Филипп слушал Ауру не перебивая, то и дело брал ее за руку и терпеливо ждал, пока она договорит. Потом встал, налил себе третий бокал хереса и повернулся к ней.

– Тебе следовало принять мое предложение и остановиться здесь.

Тогда Аура отказалась, чтобы избежать домогательств Рафаэля. Но сейчас не лучшее время обсуждать это с Филиппом.

– Возможно… – Она нерешительно пожала плечами.

– Запасной ключ от номера достать нетрудно, – продолжал Филипп. – Деньги открывают доступ ко всему. Даже не спрашивай, сколько я заплатил, чтобы в разгар мобилизации организовать фуршет на двести человек. Не говоря уж о молодых красивых официантах, которые будут подавать гостям шампанское.

– Положим, проникнуть в номер действительно нетрудно, – ответила Аура. – Но что от меня нужно тому, кто это сделал?

– Очевидно, не так уж много. Иначе он бы получил свое, верно?

– Ты умеешь утешать!

Филипп погладил Ауру по голове.

– Прости. Не думай, что я отношусь к этому несерьезно. Почему бы тебе не послать за багажом и не переехать ко мне? Можешь оставаться сколько пожелаешь.

Аура хотела было согласиться. Она даже представила, как разберется с Рафаэлем… Но все же отказалась.

– Не стоит. Спасибо. – Она помотала головой.

– А что, если тебя и впрямь преследуют?

Знаешь, в последнее время я немного… – Аура запнулась. – Немного не в себе. Еще эта история с Джианом… Видел бы ты его перед отъездом! Он был в ярости! Из писем Тесс ясно, что он не успокоился. Мой сын уверен, будто я выгнала из дома сперва его отца, а теперь и его самого!

– А он что, хотел воевать? – Допив херес, Филипп отставил в сторону пустой бокал. – Неужто Джиан верит во всю эту чепуху о славе, чести и отечестве? Как жаль всех этих молодых ребят, рвущихся на фронт! Ведь ни один из них не понимает, что им предстоит. Они не знают, что такое быть солдатом, сражаться на фронте. И проиграть в битве.

– Джиан вырос на острове, в замке. Не думаю, что его мог затронуть весь этот патриотический угар.

– Но ты не уверена? – приподняв бровь, спросил Филипп.

Аура стыдливо опустила глаза.

– Нет. Я так мало о нем знаю!

Может, все было бы иначе, если бы Аура не провела столько лет в лаборатории на чердаке. Как же она не понимала, что повторяет ошибку отца? В детстве Аура почти не видела Нестора, а потом тот отправил ее бог знает куда. И она ненавидела отца за это!

За дверью, ведущей в бальный зал, о чем-то заспорили, потом послышался грохот и ругательства. Закатив глаза, Филипп устало опустился в кресло у камина.

– Ладно, давай вернемся к отпечатку… Как думаешь, что это значит?

– Я со вчерашнего дня ломаю над этим голову и, кажется, догадалась, в чем смысл послания.

С чего бы начать? Филипп смотрел на нее не отрываясь. Аура считала его самым близким другом и знала: уж он-то ей точно поверит. Несколько лет назад Аура рассказала Филиппу о цветке Гильгамеша, и тогда он ни на секунду не усомнился в ее словах. Филипп был немного знаком с Нестором и неплохо разбирался в алхимии, хотя, конечно, Аура подозревала, что для него это лишь дань моде. С давних пор Париж считался столицей алхимиков. В высшем свете оккультные кружки и спиритические сеансы пользовались огромным успехом, а о Великом делании здесь говорили примерно как о погоде. Филипп же был весьма падок на разные модные штучки. Иногда Аура сама себе удивлялась: почему она так доверяет этому человеку? Но один его взгляд, взволнованный и в то же время успокаивающий, убеждал: он единственный, кто ее выслушает.

– Шесть пальцев, – наконец вымолвила Аура. – Рука с шестью пальцами. Ничего не напоминает?

– Нет…

– Церковь Святого Бонавентуры.

– Святого Бонавентуры? – недоуменно переспросил Филипп.

– Ну да, церковь в Лионе. А еще северный портал Шартрского собора. Да и церковь Сен-Вульфран в Абвиле. Примеров множество! Видишь связь?

