела идут гладко и все основные препятствия мы уже устранили. Дай Бог, и Хельга для нас чего-нибудь урвёт, - подвёл итоги Ольберт.
- Пусть будет, как будет, - сказал Атавиус. Судя по скрипу, они начали вставать со стульев.
- Милый? - писклявый голос Оливии. Анндем успел забыть об её присутствии в зале.
- Иди, проведай детей, - отмахнулся от женщины Ольберт и пошёл на выход за всеми.
Дети переглянулись, Анндем дождался момента, когда взрослые окончательно разойдутся, по привычке сжал руку сестры в своей руке и в спешном темпе отправился с ней возвращать чудо-ракушку на место, пока отец не обнаружил пропажи.
С приходом осени на сад роз будто пролилось золото: растения впитали желтизну, местами смущенно краснея, местами вспыхивая апельсиновыми оттенками. Многие виды роз уже отцвели, редкие одинокие бутоны стали жалкими призраками ушедшего лета. Но не сдавались розы породы "Рин". Прибывшие с чудесного края - Энеиды, - смелые и раскованные красавицы, чьи лепестки напоминают кровавые капли, оросившие первый снег. Шипы их острее лезвий, и нередко хозяйки используют их в качестве игл. Стебли же всегда тянутся высоко к солнцу, даже зимой их крепкие головки пробьются сквозь сугробы, глядя на путников единственным лунным глазом, окроплённым винными пятнами.
В эту пору года Хельга, в отличие от погибших цветов, распустилась. Ещё летом была без кровинки в лице, тощая мышь, а сейчас вся румяная, аппетитная, как только что высунутая из печи булка - свежая, манящая и тёплая.
Меняла платья одно за другим, самые роскошные ткани, самые дорогие украшения, а пошивка от лучших портных Сандры. И Король ходил подле неё - весь светился от счастья в обществе леди Ричворд. Будто помолодел лет на пять, и седина, и лысина на макушке почти не портили счастливый лик правителя.
Семейство Либерти было в шагу от абсолютной благодати. Его Величество Клаус Олигьери стал ещё теплее к ним и преподнёс скромный дар, расширив территорию графства. Ольберт Кид сиял от восторга, управляя теперь и новыми частями владения Атавиуса. Казалось, что в жизни Либерти наступила белая полоса.
Однако нечто никому неизвестное слегка омрачало леди Хельгу. Анндем разглядел сомнение и печаль в её глазах. Что-то тревожило душу его тёти, но счастливые члены семьи, казалось, не замечали этого, пока почти каждый день озарялся хорошей вестью.
Анндем не говорил с ней об этом. Тётя не очень любила беседовать с племянниками и, если делала это, то разговор обычно не заходил дальше светских тем.
Анндем не заметил, что в последнюю неделю она ещё больше переменилась. Мальчик не хотел вновь обращать внимание и замечать детали, его не касающиеся, ставшие новыми играми взрослых. Даже его азарт к подслушиванию семейных советов угас.
Он играл с сестрой, вместе они разыгрывали слуг, устраивали маленькие и большие шалости во дворце, получали за это добрую трёпку, но не останавливались. Так текли деньки восьмилетней девочки и девятилетнего мальчика из графской семьи, и их всё устраивало.
Привычная колея остановилась в тот день, когда они с Эриэл только проснулись. Вообще-то у них были раздельные покои, но Анндема правила не останавливали: ночью он сбежал к сестре и остался у неё до самого утра. Видимо, их тётушка прознала об этом, когда обнаружила пустую спальню маленького лорда.
Она без стука отворила двери комнаты Эриэл и улыбнулась своей догадливости, увидев рыжего сорванца, разлёгшегося в нижней сорочке у камина, на тёплой шкуре белого медведя.
Анндем вскочил на ноги от такой внезапности и понял, что сейчас его отчитают. Хотя, это было бы странно, ведь тётя старалась избегать разборок в семье сестры, ругали Анн и Эриэл мать с отцом, а иногда и дядя, но сейчас последнего не было во дворце.
