— Как тебя зовут? — Ким непослушными руками поджег очередную сигарету.

— Чон Юнхо.

— Что тебе от меня нужно?

— Ничего.

— Зачем меня преследуешь?

— Мы встретились случайно.

— Зачем привел сюда?

— Вам нужно успокоиться.

— Считаешь, что я не в себе?

— Это очевидно.

Дже облизал сухие губы, кивнул.

— От кого вы бежали?

— С чего ты взял, что я буду отвечать на твои вопросы?

Ким поднялся, вылез из-за стола и выперся на середину помещения, покачиваясь из стороны в сторону. Обведя мутными глазами бар, он последовал за указателями, добрался до туалета. Там было почти чисто, что удивляло. В одной кабинке отсутствовала дверь, во второй вместо унитаза в полу зияла дыра. Удовлетворившись состоянием последней крайней, Дже привалился к стене плечом, чтобы удержать себя вертикально. Молния на брюках никак не поддавалась, и он с рычанием дергал «собачку», грозя оторвать. Справившись с нелегким делом, он справил нужду. Алкоголь ударил в голову, его кружило и шатало. Джеджун поправил одежду и прошел к умывальнику. Водопровод покряхтел, но выдал-таки воду. Ким сполоснул руки и лицо, чтобы немного прийти в себя. После чего нетвердой походкой вернулся обратно в зал. Народу прибавилось. Юнхо сидел на своем месте. Его ладони лежали на столешнице, но не дербанили бутылку и не играли со стопкой. Он был спокоен. И уверен в себе. Либо мертв эмоционально.

Джеджун приблизился к столу.

— Я это… пойду, — он ухватился за спинку дивана, чтобы не свалиться, потянулся к сумке.

За его спиной послышался дружеский возглас, от которого подогнулись колени.

— О, какие люди! Привет, Кёнсу!

Комментарий к

Мышь отметила очередное восемнадцатилетие, отдуплилась и написала главу, наслаждайтесь :3

========== Часть 3 ==========

Казавшийся серым в предрассветном тусклом свете потолок нависал над головой. Слипшиеся от слез ресницы с трудом разлепились, и Джеджун, не моргая, пялился вверх. Все его тело представляло собой оголенный комок нервов, визжащий на всех тональностях боли. Сил не было. Желания дышать, чувствовать, любить… Желания жить тоже.

Тяжело вздохнув, Джеджун напрягся, шевельнул распухшим языком. Впихнув его между зубов, он попытался стиснуть челюсти, надеясь, что сможет прокусить и умереть от потери крови. Сложно было сказать сколько он жевал собственный язык и смог ли добиться желаемого результата, если бы его не прервали.

— Ого, у малыша еще остались силы! Хочешь язычком поиграть?

Ким увидел перед собой вялый член, с безысходностью и бессилием закрыл глаза, понимая, что его мучители отдохнули и теперь придумали новую пытку. В щеки больно воткнулись пальцы, вынудили разомкнуть губы и зубы. Тут же мягкая плоть вторглась внутрь, надавила на язык, провоцируя кашель. Джеджун застонал, дернул головой. Его руки оказались прижаты к кровати ногами ублюдка, который буквально лег ему на лицо, пропихивая член в рот.

Дышать! Хочется дышать! Хочется жить! Он врал себе… он хочет жить! Задыхаясь и воя от накатывающих волн ужаса, Дже заскреб ногтями смятую простынь, задергал ногами. Его нос уперся в жесткие лобковые волосы, лоб придавила складка живота. Паническая атака ослепила и оглушила, он медленно задыхался.

Джеджун распахнул глаза. Над ним вновь висел серый потолок. Закружилась голова, ведь показалось, что сон продолжается. Он мучительно застонал.

— Очнулись?

Ким скосил глаза, увидел невозмутимую морду электрика. Развернувшись, он глядел на него с переднего сидения автомобиля. И, кажется, вел машину, даже не глядя вперед. Тряхнуло.

— Останови.

— Блевать будете?

— Нет.

— Что-что? — не расслышал мужчина.

— Не буду! Просто останови чертово ведро!

Юнхо послушно отвернулся, нашел место для парковки и выжал тормоз. Щелкнул рычаг, машина замерла. Джеджун не без труда поднялся с сидения, на котором возлежал, заботливо укрытый курткой. На нем не было туфель, сумка тоже пропала. Ким прижался к запотевшему окну, выглянул наружу. Дождь лениво моросил, размывая картины городского пейзажа.

