Расстояние между ними сокращалось слишком быстро, будто сражавшиеся вокруг расступались, пропуская своих полководцев; Радан знал, что это не так, но прочий мир словно угасал, теряя краски и звуки. Молодой военачальник Энарана слышал достаточно много о своём враге, и сейчас приближение Асахира вызывало в душе страх, отчетливо отразившийся в прищуренных глазах Радана. Он чувствовал, что смерть, облетавшая поле брани, метнулась к нему. Однако сдаваться было ещё рано, и Радан поднял меч и щит, уцепившись за них, как тонущий хватается за тонкую тростинку.

Предводитель энаранцев стоял в окружении своих людей, но они были слишком заняты спасением собственных жизней. Байру Асахир мечом прорубал себе путь к застывшему на месте Радану, кривя уголок губ в еле заметной усмешке.

Эта ухмылка, как ни странно, возвратила Радану решимость. Он схватил висевший на поясе рог, протрубил в него и рванулся вперёд, замахиваясь коротким мечом. Но это было ошибкой - громкий звук привлёк внимание других бойцов, и, когда байру Асахир мощным ударом щита опрокинул Радана на землю, энаранцы потеряли последние капли отваги, а идшарцы, напротив, с новыми силами устремились в наступление.

Пращники и лучники из предавшего обет дружбы с Энараном Арка тем временем покинули склоны скал и обошли войско Радана сбоку и теперь расстреливали задние ряды энаранцев.

Асахир пнул лежащего в песке Радана, скорчившегося от боли, острием меча подтолкнул к нему выпавший из рук энаранца рог и приказал:

- Сдавайтесь. Пощадим.

Ещё пару мгновений Радан упрямо не шевелился, затем поддался слабости и поднёс рог к губам.

Короткие гудки поражения пронеслись над полем битвы, веля сдаваться. Гул подхватили энаранские сотники, и через несколько мгновений энаранцы опустили к земле мечи и копья, пятясь назад. Идшарцы тоже замерли, ожидая приказа байру.

Асахир поднял вверх щит, и его сотники протрубили сигнал не добивать врагов. Военачальник Идшара громко провозгласил:

- Воины Энарана! Возвращайтесь домой. Передайте всем, что длань Эллашира не коснётся вашего города, если эсин Алуганг прибудет ко мне сам.

Те понадеялись на честность идшарцев, поворачиваясь, и побрели прочь. Аркские пращники и стрелки напрасно ждали сигнала к атаке - Асахир вовсе не собирался расстреливать отступившее войско в спину.

Опустив взгляд и встретившись взором с Раданом, лежавшим на земле у его ног без сил подняться, Асахир вытянул руку в сторону, и кто-то из подошедших идшарцев вложил ему в ладонь копьё. Асахир занёс оружие, чтобы добить поверженного военачальника, но тот, собравшись с последними силами, вдруг рванулся и, схватив брошенный рядом дротик, молниеносно подался вверх, мощным тычком пробивая доспех врага.

Удар копья Асахира был смертельным, и Радан меньше мгновения спустя уже лежал неподвижно, не зная, насколько точной была его собственная атака.

Байру Асахир пошатнулся, схватившись за древко вонзившейся в плечо сулицы, и резким движением выдернул её, отбрасывая в сторону. Кровь хлынула из раны, окрашивая укреплённую медными и костяными пластинами кожаную тунику. Воины тут же обступили его, кто-то побежал за лекарями, уже покинувшими лагерь и вышедшими к полю боя; Асахир, оседая на землю, пробормотал похвалы последнему удару Радана, щедро перемешав их с бесстыдной бранью.

Второй этаж дома Хурсана и Энеаты скорее напоминал тростниковый шалаш, поставленный на плоской крыше. Здесь старик и его воспитанница сушили лекарственные растения и собранные в саду плоды, здесь же спала Эне, постелив набитое кудельками одеяло на тростниковую циновку. Сегодня ароматы целебных трав ничуть не успокаивали Энеату, и девушка бодрствовала, сидя на этом подобии кровати, поджав и обхватив руками колени.

Близился рассвет, а юная знахарка всё не могла перестать думать. Несмотря на изученное ремесло и заботу о большом доме и саде, воспитанница целителя оставалась в душе маленькой девочкой, живущей одним днём и перекладывающей бремя всех житейских вопросов на плечи своего наставника. Теперь старый лекарь покинул её, оставив безраздельной госпожой над лавкой и хозяйством, и, хотя по сути всеми вопросами занимался вольноотпущенник Амар, Энеата чувствовала странную тревогу и даже страх из-за свалившейся на хрупкие плечи ответственности.

