Позднее пришло понимание, что огромный народ великой страны очень круто обманули. Мягко говоря… Появилась потребность разобраться – это и стало причиной поступления Виктора на исторический факультет. Из того, что он увидел в дальнейшем, Ракитин уяснил, что и радикальный украинский национализм вырос из резко антисоветского восприятия исторических фактов и событий. Он лично знал одного студента, учившегося с ним на одном потоке, который именно через книги предателя Резуна/Суворова пришел к идеям украинского национализма и оправдания бандеровщины[13].

Русскую весну 2014 года и последовавшие за ней события Виктор Ракитин воспринял как своеобразную «работу над историческими ошибками», допущенными и в «стыдливые восьмидесятые», и в «бесстыжие девяностые».

А вот нынешние украинцы и во второй раз, с 1991 года, не смогли не предать свою родину – УССР, Украинскую Советскую Социалистическую Республику. Поэтому и оказались снова под пятой кучки «отмороженных» кровавых палачей с трезубцами на красно-черных знаменах и Степаном Бандерой в роли иконы. И потому ничего, кроме брезгливой жалости, как к зачумленным, Виктор к ним не испытывал. Что поделать, история – наука более точная, чем математика, и более безжалостная, чем биология!

С такими мыслями старший сержант Погранвойск НКВД Ракитин и уснул.

Проснувшись, Виктор уже абсолютно четко воспринимал свои задачи здесь – в этом времени и в этом мире. Он продолжит «работу над историческими ошибками», но только – на качественно новом уровне! Ракитин решил бороться с самой основой того зла, которое, как всегда – с Запада, пришло на его родной Донбасс в 2014 году. Теперь его задача – дожить до 1944 года и лично уничтожать бандеровскую сволочь в карпатских лесах!

Конечно, он задумывался над тем, что уже давно описали такие знаменитые фантасты, как Герберт Уэллс, Рэй Бредбери и многие другие. Речь, конечно же, идет о проблеме вмешательства в хронологию событий. И здесь Виктор Ракитин чувствовал себя доном Руматой Эсторским из прекрасного произведения Аркадия и Бориса Стругацких «Трудно быть Богом». Там герой, вооруженный передовыми знаниями «прогрессорства», оказывается в темном мире средневекового мракобесия. Но, в отличие от дона Руматы, Виктор Ракитин пребывал в отнюдь не идеализированных условиях – война «там» и война «здесь» для него стали обыденностью. Потому и не было у него сомнений в правильности вмешательства в ход исторических событий здесь, на земле пылающего Донбасса в 1941 году. Задолго до того, как сюда снова более чем полвека спустя придут новые фашисты и бандеровские каратели, Виктор Ракитин будет использовать все доступные ему знания и навыки ради главной цели – победы над врагом человечества!

Ракитин будет давить бандеровскую нечисть прямо в их карпатских волчьих схронах!

Потрепанная военными дорогами «полуторка» с черными крестами на дверцах и раскрашенным серо-зелеными полосами тентом неспешно катила к Сталино в сопровождении трех мотоциклов фельджандармерии. На колясках были установлены пулеметы «MG-34», лица мотоциклистов в тяжелых кожаных плащах и со стальными бляхами на груди были скрыты от грязи из-под колес массивными очками и шарфами.

На въезде в город был оборудован временный пост. Сторожевые будочки, где мерзли на осеннем ветру полевые жандармы, полосатые шлагбаумы, а рядом – похожий на гроб полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг-251». За броневым щитком скучал пулеметчик.

– Halt! – взмахнул жезлом фельджандарм у шлагбаума. – Geben Sie mir Ihre Papiere[14].

– Nehmen, Comrade[15], – дружелюбно улыбаясь, ответил майор Кочетков. Он ехал вместе с водителем.

Расчет диверсионной операции строился еще и на том, что «своих» полевые жандармы особенно дотошно проверять не будут. К тому же все прекрасно осознавали размеры той неразберихи, которая царит в армии при перемещении огромных масс людей и техники. Тут на своем бы участке управиться, обеспечить безопасность дорожного движения, когда в обе стороны снуют не только армейские грузовики, штабные легковушки, телеги, запряженные лошадьми, но и неуклюжие танки с полугусеничными тягачами.

