– Ладно, – сдался Иван Митрофанович. – Будь по-вашему. Завтра его заберут из СИЗО и определят в больницу.

– Нет! – заявил Ильин. – Надо забрать его сегодня. Он может не пережить эту ночь.

– Хорошо, – нервозно сказал Михалев. – Сегодня он окажется в больнице под круглосуточной охраной. Завтра с утра дело будет у вас. Вы лично отвечаете за его завершение. У вас все?

– Да, Иван Митрофанович, спасибо.

– Ну, Ильин, смотри. До связи. – Начальник отключился.

Андрей удовлетворенно кивнул, поднял трубку телефона и набрал номер.

– Четыре «А», оперативный отдел, Грибин, слушаю, – прозвучал голос Михаила.

– Миша, это Ильин. Леша на месте?

– Да. Только подошел.

– У тебя все готово?

– Осталось только распечатать.

– Давай заканчивай и все ко мне.

– Понял, – сказал Грибин и отключился.

– Алло, слушаю, – с сильным кавказским акцентом сказал человек, приложив мобильный телефон к уху.

– Сурен Мирзоевич, это я, – взволнованно протараторил его собеседник. – Вы меня слышите?

– Да, – сухо ответил кавказец.

– Вы же сказали, что все будет улажено?

– Что-то не так?

– Сегодня приходил полицейский и допрашивал Вику.

– И что Вика сказала?

– То же, что и другим.

– Правильно. Тогда чего ты боишься?

– Он забрал записи с камер видеонаблюдения.

– Ты до сих пор не уничтожил их?

– Закрутился. Хотел сегодня это сделать, но не успел.

– Ай-ай. Как неосмотрительно с твоей стороны. Но я думаю, дело поправимое. Как того полицейского зовут?

– Лейтенант Алексей Копылов.

– Лейтенант? – с усмешкой протянул кавказец.

– Ага.

– Ну, тогда это не проблема. Пусть полюбуется, потом забудет. Сам не захочет, мы поможем. Что-то еще?

– Да. Без письменного распоряжения Лукьянова я не могу вступить в должность временного исполняющего. У меня руки связаны.

– Ничего. Потерпи немного. Скоро он все подпишет. Наши люди над этим работают.

– Хотелось бы побыстрее.

– Быстро только кошки родятся. Сядешь ты в его кресло, не сомневайся.

– Спасибо, Сурен Мирзоевич. Успокоили.

– Давай. До свидания. – Кавказец нажал отбой.

«Смешно, когда овца попадает в волчью стаю и считает себя ее полноправным членом», – подумал он, усмехнулся и убрал телефон в карман.

– Друзья! – начал Ильин и окинул взглядом всех присутствующих. – Ситуация очень интересная. Я встречался с Лукьяновым, и вот какая штука получается. Он сидит в пресс-хате, его там обрабатывают, а за что – ему неизвестно. Его отметелили так, что на нем живого места нет. Сломали мужика по полной. Он готов написать чистосердечное признание и взять на себя еще одно убийство.

– А кто ведет следствие? – спросил Копылов.

– Тюрин из Советского РУВД.

– Коновал? – Алексей подался вперед и облокотился о стол.

– Он самый.

– Да, – протянул Копылов. – Попал мясной король. Тюрин из него котлету сделает.

– Уже. Ты бы видел его физиономию – фарш. Поэтому я связался с Иваном Митрофановичем, попросил отстранить Тюрина от дела и передать его нам. Сегодня Лукьянова переведут в больницу и приставят круглосуточную охрану.

– Это правильно. – Алексей одобрительно кивнул. – Если он чистуху подпишет, не видать нам его как своих ушей. Меня интересует другой вопрос. Почему Лукьянова так быстро отправили в СИЗО? Ведь кроме следов пороховых газов и отпечатков пальцев на пистолете никаких доказательств нет. Больше того, оперативники, прибывшие на место, устроили там показуху. Они опросили только секретаршу, хотя в здании работают как минимум сто человек.

– Сто семьдесят пять, – уточнил Грибин.

– Ага, вот-вот. – Копылов благодарно кивнул Михаилу. – Все они были на месте. Охрана никого не выпускала и не впускала. Эти олухи даже не удосужились проверить записи с камер слежения, что уж говорить о качестве оперативно-разыскных мероприятий.

– Так, давай все по порядку, – сказал Ильин и достал блокнот.

