– И что это доказывает? Только то, что китайские полицейские первые во всем мире нашли тело потеряшки из вертушки.

– Дослушай. Ее нашли в апреле, а опознали только неделю назад. Как было: китайцы находят тело некой женщины с документами гражданки Сингапура Аманды Ли. Делают запрос в консульство. Получают ответ: нет такой гражданки Сингапура. Не беда, берут ДНК и последовательно делают запросы во все страны в порядке своих собственных вероятностных расчетов. Знаешь же, базы в принципе открыты, но официально – по запросу. Терпеливо ждут, а им: нет такой гражданки, нет такой гражданки и так далее. США, кстати, ответили одними из первых. А у женщины две татуировки на теле, еле-еле заметны, но видны. На правой лодыжке скорпиончик и на левом плече лилия. Они давай по этим приметам шерстить всех потеряшек. И что ты думаешь? Через три месяца из США им ответили: указанные изображения являются приметами Барбары Доллс, исчезнувшей восемь лет назад в вертушке где-то между Чикаго и Кейптауном.

– А ДНК? – спросил Давид.

Стас отправил еще в одно путешествие по столу два листочка бумаги. Давид молча вытащил бумажки и углубился в их изучение. Сказал через несколько минут:

– Это не ее ДНК.

– Вот и я о том же. Более того, некоторые базы данных, да и, что греха таить, пропускные системы тоже, используют древние способы идентификации.

– Отпечатки?

– Да. И сетчатка глаза.

– И?

– Ни одного совпадения.

– А тату остались?

– А тату остались. Почти сошли на нет, но не до конца. И муж ее, вообще-то, опознал. С трудом, правда, но опознал ее тело.

– Интересно, – проговорил Давид, схватившись за свой бокал, но не отпивая из него. – А что делала Аманда Ли восемь лет, прошедшие с исчезновения Барбары?

– Аманда Ли занимала одну из руководящих должностей в «Со Хун», китайской корпорации, производящей новые высокотехнологичные формы ядерного оружия. Семь лет работала там. С две тысячи сто десятого. А год где-то болталась. Такие дела. И последнее…

Стасов вытащил еще одну бумажку и запустил ее в путешествие к Бурову.

– Что это? – спросил тот.

– Это распечатка японского TRF 5.0 за ноябрь две тысячи сто девятого. Этот прибор один из пяти на планете способен наблюдать за Вавилоном и считывать кое-какие показатели. Видишь вспышку активности?

– Да.

– Это высокочастотное электромагнитное излучение, всплеск которого был зафиксирован девятого ноября две тысячи сто девятого. Время видишь?

– Да. Пятнадцать часов тридцать две минуты.

– Ага. А теперь посмотри на посадочный талон Барбары Доллс.

Стас отправил к Давиду еще один листочек.

– Девятое ноября. Пятнадцать часов тридцать две минуты, – ошеломленно проговорил тот, подняв глаза на полковника.

– Смекаешь?

Буров некоторое время молча рассматривал листок. Потом спросил:

– Какой у меня сегмент?

– Сложный! – мгновенно отреагировал полковник. – Питер. И область.

– Мне нужны все документы на потеряшек. Слышишь? На всех!

Стасов снова поискал что-то под столом и вытащил оттуда маленькую клавиатуру. На экране черного моноблока запрыгали файлы, которые полковник переправлял Давиду.

– Дава? – Стасов виновато посмотрел на Бурова, как будто хотел предложить ему что-то неприятное.

– Что?

Тот уже углубился в книжку, изучая присланное.

– Подпишись мне в неразглашении. Все-таки уровень Д.

Стасов мотнул головой в сторону монитора, на котором открылся файл с каким-то текстом. Буров быстро пробежался по нему взглядом и поставил подпись через электронную идентификационную систему.

Буров снова проверил координаты поезда, на котором ехала Карина. Он стремительно приближался к Самаре.

– Я поехал, – сообщил Давид Стасову.

– А что? Вопросов нет больше?

– Да девчонок надо догнать. И подумать, кому передать. Так – вроде все ясно. Мотивы разве что…

– Мотивы их непонятны.