Филипп растерянно пожал плечами:

– Может, просто расскажешь, что ты имеешь в виду?

– Их объединяет роза определенной формы.

– Роза? – все еще не понимая, спросил Филипп. Вообще-то он любил при случае блеснуть знаниями, но сейчас, похоже, попал впросак. – Поясни!

– Розой называют круглое окно в центре средневекового собора. Во многих соборах оно действительно сделано в виде розы с шестью лепестками. И некоторые алхимики считают, будто архитекторы Средневековья отыскали ключ к Великому деланию, к созданию философского камня или Aurum Potabile[1] – как ни назови, суть одна.

– Ну и при чем тут отпечаток руки на кровати?

– Роза с шестью лепестками – это не просто украшение. Это символ шестиконечной звезды – Звезды волхва.

Филипп нервно улыбнулся, будто Аура на чем-то его подловила:

– Я понял: мне стоило проводить больше времени за книгами, чем в обществе молодых красавцев.

– Легенда о Звезде волхва очень древняя. Впервые звезда упоминается в тексте шестого века. Автор рассказывает о народе, жившем много столетий назад где-то далеко на Востоке и владевшем волшебной «Книгой Сета». В этой книге предсказывалось рождение Сына Божьего и появление звезды, которая укажет верующим путь к нему.

– Так это легенда о Вифлеемской звезде?

Эти легенды очень похожи. Однако в «Книге Сета», если она действительно существовала, звезда появляется задолго до Рождества Христова, а не после, как в Библии. Возможно, евангелисты опирались на легенду из «Книги Сета» – в этом нет ничего необычного, ведь чтобы описать чудеса Нового Завета, они перекроили десятки, если не сотни древних мифов. Но вернемся к звезде. Мудрецы, прочитав о ней в «Книге Сета», выбрали двенадцать волхвов – по-нашему, магов. Каждый год после жатвы двенадцать волхвов поднимались на гору и ждали появления звезды, которая возвестит рождение Сына Божьего. Они ждали годы, десятилетия, столетия. Когда волхв умирал, его место занимал сын, затем внук и так далее, поколение за поколением. И вот однажды ночью на горизонте засияла шестиконечная звезда. Заметив ее, волхвы пошли туда, куда она указывала. Тринадцать дней они следовали за звездой, не испытывая ни голода, ни жажды. Наконец они достигли цели и своими глазами увидели Сына Божьего. – Немного помолчав, Аура продолжила: – Эту часть истории знает каждый ребенок, с той лишь разницей, что в Библии вместо двенадцати волхвов упоминаются три.

Пока Аура говорила, Филипп встал, снова наполнил свой бокал и заходил по комнате. Толстые ковры приглушали звук шагов.

– А при чем тут окна соборов?

– Есть мнение, что роза с шестью лепестками символизирует шестиконечную Звезду волхва. И во многих соборах узоры окон больше похожи на звезду, чем на цветок. Некоторые алхимики считали соборы каменными учебниками, способными открыть путь к осуществлению Великого делания. Как и древние волхвы, они искали путеводную звезду, которая приведет их к цели: к мудрости… и бессмертию. – Последнее слово прозвучало так, словно было неприятно Ауре.

Филипп отставил в сторону пустой бокал.

– Звезда волхва приведет к философскому камню?

– Тот, кто последует за шестиконечной звездой, однажды доберется до цели, – кивнула Аура.

– И ты думаешь, тот кровавый отпечаток – это вовсе не рука, а…

– Нет, это именно отпечаток руки. Но руки с шестью пальцами. Как шестиконечная звезда и роза с шестью лепестками. Как ты не понимаешь, Филипп?! Этот отпечаток – знак. Специально для меня. Знак, оставленный человеком, который был уверен, что рано или поздно я разгадаю его послание. Человеком, знающим, кто я.

Филипп долго сидел молча, нахмурившись. Аура даже забеспокоилась. Затем он вновь заходил туда-сюда перед камином, о чем-то напряженно думая.

Наконец Филипп остановился.

– Ты считаешь, это угроза?

– Я долго думала и пришла к выводу: нет, не угроза. Ведь Звезда волхва направляет, а не предостерегает.

Филипп вздохнул:

– Зачем тогда кровь? Почему не чернила?