– Хорошо. Приезжаю я в офис около одиннадцати часов, поднимаюсь на директорский этаж, звоню. Дверь автоматически открывается, я вхожу и натыкаюсь на стойку рецепции, за которой сидит секретарша. Я, естественно, представляюсь, показываю удостоверение и с ходу так: «Где вы были такого-то числа в такое-то время?» Она мне: «Я уже все рассказала полицейским, которые прибыли в тот день, и добавить мне больше нечего». Я ей: «Тогда суматоха была, да и вы в расстроенных чувствах могли что-нибудь забыть или перепутать. В таком состоянии это неудивительно». Тут она расплакалась и начала рассказывать.

– Как ее зовут? – спросил Ильин.

– Вика. Виктория Крымова. Она пришла на работу в девять часов утра, проверила ежедневник, подготовила расписание звонков и встреч для Спицына и Лукьянова.

– Постой! – вклинилась в рассказ Гусева. – А что, Крымова – единственная секретарша?

– Я задал ей тот же вопрос. На это она ответила, что работы не так много. Она одна с ней неплохо справляется, по крайней мере от руководства замечаний не было.

Ильин сделал пометку в блокноте и кивком предложил Алексею продолжить.

– В девять тридцать прибыл Спицын, а через десять минут – Лукьянов. Вика подготовила папки с входящими документами и разнесла их по кабинетам. В десять часов Лукьянов попросил ее приготовить чай. Я осведомился, не заметила ли она что-нибудь необычное в его поведении. Секретарша сказала, что Денис Николаевич был таким же, как и всегда, разве что немного чем-то озабочен. Когда Вика вошла к нему с чаем, он не обратил на нее никакого внимания, сидел как каменный, с абсолютно пустым взглядом. Она, как и положено секретарше, поставила чай и испарилась. В одиннадцать к Спицыну заходил исполнительный директор Виктор Романов и пробыл у него двадцать минут.

– А ты с Романовым встречался? – спросил Андрей.

– Нет. Он сегодня на производство уехал, там у него какая-то плановая встреча. Короче, его на месте не было.

– Ладно. Давай дальше.

– В одиннадцать тридцать Лукьянову позвонил главный технолог мясоперерабатывающего завода Гуров Олег Кузьмич. Крымова его соединила, но Лукьянов не поднял трубку. Она подумала, что что-то случилось, и постучалась к нему в кабинет. Лукьянов, по ее словам, рявкнул на нее и сказал, чтобы она его ни с кем не соединяла. Крымова, разумеется, так и сделала. В двенадцать пятнадцать она доложилась Спицыну, что уходит на обед. А в двенадцать сорок ей позвонил Лукьянов и попросил вернуться на рабочее место, так как случилась беда. Она прибежала в офис и увидела следующую картину. Лукьянов сидит на ее стуле, обхватив голову руками, и причитает. Слова были примерно такими: «Ох, Вова, кто ж тебя, за что?» Виктория зашла в кабинет Спицына, увидела его мертвым, естественно, бросилась к Лукьянову и сказала, что нужно вызывать полицию. Тот согласился и вызвал, а потом позвонил жене Спицына и все ей рассказал. Около двух часов приехал наряд и оперативно-следственная группа. Все осмотрели, сфоткали, взяли показания с Крымовой, дождались труповозку и укатили, прихватив с собой Лукьянова.

– Фигня какая-то, – оторвавшись от записей, сказал Ильин.

– И я про то же. Крымова сказала, что они уехали в половине четвертого. То есть пробыли в офисе около полутора часов. Что за это время можно сделать? – Алексей с вопросом в глазах оглядел присутствующих.

– Ничего, – ответил за всех Ильин.

– Далее. Я осмотрел место преступления и обнаружил вот что. – Копылов достал из кармана платок и развернул его.

На нем тускло поблескивал латунный цилиндр. Ильин перегнулся через стол и впился глазами в находку.

– Так это же гильза, – сказала Гусева.

– В точку, Юлия Максимовна. Калибр шесть целых тридцать пять сотых миллиметра. От того самого пистолета.

– А где ты ее нашел? – спросил Андрей.

– Там, где ей и положено было быть. Справа от места, где находился труп. Она закатилась под колесико кресла и преспокойненько там лежала. Сия гильза доказывает… – Алексей не успел договорить.