Прибывших гостей из Энарана кое-как разместили в не слишком большом доме; Нунну поселили в комнате Хурсана, Фазмира пристроилась на втором этаже вместе с Энеатой, служанке и её супругу-слуге пришлось спать в кухне, а двоих рабов и вовсе отправили ночевать в овине.

К утру, когда уже светало, Энеате всё же удалось задремать, но вскоре её разбудила Фазмира.

- Эне! - взволнованно позвала она. - Эне, я не могу найти Нунну. В комнате его нет, в доме нет, слуги не видели...

Энеата с трудом разлепила заспанные глаза, поднимаясь и потирая ладонями веки.

- Чего? - пробормотала она, воззрившись на гостью.

- Нунна! Его нигде нет. И, кстати, сумки его тоже. Я посмотрела.

- Наверное, пошёл прогуляться.

- Прежде рассвета? Никто из домашних не видел, чтобы он выходил.

Энеата вздохнула и сказала:

- А где Амар?

- Внизу, рассказывает кухарке, где что можно брать.

- Скажи ему, чтобы пошёл и поспрашивал соседей, не видел ли кто Нунну. Сейчас я оденусь и приду.

Когда Энеата, умывшись, заплетя волосы в косу и одевшись в подобающее дню облачение, спустилась вниз, в прихожую, Фазмира нервно ходила из угла в угол, то и дело заламывая руки и призывая покровительство богов. Эне спросила:

- Ну что?

- Амар ушёл, и Кайра пошла с ним. Гияма готовит. Торм ищет в саду. Ты ведь не возражаешь, что Гияма будет брать продукты?

- Я же сказала, будьте как дома. Тем более, мне самой лень сейчас что-то делать. Ты сказала, Нунна забрал сумки?

- Да, одну сумку, своё оружие и часть наших денег.

- Значит, в саду искать бессмысленно. Боюсь, что он пытается вернуться в Энаран. Оставайся дома, я пойду к воротам, поспрашиваю людей.

Фазмира кивнула, наконец остановившись, но всё же нервно сжимая ладони.

Поблагодарив соседку, Энеата развернулась в противоположную сторону, решив, что Нунна догадается покинуть город через другие ворота, не ведущие к дороге на Энаран и к речному порту, чтобы не вызывать подозрений.

Девушка старалась хотя бы казаться спокойной и рассудительной, но волнение всё сильнее охватывало её. Хоть дети энаранского судьи были знакомы ей совсем недавно, она переживала о них даже сильнее, чем могла бы о ком-то давно известном.

Сегодня в дозоре на дальних воротах, к счастью Энеаты, служил её знакомый, молодой воин Шиан.

Выслушав короткий рассказ Энеаты, он сообщил, что чуть раньше некий Нунна пытался покинуть город. Но у стражников был приказ задерживать всех, кто прибыл из Энарана, особенно представителей знатных родов.

- Я могу узнать у эсина, в чем дело? - поинтересовалась Энеата.

- Вы можете попробовать, госпожа асу, но вряд ли вас допустят к эсину. - Ничего, я поговорю с кем-нибудь, к кому допустят, - Энеата начинала раздражаться, и старалась глубоко и медленно дышать, как учил её Хурсан - чтобы сдерживать растущую ярость.

Стражник развел руками, не найдя возражений.

Уважение жителей Арка к имени Хурсана в очередной раз помогло Энеате. Её без сомнений пропустили к верховному судье, и тот уделил ей достаточно времени, чтобы объяснить: предавший дружбу с Энараном эсин Арка присягнул на верность Идшару, и отныне выполняет все приказы, идущие оттуда. А среди прочих пожеланий военачальника Асахира было и требование сообщать всё, что станет известно о высокородных горожанах Энарана. А о семействах эсина и верховного судьи и вовсе оговорили особо, и потому Нунну решили отправить к стану идшарцев.

К счастью, Энеате верили. Услышав из её уст, что кроме Нунны прибыли только его слуги, проверять не стали - Фазмира была в безопасности. Юная асу решилась покинуть своего жениха, чтобы предупредить Фазмиру и Амара. Бегом домчавшись до дома, запыхавшаяся Энеата принялась звать гостью.