- Мне матушка велела навестить сестру, - стал придумывать ложь на ходу мальчик. - Сказала, что Эриэл нездоровится и нужно принести ей тёплого молока.
Обман был жалким, Анндем сам это понял. Ведь, если бы всё было в самом деле так, Лили послала бы к Эриэл слугу, а не сына, да и не разрешила маленькому лорду идти в таком неопрятном виде после сна.
Анндем очень удивился, услышав ответ тёти:
- Да? Хорошо, - она кивнула так, будто поверила.
Мальчик поспешил ещё раз кивнуть. Эриэл тоже удивилась доверчивости леди Хельги, наблюдая за их с братом диалогом. Она не соизволила даже подняться с кровати, лениво зевая. Походила на сонливую кошку, готовую пролежать так целый день.
- Вам что-нибудь нужно? - спросил у Хельги Анндем.
Женщина забегала глазами по комнате в напряженном молчании, рождая в голове свои трудные мысли, которые вскоре небрежно сорвались с уст:
- Отныне можешь звать меня своей матерью. Ты теперь мне сын.
Анндем всегда считал, что "отвисшая челюсть" - это забавная метафора из книги, преувеличенная выдумка авторов, однако сейчас на себе прочувствовал, что это такое.
07.05.1200 г.
Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр
Хельга
На плечах небрежно разметались рубиново-рыжие волосы, сплетённые пальцы туго сжались, морщинки залегли меж огненных бровей, а потный лоб напряженно нахмурился.
Она стояла на коленях у алтаря и громко молилась. Молилась так, как молятся осужденные в шаге от виселицы. Как молятся немощные старики, боящиеся кончины. Как молятся матери за детей, возлежащих на смертном одре.
- О эйф Биллеандр, Бог Богов, Господин Господ, прошу, услышь мои мольбы и убереги мою душу! - она кричала без страха, что кто-то услышит. Дом был пуст. Холодная комната погружена в одиночество. Уединение четырёх стен разрушает лишь одна женщина, напуганная до смерти.
- Прошу тебя, пощади невинное дитя, не дай ему поплатиться за мои грехи! Спаси мою жизнь, не дай кануть в небытие! Убереги нас от смерти, о, Творец!
Перед ней не было Бога. Свечи отбрасывали игривые тени на его портрет. Биллеандр на холсте как живой, истинное воплощение гордости и величества. Холодный взгляд нарисованных глаз сосредоточен на Хельге. Но внимал ли настоящий Биллеандр её мольбам в этот момент?
- Я совершила преступление! Я совершила убийство! - женщина заплакала, широко распахнув глаза, и снова зажмурилась через мгновение. - Я каюсь в своих грехах и молю о прощении! Только ты... Только Вы можете меня спасти! Я верю, что Вы слышите мольбы своего народа и спасаете души обречённых! Спасите мою жизнь и жизнь мальчика!
Где-то за закрытыми ставнями прогремел грохот. Его можно было принять за раскат грома, но сердце замерло, отказываясь в это верить, и Хельга побледнела в ожидании худшего. Нет, - говорило сознание, - это точно не глас природы. Это звук приближающейся смерти. Её твёрдые мерные шаги.
Полоска бледных губ плотно сжалась. Хельга застыла, словно каменное изваяние, всё ещё стоя на коленях. Не двинулась даже в тот момент, когда с грохотом сорвалась дверь с петель. Мечники в серебристых доспехах ворвались в каменный зал. Звуки топота стальных башмаков эхом отбились от стен и ударили по ушам Хельги. Шумное вторжение опорочило молитвенный зал. Хельга не шевелилась до тех пор, пока не почувствовала резкую боль в районе груди. Тогда она позволила себе опустить голову и увидела окровавленное остриё меча, торчащее из впадинки меж грудей. Хельга сплюнула густой кровавый сгусток, а рыцарь рывком извлёк орудие, дав ещё теплому телу упасть, наконец-то освободив её от позы молящейся богини.
07.07.1208 г.