— Где мы?

— Хондэ.

— Зачем ты… — Джеджун потер лицо ладонями. — Я вырубился, да?

— Угу. Посетители обалдели, у них челюсть раз пять брякнула о стойку, когда вы свалились.

— Можно подумать, они не напивались в хлам.

— Вы выглядели как мертвец.

— Блять, — глухо выругался Ким, не слушая мужчину. — Где моя обувь?

Юнхо покосился на него в зеркало заднего вида.

— В багажнике. Вместе с вашей сумкой. Я подумал, вам будет неудобно, да и салон бы испачкали.

— Это смахивает на похищение.

— Не мог же я бросить вас там.

— Очень даже мог.

— Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

— Да чего уж там, — Дже привалился к двери, помассировал ноющие виски. — Если нужны деньги, я все держу в банке, а он уже закрыт. Можешь забрать всю наличку из кошелька, только не мучай.

— Вы в полной безопасности.

— Брось ты эту вежливость, тошно уже. Заебал!

Юнхо посидел молча немного.

— Мы можем ехать дальше?

— Делай, что хочешь, — Джеджун порылся в карманах в поисках конфеты или жевательной резинки, ибо во рту стоял противный привкус пойла.

Чон включил «поворотник» и вновь выехал на дорогу. Он вел ровно, не дергая машину из стороны в сторону, чтобы объехать лужи. Дже, бросив попытки отыскать сладкое, глядел на проплывающие мимо цветастые вывески, снующих зевак, коих не напугал дождь. В салоне было тихо.

— Она всегда ходила домой одной и той же дорогой, — нарушил молчание Юнхо.

Джеджун не был настроен на разговоры, но все же выдавил.

— Кто?

— Наын.

— Твоя подружка?

— Сестра, — Чон, не глядя, указал пальцем в темные глазницы окон одного из зданий. — Здесь она покупала рыбные пироги. А вон там капусту для кимчи.

Ким поморщился.

— И что? Зачем ты все это рассказываешь?

— Я часто бываю тут, иду от офиса ее компании, до самого порога дома, — Юнхо, казалось, не слышал Дже. — Это занимает всего пятнадцать минут, а она постоянно задерживалась. Здесь полно сувенирных лавок, вот она и…

— Ну и что с того? — раздраженно рыкнул на него Ким. — Девчонки любят поглазеть на побрякушки!

Юнхо остановился на светофоре, включил «дворники» из-за усилившегося дождя.

— В тот день она пошла прямо домой. Никогда так не делала… а в тот ебаный день проигнорировала эти, как ты сказал, побрякушки. Она пришла рано и поэтому умерла. Застала ублюдков… а могли разминуться… и тогда я бы… я бы не остался один, — двигатель взревел чуть громче, и автомобиль рывком скакнул вперед. — Они убили родителей и уже собирались уходить, когда Наын вошла в квартиру. Наверное, они не ожидали, может быть, даже испугались. Поэтому торопливо пырнули ножом в живот и скрылись.

Джеджун рад был бы ощутить хоть подобие расстройства, сочувствие, жалость. Но рассказ не тронул. Вызвал лишь досаду, мол, теперь надо что-то сказать. Нормальные люди всегда говорят. Но в голове было пусто, словно бы внезапно забыл родной язык.

— Я знал, кто стоял за всем этим. Все знали. Но предпочли сказать «мы тебя предупреждали». Я не виню их, трусость она такая, знаешь. К тому же у них были семьи, все еще живые родственники, им нужно было защитить их.

Юнхо остановил машину и включил аварийные огни. Повернув голову влево, он впечатал взгляд на окна второго этажа одного непримечательного дома, коих было тысячи в Сеуле. Джеджун хмуро уставился в том же направлении.

— Я перевез их сюда, думал, что так будет лучше.

Какого черта, подумалось Дже. Этот долбанный мужик что, хочет, чтобы его реально пожалели и приголубили?! Однако некоторая человечность, пусть и крохотная все же заставила спросить.

— Чем ты занимался?

— Работал в полиции.

— Перешел кому-то дорогу, — догадался Ким.

— Никогда не понимал, зачем поручают расследование, а потом в неформальной обстановке как бы между прочим советуют закрывать глаза на те или иные незаконные дела твоего объекта. Потому что работать честно себе дороже. Можно ведь организовать какую-то программу защиты для родственников офицеров, нахрена эта форма, если безопасно лишь проверять, легально ли бабульки торгуют крабами?