Люцифер увидел на полу освещённого единственным лучиком света, истекающего кровью, Чака. Рядом с ним разверзлась бездна.

– Люцифер… За что? - промолвил Бог.

– Нет… не может быть… - Люцифер побледнел. Ты — иллюзия… плод фантазии жирной лысой бабы, которая хочет оставить нас здесь…

– Нет, сын мой, - ослабевший Господь приподнял голову. - Я — это будущее, прошлое, и настоящее. И здесь всё жестоко. Либо ты страдаешь и умираешь… либо я страдаю и умираю. Мне больно. Знаешь, как больно? Знаешь?

Люцифер посмотрел в глаза отцу, и в тот же момент его скрутила дичайшая, жестокая боль. Он пошатнулся, еле устояв на ногах.

– Мне больно! - с мукой в голосе закричал бог-отец. - Мы можем, всё ещё можем это прекратить!

– Как?

– Посмотри в эту бездну, Люцифер.

Архангел сам не понял, как оказался возле отца, в луже крови, прямо перед бездной. Кровь капала вниз, и блестящие капли исчезали в пустоте…

– Знаешь, что там?

– Смерть…?

– Мысли шире! Там — не жизнь и не смерть, не Свет и не Тьма. Там — блаженство. Ты можешь избежать страданий, своих и моих. Я не буду говорить тебе: «Сделай шаг, сын мой, сделай шаг». Когда ты меня слушал?

Чак усмехнулся, и изо его рта выплеснулся сгусток крови. Люцифер заворожённо наблюдал, как кровь потекла по подбородку, оставляя чёрную дорожку…

– Я не буду тебе приказывать или просить тебя. Мэри вернётся домой или не вернётся, но помни - она любит тебя. И если ты умрёшь, как тебе суждено, она себя не простит. И если я умру, как суждено мне… Ты никогда не простишь себя. Сделай верный выбор. Сделай шаг. Сделай шаг… или не делай. Решать тебе…

Люцифер занёс ногу над обрывом.

…А Мэри в тот момент стояла возле истерзанного тела Люцифера, который говорил:

– Ты виновата, Мэри… Это из-за твоей глупости… это из-за того, что ты не позволила мне быть с моим сыном…

***

Мэри и Люцифер оказались глупы. Они не сделали шага. Прощаясь, Белая женщина загадала охотнице загадку:

Два крестика — удобную мишень

Увидел как-то я,

Меж ними палку, что бросает тень -

То смерть; но не твоя.

***

Сейчас бледная Мэри стояла на коленях перед трупом Люцифера — или, технически, трупом Ника — и плакала. Она должна была остаться там, у Сидни Фостер. Более того, как это ни жестоко, следует признать, что они оба должны были остаться там, в горном дворце. Там нет страха, нет боли, там только Белая женщина и вечное спокойствие…

– Я верну его, - пообещал Чак, - Люцифер ещё недалеко ушёл по стезе мёртвых…

Мэри кивнула и отползла в сторону. Кас обнял её.

– Отпусти! - дёрнулась Мэри. - Ты счастлив! Ты его ненавидишь, всегда ненавидел! Ликуй теперь!

– Это была красивая смерть, миссис Винчестер, - отозвался ангел, - и ужасная. А отрезать крылья — это самое ужасное, что только может случиться с ангелом. Я даже дьяволу этого не пожелаю.

Мэри вышла на улицу. Было прохладно. Сэм и Дин смотрели на неё, не зная, что и сказать. За последний год их мир дважды дал трещину. Сперва собой Кроули пожертвовал собой, а теперь и Люцифер.

О Господи, точнее, О Чак, как всё глупо! Кроули пожертвовал собой, чтобы остановить Люцифера, воплощение зла. До этого, кажется, Мэг умерла, чтобы остановить Кроули… а сейчас сам Люцифер отдал жизнь ради Чака. Круг замыкается! Как глупо! Как ужасно! Люди и нелюди совершают великие поступки, умирают… зря! Тщетность… ужасная тщетность.

Тщетность — или это и есть то, что люди называют… жизнью?

– Мэри, - кто-то погладил женщину по плечу.

Охотница обернулась. Люцифер, бледный, пошатывающийся, в крови, стоял у неё за спиной. Он слабо улыбнулся.

– Нет-нет, не надо объятий… я сейчас упаду. Мне больно, и крыльев Чак пока не вернул. Оживить архангела чертовски сложно… Он сказал, силы ему ещё понадобятся, чтобы разобраться с Джеком. Помоги мне дойти до машины…

– До Импалы, - машинально поправила Мэри и обняла мужчину. Её куртка моментально пропиталась его кровью, но ей было всё равно.

Охотница усадила едва живого архангела и обернулась к дому. Помахала Дину — тот кивнул, понял.

…Возле Дина Мэри увидала Белую женщину. Древняя бабушка послала охотнице воздушный поцелуй, а Винчестер тихо сказала ей: «Слышишь, Сидни? Сегодня мы победили и тебя, и то, что ты прячешь там, в бездне. Мы выиграли… пусть ненадолго, но выиграли. Прощай же, Мать Великих гор, Древняя бабушка, Сидни Фостер! Прощай!»

Силуэт белой женщины истаял, и вот это уже была красная женщина — пророчица из нашего мира, прекрасная, юная, в алом платье. Она улыбнулась Мэри и растворилась в воздухе.

Мэри села за руль, и Импала покатила по пыльной дороге.