— А боком тебе это не выйдет? — наблюдая, как Тор и Фригга удаляются, поинтересовался синекожий демон.

— Они должны поговорить, — ответил Локи упрямо. — Я устал наблюдать за его выпадами, какая бы она не была, она ему нужна.

— Я бы высек её с превеликим удовольствием, — вдруг повысил голос Танос, привлекая внимание к себе. Брат, отец и Грег, все обратили свои взоры на карателя. — Что?

— И ты туда же? — покачал головой Лафейсон.

— Согласись, она заслужила? — не уступал Танос.

— Заслужила, — Локи это отлично понимал, издали наблюдая, как нехотя Тор притягивает ведьму к себе. — Но это не имеет значения. Она ему нужна.

— Мне кажется, он делает это исключительно для тебя, — произносит Грег и по-дружески опускает руку на плечо демона.

— Так и есть, — кивает Лафей, поддерживая разумную мысль смертного.

Локи придерживался иного мнения на этот счёт. Он просто наблюдал за напряжённым танцем демона и ведьмы, и не только он один. Любопытная Фрейя и величественный Сурт переглянулись, удивляясь увиденному, Малекит замедлил свой танец с Хель и в итоге решительно рванул в сторону парочки, но огненный демон придержал его за руку, они обменялись парой фраз, и оба глянули в сторону Локи, он лишь отрицательно покачал головой, давая понять, что мешать не нужно.

Тор не решался заговорить первым, даже не знал, как начать. От него, должно быть, несло холодом, ведь, даже прижимая Фриггу к себе, он словно пытался её оттолкнуть.

— Я ошиблась, — ведьма решилась заговорить первой, и её голос словно заставил Тора прийти в себя, он глянул на мать сдержанно, не понимал только, о чём она говорит. В чём её ошибка? Ошибкой было добавить в зелья для Локи парализатор эмоций, которым они с Малекитом опоили его самого? Тогда Лафейсон не догадался бы об истинной роли Фригги и не поделился бы своими предположениями.

— И в чём же? — пересилил себя Тор.

— Не все демоны одинаковы, — вздохнула она, чувствуя отчётливую горечь. — У меня перед глазами был лишь один пример, на его основе я и делала выводы.

— К чему ты ведёшь?

— Локи хотел, чтобы мы поговорили, так ведь? Он делает это ради тебя, — ведьма всё понимает.

— А я делаю это для него, — отзывается Одинсон, расставляя все точки над «и», не давая ложных надежд, — и только. Наше родство, на мой взгляд — дело прошлого.

— Прости меня за всё, — произнесла ведьма, но было заметно, что никакие слова не смогут снять с её хрупких плеч груз вины, она это отлично понимала. — Ты навсегда останешься моим сыном, и, если когда-то что-то потребуется тебе или Локи, я буду рада помочь.

Фригга хотела отстраниться, глупо продолжать эту пытку и дальше, но Одинсон удержал её в своих объятиях. Он ничего не сказал, лишь продолжал вести. Повторной попытки выбраться из сильных рук ведьма делать не стала, она не надеялась, что сын скажет ей ещё что-то, всё и так понятно без слов. Тор её ненавидит, и поделом, она это заслужила и вовсе не питала надежд на этот счёт. Для сына всё сложилось наилучшим образом, он теперь — сильный демон и к тому же нашёл свою вторую половину, ей остаётся лишь порадоваться за него.

— Я не испытываю ненависти, — вдруг снова заговаривает Тор. — Лишь злюсь иногда, но говорить с тобой, словно мы добрые родственники, не собираюсь.

— Я это понимаю, — она кивает.

— Я убил бы тебя тогда, — Одинсон вдыхает полной грудью. — Отчаянно этого хотел, но не стал.

— Из-за Локи, это очевидно, — просто соглашается Фригга, дальше они танцуют молча, и кажется, что не всё между ними решено, сказаны не все слова. Но оба молчат, принимая ситуацию такой, какая она есть. Иногда лучше оставить всё как есть и не бередить старые раны. Когда композиция закончилась, Тор посмотрел матери в глаза и сдержанно улыбнулся, было такое впечатление, что он попрощался с ней навсегда и при этом допустил её к себе, вот такое противоречивое чувство между привязанностью и ненавистью.

Одинсон развернулся и неторопливо пробирался через толпу к бару, взгляды многих были устремлены на него, но волновал его один-единственный — зеленоглазый змей. Тор живёт ради него, Тор стал демоном во имя их отношений, Тор готов переступить через себя, если Локи попросит, он готов на всё, и при этом в его сердце разливается умиротворение от того, что он и без всякого договора готов выполнять любой его приказ, хотя и делает иногда вид, будто недоволен и не согласен.

Когда белокурый демон оказался у бара, он глянул в сторону Грега, тот непринуждённо язвил с Таносом, в перспективе напрашивался на плеть, Лафей потягивал спиртное, а Локи тонко улыбался. Если бы кто-то спросил, есть ли у Тора семья, он абсолютно уверенно ответил бы — «да». У него есть все, о чём он мечтал, и чего ему так не хватало. Семья, любимый человек, друзья, приятели и неприятели, подопечные. Он заслужил благосклонность Генуана, лишь иногда ему казалось, что он не достоин Локи, но наглый демон с невероятными зелёными глазами не давал ему загрустить и пуститься в самокопание, Лафейсон был счастлив и доволен.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Локи, ухватив Тора за руку, они чуть отстранились от своей компании, втиснулись рядом с барной стойкой.

— Поговорили, — кивнул Одинсон. — Тебе пересказать или как?

— Просто скажи, что чувствуешь сейчас, — улыбнулся Локи чуть шире. — Что у тебя на сердце?

— Пока не знаю, честно, Локи, — на самом деле, пересказывать или уж тем более говорить на эту тему ему больше не хотелось. — Мы можем поговорить о чём-то другом?

— Мы можем вообще не говорить, — прищурился Локи, и, только Одинсон решил, что любовник оскорбился, как его схватили за грудки, и тонкие губы накрыли его рот.

Такой исход неприятной темы был самым лучшим. Локи вообще умел всё перевести в иное русло, потом даже и не вспомнишь, о чём речь шла.