— Печально, — Локи состроил участливое лицо, а затем вдруг в зелёных глазах проскользнула тьма и уверенность, он добавил уже серьёзно. — Приятель, это всё чушь, она не единственная на свете женщина, и уж тем более у тебя ещё масса времени впереди, чтобы найти ту самую, а вообще ты зря переживаешь.
— Думаешь? Вообще-то не только в этом дело, в общем, я ей и о своих предпочтениях рассказал.
Локи готов был потирать руки, о предпочтениях Грега он знал. Если всё пройдет так, как надо, то Уилсона удастся расположить к себе быстрее, чем ожидалось.
— В общем, я иногда сплю с мужчинами, — медленно проговорил Грег. — Мне это нужно, а она не поняла, о чём я ей говорил.
Локи изобразил неуверенность и тут же сменил тему.
— Прости, я могу пройти в ванную?
Уилсон удивлённо моргнул, но быстро понял и осознал свою ошибку — зря он заговорил о своём личном с человеком, которого знает всего несколько часов. Как же это глупо!
— Конечно, — взволнованно отозвался хозяин квартиры и проводил Локи, показав, где ванная комната. Он мог только представить, как паршиво чувствует себя натурал, который узнал, что находится в одном помещении с бисексуалом. Как он это воспримет? Ждать судебного иска по обвинению в избиении и домогательстве?
Грег поставил себя в неудобное положение и уже успел обеспокоиться, ему нужно что-то предпринять и всё толком объяснить. Он настолько углубился в свои мысли, что даже не заметил, как демон бесшумно подкрался к нему сзади.
Локи имел возможность показаться человеку во всей своей красе, с гордо поднятыми черными крыльями, со знаками демонической касты на лбу. Он являлся особенным демоном, и об этом знали все. Сто лет назад Генуан, отец тьмы, и Аудан, повелитель светлого града, заключили договор, что среди тёмной братии будет один-единственный демон, способный проникать в царство света, что таится в параллельном мире, и ангел, способный пребывать в туманном мраке Ётунхейма. Такое нововведение многим показалось странным. Старые демоны видели в этом решении больше политическую подоплёку, ведь всякий ангел мог ринуться в подземный мир, правда, это больше смахивало на самоубийство, орды демонов в этом случае подавят подобный наплыв. Такое уже как-то случалось. Впрочем, от особых привилегий никто бы не отказался. Кандидатов оказалось довольно много, включая древних демонов, но для своих целей тёмный отец избрал Локи. Лафейсон изредка являлся в Асгард, и в такие моменты его крылья видоизменялись, — между кожаных перепонок летучей мыши выступали чёрные вороньи перья. Из ангелов в свою очередь был назначен Хеймдалль, белокурый исполин с внимательными золотыми глазами, но в Ётунхейме он появился всего несколько раз за столетие. Как видно, даже избранный не стремился к ним заглядывать. Зеленоглазый между тем несколько месяцев подряд захаживал к светлым недругам, наблюдал за их жизнью и устоями, они были скучны и безлики все как один.
Лафейсон определил для себя Асгард как грандиозный мир, полный красок, во многом он был похож на города смертных с огромным количеством деревьев, невероятных оттенков цветов и гладких как зеркало озёр и рек. Сердцем светлого мира именовали Ванахейм, самое обитаемое место, усеянное невысокими белокаменными строениями и золотыми башнями исполинских размеров. Звезда под именем Солар дарила Асгарду тепло и свет, подобно Солнцу смертных. Вот только сияние Солара раздражало Локи даже сильнее, чем напыщенные физиономии ангелов-асгардцев, взиравших на него с отвращением. По всем параметрам Солнце нравилось Локи куда больше.
— Всё в порядке? — позвал Лафейсон застывшего как камень смертного, Грег тут же развернулся, он растерялся, его застали врасплох.
— Да, — кивнул Уилсон. — Я просто… ты извини, я не подумал, как выглядит моё откровение со стороны, ты, наверное, подумал, что я…
Локи не дал договорить, скользнул, как змея, набрасывая удушающие кольца на свою жертву, он подошёл ближе, накрыл ладонью сердце смертного и сам потянулся к его губам, ненавязчиво предлагая поцелуй. Уилсон схватил демона за плечи, сглотнул и ещё секунду-другую судорожно размышлял, взгляд метался по бледному лицу: колдовские зелёные глаза, тонкие манящие губы, расширенные зрачки, приоткрывшийся ему навстречу рот, призывая, вынуждая.
