Повелитель тьмы упорствовал в своем желании вернуть Черного Ветра не из простой прихоти; это редкостное, прекрасное животное и впрямь было дорого ему. Скиф понял это, едва увидев конюшню, в которой содержали его жеребца. Собственно говоря, это была не конюшня, а целый огромный выгон, покрытый настоящей травой, чудесным образом произраставшей прямо из каменных плит. Перед входом в конюшню лежали два обретших покой живых мертвеца, еще несколько таких же разлагающихся оболочек люди видели, пока добирались сюда. Вообще в Замке осталось мало живого. Повсюду валялись трупы харуков, рыжебородых, дэвов и нэрси, попадались и более диковинные создания, покрытые чешуей и слизью. Но бой еще не был окончен. Стены замка глухо вздрагивали, и лишь дополнительные силовые поля, созданные Ариманом, предохраняли Скилла, Дорнума и Тенту от неприятных сюрпризов.

Черный Ветер был в восторге от появления Скилла. Обильный корм и теплый кров не могут заменить приволья и дружеской ласки. Конь счастливо тыкался мордой в отчего-то соленое лицо хозяина и тихо ржал, сообщая, как сильно скучал без него. А Скилл гладил холку и прядающие уши коня, приговаривая:

- Все будет хорошо, Ветер. Все будет хорошо...

Карнав не имел в этом мире достойных соперников, даже дэвы не рисковали задевать его, и потому он обыкновенно скучал. Свернув свое пятидесятифутовое тело в плотный комок, он дремал и видел черно-белые сны. Иногда Ариман поручал ему кое-какую работу, и это было хоть небольшим, да развлечением.

Вообще-то змей ненавидел все и вся. Даже Ариман, признаемся по секрету, не был исключением. Змей втайне мечтал разделаться со своим хозяином, но не рисковал отважиться на это - он не раз был свидетелем того, как Ариман расправлялся с непокорными. Кроме Аримана Карнав ненавидел всех его слуг - громоздких дэвов, харуков, пищащих нэрси. Но более всего он ненавидел людей. Эту ненависть вложил в него Ариман, и со временем она стала столь сильной, что Карнав мог без труда учуять человека, находящегося далеко за пределами Замка. Вот и сейчас он ощущал присутствие чужаков, бросаемых из одной плоскости в другую, и лениво размышлял о том, что было бы очень неплохо, если б они случайно забрели в его владения. Неплох-хо! Змей издал негромкое шипение и сыто вздохнул. Сегодня он воспользовался неразберихой и неплохо пообедал, сожрав двух слуг Аримана: рыжебородого и нэрси. Переел, теперь его мучила изжога. Но как приятно было чувствовать их предсмертный трепет и слышать хруст ломающихся костей. Прия-я-ятно...

Забрав Ветра, Скилл и его спутники покинули конюшню. Теперь надо было придумать, как выбраться из Замка. Покинуть его тем путем, каким степняки попали сюда, было практически невозможно, так как враги Аримана уже сместили большинство энергических плоскостей и продолжали разрушение Замка, который к этому времени превратился в чудовищные нагромождения грозящих вот-вот рассыпаться обломков. Кроме того был разрушен мост, а у нэрси не хватило бы сил перенести через бездну коня и двух людей.

Был еще один путь, его подсказала Тента. Во Втором Шпиле Замка находилось волшебное устройство, с помощью которого можно было перенестись куда угодно. Дорнум усомнился в словах нэрси, но Скилл согласился с ней, поведав, что ему уже не раз приходилось путешествовать подобным образом. Пробираться во Второй Шпиль было очень рискованно, так как можно было запросто столкнуться с самим хозяином Замка, но иного выхода не было. И потому Скилл решил:

- Рискнем!

И они рискнули...

Карнав поднял голову и прислушался. Похоже, его надеждам было суждено сбыться. Люди наконец-то пробрались во Второй Шпиль и шли прямо в его объятия.

Стремительно переваливая стальные кольца, змей поспешил навстречу своей добыче. Хозяин будет доволен. А кроме того, следовало поскорее убраться отсюда. У Карнава было предчувствие, что в его владения собирается нанести визит некто, с кем не стоит мериться силой. А предчувствия никогда не обманывали гигантского змея...

Выдержав бой с отрядом вездесущих харуков, маленький отряд Скилла проник во Второй Шпиль. Беглецам нужно было попасть на самую вершину, куда вела винтовая гранитная лестница. Здесь их ждал Карнав.

Он лежал посреди плато, свернувшись в тугой, блестящий комок. Скилл сначала принял его за невиданное растение или пеньковый, окрашенный серебристой краской трос. Если бы не упреждающий окрик Тенты, он влез бы прямо в пасть чудовища...

Человек поспешно отшатнулся, и тогда Карнав поднял голову и уперся тяжелым взглядом в его глаза. В этом взгляде была сила, заставлявшая жертвы покорно идти в объятия Карнава. Человек какое-то время стоял, словно раздумывая, затем медленно двинулся вперед. Карнав улыбнулся, предвкушая, как захрустят хрупкие кости...

Скилла вернул в реальность звонкий окрик Тенты. Он вздрогнул и поспешно отпрянул назад. Змей недовольно зашипел. Его головы повернулись чуть в сторону и обратились к девушке...

Эту девчонку не следовало убивать. Карнав знал, что хозяин испытывает к ней необъяснимую привязанность, примерно такую же, какую змей к диким поросяткам - сладким и нежным для языка и легким для желудка. Но эта нэрси всегда не нравилась ему. Кроме того все можно было устроить так, будто ее раздавила рухнувшая колонна или кусок свода. Карнав заглянул в самую душу нэрси и сладостно шепнул: иди ко мне, моя любовь, я буду ласкать твою нежную грудь! Иди...

Нэрси, словно завороженная, шагнула навстречу змею. Дорнум схватил ее за руку, но в девушке проснулась невероятная сила. Она даже не сбавила шаг и продолжала свой путь к смерти, таща за собой вопящего киммерийца. Тогда Скилл выхватил стрелу и почти не целясь послал ее в голову мерзкого гада...

Карнаву никогда не приходилось испытывать подобную боль. Зашипев так, что дрогнули стены, змей бросил свое тело вперед, метя в маленькую женщину, чьи глаза были наполнены магнетической негой. И в этот миг нэрси очнулась. Она закричала от ужаса и стрелой взвилась вверх, под самый свод, подняв за собой и Дорнума. Омерзительная голова чудовища проскользнула впритирку под ногой киммерийца, едва не коснувшись его сапога. Змей резко остановился и начал поднимать тело, превращаясь в извивающийся чешуйчатый столб. В этот миг его мозг пронзила еще более жуткая боль...