Человек замолчал, ожидая, какова будет реакция героя. Тот какое-то время пребывал в замешательстве, затем спросил:

- А ты кто такой?

- Я? - переспросил человек. - Прометей.

Геракл в замешательстве открыл рот.

- Но... Но ведь я должен освободить тебя.

- Правильно. Вот сейчас отужинаешь, а потом освободишь. Иди за мной. Не бойся.

Не бойся! Геракл хмыкнул и горделиво расправил плечи. Бояться? Ему? Совладавшему с самим Танатосом!

- Ступай вперед! - велел герой и, на всякий случай, проверил, легко ли выходит из ножен меч.

Идти пришлось совсем недолго. Вскоре Геракл с изумлением взирал на небольшой аккуратный домик, сооруженный из дикого камня и буковых бревен. По виду он напоминал жилище вполне обеспеченного земледельца, но никак не обиталище мученика.

- Ты живешь здесь?

- Да. А почему бы и нет?

Геракл незаметно улыбнулся в бороду. Он все понял. Темный призрак, посланный Герой [Гера - верховная греческая богиня, жена Зевса], морочит ему голову, а настоящий Прометей, прикованный к скале, мучается неподалеку.

- Ну хорошо, - изобразив широкую улыбку, сказал герой. - А где же еда?

- Сейчас принесу. Трапезничать будем прямо здесь на поляне. Ночи в этих краях удивительно мягки, а небо восхитительно глубоко.

Непостижимо! Геракл лишь сейчас обратил внимание на то, что его обнаженные руки и ноги перестали мерзнуть, словно и впрямь потеплело.

Прометей тем временем сходил в дом и вернулся с корзиной, полной разной снеди. Здесь были и мягкий пшеничный хлеб, и свежий сыр, и зелень, и виноград, и бархатистые персики.

- Мясо я жарил на духовитых миртовых ветках, - сообщил титан.

Довершала это великолепие амфора, наполненная душистым вином.

Геракл вознес горячую молитву прародителю Зевсу, ожидая, что наваждение в тот же миг исчезнет и он окажется на лысой, облизанной ветрами скале, а вместо мяса и вина будет мшистый лишайник. Но все осталось по-прежнему.

- Не стесняйся, - сказал Прометей. Он сел прямо на землю и первым подал пример, вцепившись зубами в хорошо прожаренную баранью лопатку.

Геракл смотрел и ждал, что будет дальше. Но ни лопатка, ни Прометей не исчезали. Точнее, лопатка исчезала, но постепенно и в желудке Прометея. Тогда герой нерешительно взял кусок мяса.

Баранина была вполне реальной. Можно обмануть глаза - это во власти Геры, - но нельзя обмануть желудок. Геракл отбросил сомнения и, чавкая, стремительно поглощал снедь. Он был порядком голоден. Хозяин ел с не меньшим аппетитом.

Доев последний кусок мяса, Геракл откинулся на спину и хлопнул себя по животу. Тот ответил глухим бульканьем.

- Здорово, - сообщил герой. Орудуя мечом, словно столовым ножиком, он счистил веточку и поковырялся ею в зубах. - Так говоришь - Прометей?

- Точно! - сверкая веселыми искорками в глазах, подтвердил титан.

Геракл хмыкнул и сплюнул на траву подальше от себя.

- Но все в один голос уверяли, что ты прикован к скале, а орел лично сказал мне, что он ежедневно клюет твою печень.

- Если все так говорят, значит это кому-то нужно. - Прометей усмехнулся и добавил:

- Путь от Эллады до Кавказа отнимет у орла не менее десяти дней. Это при условии, что он будет махать крыльями день и ночь. Как же он может быть ежедневно и здесь, и на Олимпе?

Геракл почесал голову.

- Я как-то об этом не подумал. Так выходит, тебя не приковали?

- Ты удивительно догадлив! - съязвил Прометей. - Меня не так-то легко приковать. Я сам кого хочешь прикую.

- Но-но! - воскликнул Прометей, угрожающе поднимая руку. - Ты не заносись перед Зевсом! Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

Прометей остался глух к этому замечанию. Он поднял глаза вверх, любуясь красками умирающего дня, а затем внезапно спросил:

- Ты помнишь фреску в белой зале? Ту, что написана Артоиклом по слоновой кости.

Гераклу было неведомо имя Артоикла, но изображение он помнил.

- Лев, задирающий быка?

- Да.

Геракл кивнул.

- Так вот, лев на этой фреске - это я. Артоикл сотворил свой шедевр, когда не все еще было ясно. Он полагал, что победа будет на моей стороне. За это он позднее поплатился жизнью.

- Почему же Зевс не уничтожит эту мазню? - пробормотал Геракл.

- Ну, во-первых, он хочет показать, что умеет ценить прекрасное. Да и чем может быть опасна картина, сюжет которой мало кому понятен. А кто и знает о нем, для того эта фреска служит постоянным напоминанием, что не стоит заноситься слишком высоко.

Геракл хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и лишь покачал головой. Из-за камня, лежащего неподалеку, высунулась рогатая голова змеи. Прометей бросил ей крохотный кусочек сыра. Гадюка испуганно зашипела и скрылась в своей норе.

- Не понимает, - прошептал Геракл. - Не понимает добра. И не ждет. Титан повернул голову к Гераклу. - Ты держишь путь с востока?

- Да.

- Как поживает брат мой Атлант? Все так же держит камень?

- О каком камне ты говоришь?

- О том, что взвалили ему на спину боги, внушив, что это небесный свод.

- Но это и есть свод! - воскликнул герой. - Я собственными глазами видел!

- И своими руками держал.

- Да.

- Тогда подними вон ту скалу, - предложил Прометей, указывая на обломок гранита высотой в рост человека.

Геракл замялся.

- Вот видишь, ты не можешь поднять его, - удовлетворенно констатировал Прометей. - А свод земной равен мириад раз мириаду мириадов таких скал. Никто - ни бог, ни человек - не в состоянии удержать его.

- Кто же его тогда держит?

- Никто. Он держится сам. Как лежат эти скалы, как плещутся волны, как рождается весной трава. Таков порядок жизни, установленный временем. Прометей вздохнул, лицо его стало задумчивым. - Боги назначили сыновьям Иапета [Иапет - в греческой мифологии один из титанов, отец Атланта, Менетия, Прометея и Эпиметея] страшную кару. Менетий заточен в Тартаре. Я в изгнании. Лишь недоумок Эпиметей благоденствует в тиши дубовой рощи и полон счастья оттого, что время от времени получает приглашение явиться на Олимп, где боги смеются над ним. Но самая горькая участь выпала Атланту, который держит на плечах камень, сгибаясь более не под его тяжестью, а под грузом ответственности. Ведь боги заставили его поверить, что от него зависит быть или не быть этому миру. Какая великолепная казнь - взвалить на плечи поверженного невыносимую тяжесть, внушив ему, что он не вправе распрямиться ни на секунду. Раб, чувствующий свою ответственность - самый преданный раб. Раб, чувствующий свою причастность к великому - счастливый раб. Но лучше бы он был несчастен!