Когда Грег накрыл тонкие губы, Локи распробовал вкус победы. Смертный хорошо целовался, степенно, без вызова и горячности, одной рукой обхватив талию, а другой зарывшись в мягкие, чёрные как ночь, локоны гостя.
Понятно было, что к этому демон вёл с самого начала. Незримый наблюдатель сквозь масляную тьму взирал на брюнета внимательно, словно изучал поведение шахматного противника. Локи Лафейсон играл топорно и грубо, как видно, так он поступал всегда. Самый верный путь к сердцу мужчины лежит через постель. На губах наблюдателя появилась надменная улыбка, — этого неумеху обойти будет так же просто, как и других. И это избранный? За какие заслуги его вообще можно было избрать и наделить привилегиями? Не иначе он и к дьяволу в постель пролез. Наблюдатель услышал стон демона, сладкий стон, от которого внутри всё вдруг сжалось, и тут же исчез, не желая видеть больше.
Именно так и должна была закончиться эта встреча, если бы не явился ангел. Хотя он явился, испортил Локи настроение, но всё равно ему не удалось испортить эту вылазку окончательно. Грег оказался горячим и сильным, как многие потенциальные колдуны, хотя сейчас он ещё и не был в полной мере колдуном, но ведь демон пришел, чтобы это исправить.
Ночка выдалась горячей, Уилсон показал себя внимательным любовником, ближе к рассвету он всерьёз утомился, поскольку демон готов был отдаваться ему снова и снова с одинаковым жаром. Утром Лафейсон покинул своего подопечного, пока тот ещё спал, оставляя за собой лишь мистическую загадку и записку с номером своего мобильного, подогревая интерес и любопытство.
Многие среди тёмной братии ётунов считали Локи пройдохой. Во многом они были правы, поскольку Лафейсон когда-то тоже был человеком, и ему не чужды привязанности, эмоции и понимание природы смертных. В этом искусстве он превзошёл даже собственного наставника, который совратил его. С другой стороны Локи сам был готов вступить во тьму. Хотя был когда-то ангел, который пытался его направить в другую сторону, но ангелы такие безликие, они как отблеск света: в одну секунду есть, а в другую — нет.
При жизни Локи сослужил демону добрую службу: поклонялся тёмному отцу и принимал его законы, он не нарушил договорённостей. После смерти Лафей провёл его через врата тьмы, открывая колдуну новый мистический мир, обиталище демонов — Ётунхейм. Генуан подарил Локи чёрные крылья и силу, превосходящую даже колдовскую мощь, данную ему при жизни. Переродившись, он стал демоном, приобрёл обширный опыт и получил почётное место рядом с Лафеем, своим наставником, другом и любовником, если можно именно так характеризовать полное взаимопонимание между ними. При жизни Локи именовали Фарбаути, а после перерождения он стал Лафейсон. Обладая почётом и властью в Ётунхейме, синекожий демон, Лафей, нарёк Локи своим сыном, так его и воспринимали собратья. Лафей был несоизмеримо горд своим чадом и весел, когда Генуан наделил Локи привилегиями проходить сквозь врата света и посещать ангелов без ущерба.
Зеленоглазый пребывал среди смертных не постоянно, но периодически снимал дома или квартиры, хотя чаще возвращался в Ётунхейм на периоды, когда смертные отдыхают и нежатся в объятиях Морфея.
========== Глава 2 ==========
Юрисдикцией Локи был Лондон, он держал под контролем здешних колдунов, и неважно, каким подопечным и где он занимался. Грег Уилсон в свою очередь являлся уроженцем Нью-Йорка, и, пока демон улаживал свои дела в ожидании звонка от американца, его начали мучить смутные опасения. А не приготовил ли ангел свою западню для смертного? Неужели он действительно так хорош, как говорят? Во всяком случае, о нём судачили многие демоны высших чинов, как минимум половину дьявольского воинства он хоть раз обманул. И вот пришла очередь Локи. Лафейсон не собирался позволять обдурить себя, но к неудачам он относился философски. Он мог злиться, но по-человечески отходил и снова занимался привычными делами, этому его научил Лафей.