Оружие решили использовать только автоматическое, отказавшись от громоздких и неудобных винтовок. Причем Ракитин и старший лейтенант Ерохин оставили свои «дегтярь» и «шпагин» вместе с пистолетами «ТТ». Немцы частенько вооружались трофейными пистолетами-пулеметами и ценили их за огневую мощь и большую емкость вместительных дисковых магазинов. Тот же пистолет-пулемет Дегтярева «ППД-40» в немецкой армии обозначался как «Maschinenpistole 715 R». А надежные советские пистолеты «ТТ» практичные немцы поставили на вооружение в Вермахте и полиции под обозначением «Pistole 61 R».

– Eine Zigarette wird nicht gefunden?

– Nehmen Sie die ganze Packung! – Майор Госбезопасности поправил на груди фельджандармскую бляху. Из-за этого характерного горжета на груди полевую полицию прозвали в Вермахте «Kettenhund» – «Цепные псы». – Hängen Sie noch hier unter dem russischen verfluchten regen um[16].

– Danke! – фельджандарм взмахнул жезлом. – Dokumente um. Gehen Sie durch!

Виктор старался поменьше смотреть по сторонам и вообще – не встречаться взглядом с немцами. Мерзкий холодок между лопатками щекотал натянутые, как струны, нервы. Казалось, что советских диверсантов уже вычислили и просто играют с ними, как кошка с обреченной мышью. В один момент Виктору вообще стало не по себе – он вдруг представил, что всего лишь играет в каком-то сумасшедшем театре абсурда. Гигантским усилием воли Ракитин заставил держать себя в руках, вполне четко осознавая, что эти вот «артисты» вмиг наделают в нем дырок, прознав, с какой целью заявилась в оккупированный город советская диверсионная группа. Старый, «с бородой по пояс», анекдот: «Штирлиц шел по Берлину и не понимал, что же выдает в нем советского разведчика – то ли волочащийся за спиной парашют, то ли шапка-ушанка с красной звездой», – уже не казался Виктору смешным.

Наконец, контрольно-пропускной пункт остался позади, и грузовик в сопровождении трех мотоциклов с колясками въехал в уже оккупированный гитлеровцами Сталино. Много домов было разбито авиабомбами и снарядами, некоторые улицы пересекали завалы и остатки баррикад, кое-где еще пылали пожары. Город просто так не сдался на милость оккупантов, и диверсанты в очередной раз решили это доказать.

Металлургический завод находился фактически в центре Сталино, над двух – и трехэтажной застройкой высоко поднимались мартеновские трубы и высоченные доменные печи.

Непосредственно перед заводом группа разделилась. Грузовик покатил к центральной проходной. А мотоциклы сосредоточились возле здания городского универмага – неподалеку располагалась еще одна заводская проходная.

– Теперь будем ждать взрыва, – приказал старший лейтенант Ерохин.

На другой проходной потрепанная «полуторка» затормозила со скрежетом. Из кабины выбрались шофер и сопровождающий. Шофер закурил и привычно полез под капот грузовичка. А сопровождающий майор Кочетков в форме полевого жандарма и с погонами оберфельдфебеля подошел к посту у ворот металлургического завода. Там дежурили два фельджандарма с карабинами. Сопровождающий предъявил им «аусвайс» и завязал какой-то ни к чему не обязывающий разговор.

– Kann ich übergeben? – Могу ли я проезжать? – поинтересовался Кочетков.

– Nein. Siehe, ich fuhr ein Lastwagen voller Sprengstoff. – Нет. Видишь, подъехал грузовик со взрывчаткой, – осадил его один из часовых.

К воротам и правда подъехал тяжело груженный «Опель-Блитц». На бортах кузова были нанесены красные значки взрывоопасного груза. «Подфартило-то как!» – подумал майор Кочетков.