– Ну тогда какие вопросы? Найдем хотя бы одного – выясним и мотивы. И слышишь, Стас, мне надо будет осмотреть тело этой Аманды. Или Барбары. Где оно сейчас?

– В Вашингтоне. В американском центре по расследованию потенциального вторжения.

– Хорошо. С ними же есть контакт?

– Отличный. Все заинтересованы. Еще коньяка?

Стасов покосился на свой опустевший бокал и проинвентаризировал взглядом наполовину полную емкость Бурова.

– Нет. Ехать надо.

– Добро. Возьми проходку.

Стас протянул появившийся все оттуда же, из-под стола, белый пластик карточки.

– Такая щедрость, – улыбнулся Давид, – королевская прямо.

Эта прямоугольная карточка давала возможность предъявителю рассчитывать на поддержку любых силовых ведомств и проникать в те двери, которые в обычном режиме оставались закрытыми для глаз.

– Да какая уж тут щедрость… Производственная необходимость.

Давид взял проходку и книжку и направился было к выходу. Бумаги, которые он только что с таким интересом читал, так и остались лежать на огромном столе Стасова.

– Дава, – опять остановил его полковник.

Буров повернулся уже у самой двери и посмотрел на Стаса.

– Где Лиза? Вы видитесь?

Вопрос немного смутил Бурова. Вообще, когда в стройные ряды мыслей Давида вторгались войска под предводительством бога виноделия Бахуса, то воображение его заполнялось красивым, чуть бледным лицом Елизаветы Андреевны Наумовой. С ней он впервые пересекся на последних курсах юридической академии, лет двадцать назад. За эти годы они успели пожить вместе гражданским браком, затем разойтись, когда Наумова уехала на повышение в Нарим, потом вновь сойтись и даже зарегистрировать брак в одном из соответствующих учреждений Петербурга. А потом опять разошлись, и Лиза отправилась делать карьеру в Москву.

– Нечасто, – спокойно ответил Давид. – Она в Москве.

– Она в Москве, – задумчиво повторил Стасов.

Давид вышел из кабинета и практически побежал к парковке.

Внутренний хронометр подсказал Карине, что прошло примерно полтора часа между моментом, когда красавчик натянул на ее глаза черную, не пропускавшую свет повязку, и тем, когда ее стянули пухлые, но быстрые пальцы второго мужчины. Некоторое время Карина просто моргала, ничего не видя, но секунд через пятнадцать зрение вернулось, и перед ее взором предстала небольшая, но уютная офисная переговорная: маленький стол, несколько стульев, экраны по стенам, а в углу оборудование для видеоконференций. Карина сидела на одном из стульев, а напротив, тоже моргая и щурясь, расположились ее попутчики и собратья по несчастью. И похитители были здесь, причем красавчик вальяжно откинулся на спинку ближайшего к входу стула, а его пухлый коллега отошел к двери и стоял там, подпирая плечом стенку. Повязки на глаза ребят наложили в аэромобиле, а до того заставили переодеться, опасаясь, что в одежде молодых людей могли находиться какие-либо электронные сексоты. Валентина попыталась сослаться на то, что данная процедура уже была проделана ими некоторое время назад, но это не произвело особого впечатления на парней. Компания остановилась около санитарных узлов, и Павел задумчиво посмотрел на четыре двери, расположившиеся прямо друг за дружкой. На одной из них красовалось изображение дамы, на второй – мужчины, на третьей – инвалидного кресла, а на четвертой – матери, убаюкивающей младенца. Загадка, видимо, была не самой простой, и Паша лишь минуты через четыре раздумий озвучил решение:

– Димон, ты с пацаном и растаманкой – к инвалидам. А я с этим ежиком, – он кивнул в сторону короткой стрижки Карины, – в комнату матери и ребенка. Снимаете с себя все, слышите, все. Всю одежду, трусы, носки. Короче, полностью переодеваетесь. Всем ясно?

Молчание было ему ответом, и, приняв его за знак согласия, Павел потянул Карину в комнату матери и ребенка. Дмитрий же буркнул что-то вроде: