– Я сейчас вернусь, – прошептала Гермиона и устремилась в холл.

Она сжала перед собой руки и повернула к стойке регистрации, рассеянно улыбаясь встречающимся на пути людям. Малфой стоял к ней лицом, но не замечал, будучи занят разговором со своим помощником. Спешащие мимо посетители бросали на него любопытные взгляды, но он не придавал этому ни малейшего значения. Гермиона решила, что такой интерес вызван его черной дорожной мантией. Его счастье, что ни один ребенок не увидел его и не решил, что это плащ. Или же счастье ребенка.

– Малфой.

Он посмотрел на нее, удивленно приподнял брови, но уже в следующую секунду на его лице застыло невозмутимое выражение. Он выглядел странно, но Гермиона никак не могла понять, в чем же дело. Может быть, в волосах.

– Ты можешь остаться. Тебе стоит остаться, – тяжело выдохнула она. – Останься.

19 августа, 2002

Она стиснула руки на коленях и застыла в напряженном ожидании.

– Хорошо, Малфой. Я знаю, что формально не выполнила того, что должна была сделать в течение первого месяца…

– Нет, не выполнила.

– Но за срыв поставки перьев оклебарма в срок ответственен другой департамент. Министерство не успело рассмотреть заявку. Будь у меня все необходимые ингредиенты, зелье было бы готово к тестированию.

– Возможно, но прописанные в контракте обязательства требуют твоего присутствия. Необходимый ингредиент могут доставить завтра, но даже если и нет, есть масса других вопросов, которые необходимо решить.

– Я всё доделаю, когда вернусь. Это личное дело, очень срочное и требующее моего немедленного отъезда.

Он вздохнул, открыл было рот, но тут же его захлопнул.

– Одна неделя.

– Одна неделя, – она кивнула и распахнула глаза, когда Малфой наклонил голову вперед. – Ой, одна неделя, да. Хорошо. Спаси… Ох, очень хорошо.

3 ноября, 2002

– Я с тобой в такие игры не играю.

Малфой вздернул бровь, и уголок его рта чуть дрогнул.

– Играть со мной может быть очень весело.

– Ага, не сомневаюсь. “Придуши босса”, “Выведи мерзавца на чистую воду” или…

– “Удави зубрилу”, “Заткни идиотку” или…

– Знаешь, это очень грубая игра, – Гермиона уже собиралась утащить его бокал с шампанским, когда перед ней появился поднос с фужерами, и она подхватила парочку. – Совершенно непрофессионально.

– В такой момент вечера никто не заботится о профессионализме. Именно поэтому они все веселятся и напиваются. А я заключаю сделки, о которых напоминаю им утром.

Она закатила глаза.

– У тебя за всё приходится расплачиваться.

– За всё в принципе приходится расплачиваться, Грейнджер. Я лишь хочу быть тем, кто получает выплату, – он сделал глоток и прищурился, разглядывая одного из гостей. – Тот парень тискает мой цветок?

Она едва не поперхнулась шампанским, когда нашла глазами человека, гладящего листья растения, и прикрыла ладонью рот. Малфой улыбнулся, и Гермионе нестерпимо захотелось протянуть руку и очертить пальцем его губы.

Она подавила смешок, проглотила свой напиток и, наконец, расхохоталась.

– Ты чуть не поставил нас обоих в дурацкое положение. Вот если бы я на тебя плюнула!

– Меня бы это не смутило. Я бы просто над тобой посмеялся.

Она фыркнула.

– Пока бы не был облит с ног до головы.

– Возможно, мне пришлось бы тебя уволить.

Он покосился на Гермиону, когда та подняла на него широко раскрытые, полные мольбы глаза. Затем она рассмеялась и откинулась на спинку стула.

– Ну хорошо. Этот человек гладит растение потому, что оно напоминает ему о том чудесном кусте, в который он был влюблен будучи ребенком…

Малфой покачал головой и отставил свой бокал.

– Нет. Он планирует убийство этого растения. В молодости он частенько видел, как его мать после смерти отца возилась с кустами в саду. Так что его переполняет ненависть ко всему зеленому и с листьями, не говоря уже о непреодолимом желании растерзать это всё в клочья.

– Тогда он точно не в своем уме.

– Это в крови. Видишь ли, в течение нескольких лет после смерти родителя он уничтожал кусты в саду. А потом обнаружил…

– Да-дам!

– …тело своего отца. И вот с тех пор всегда оправдывает уничтожение этих несчастных, невинных растений неодолимым наследственным сумасшествием.

– Бедный парень, – прошептала Гермиона. – Бедные цветочки. Ладно, а женщина вон там?

Он прищелкнул языком.

– С такими вводными у меня тридцать пять вариантов.

– Та, что в фиолетовом.

– Восемь. Не меньше.

– Справа…

Малфой схватил ее кисть своей теплой и сухой ладонью.

– Не указывай пальцем, – прошептал он. – Это самое важное правило игры.

– Ох, прошу прощения, что нарушила такое строгое правило в нашей чрезвычайно серьезной игре.

Она выпрямилась в кресле, плечом прижимаясь к его руке. Почувствовала, как Малфой подался к ней ближе, задевая волосы, но не отстраняясь.

– Ты видишь ту леди с… мммм… рюшами на спине…

– На заднице, которая еще и выглядит так, словно этими рюшами ее разорвало. Да.

– Хорошо, а слева от нее дама в шляпке с перьями?

– Что это?

– Без понятия, мы займемся ею потом. И через два, три, четыре человека, – он низко застонал, и она улыбнулась, откидываясь на спинку кресла. – Что ж, эта женщина была безумно влюблена в бледного, тощего…

– Тощего?

– … сухопарого юношу, который был очень заносчив и груб…

– Ладно. Продолжай.

– Она пыталась задушить его своими чувствами, но он не любил никого, кроме…

– Все это нарушает сразу несколько правил нашей игры, включая основное: не раздражать меня.

– …и был так занят разглядыванием своего отражения в зеркале, что даже не подпускал ее к этому предмету…

– А ты в курсе, что она все еще мой хороший друг?

– …десерт, и всё, что он делал, это бахвалился своими не-такими-уж-значительными талантами, умениями, внешностью и прочими активами…

– Какими именно активами? Потому что кое в чем я очень даже заслуживаю внимания.

– … и вот Панс… ээээ, та женщина оставила бедного Дра… юношу и поклялась больше никогда с ним не разговаривать. Но постойте! Юноша превратился в очень богатого мужчину! И поэтому П… женщина…

23 декабря, 2002

Гермиона подтолкнула сверток по гладкой столешнице и тут же направилась к выходу.

– Увидимся после…

– Ты принесла мне подарок?

– Мм, да, – она остановилась и огладила ладонью мантию. – Собиралась вручить бутылку Антимерзотного настоя, но затем увидела это и подумала о тебе… что тебе может понравиться. Вот так. Я…

– Подожди, – он выдвинул ящик стола и достал оттуда коробочку, завернутую в яркую зеленую бумагу. – Держи.

Гермиона прищурила левый глаз, вернулась к столу и взяла подарок, чувствуя кожей гладкость упаковки.

– У тебя есть тайник с презентами на случай, если что-то преподнесут, а ты не захочешь показаться невежливым и решишь сделать ответный жест?

Он пододвинул к себе полученный сверток и пробежался пальцами по его грани.

– Снова общалась с моей секретаршей? – казалось, он моментально чувствовал ее сомнения. – Открой, Грейнджер.

Она действительно надеялась сбежать до того, как свертки будут распакованы, потому что иногда Драко Малфой превращал ее в трусиху. Она не знала, как он отреагирует на ее подарок, и хотела увидеть его реакцию чуть в меньшей степени, чем сбежать и неделями мучиться догадками.

Она прошлась пальцами по глянцевой обертке, затем подцепила ее и дернула. Рванула еще раз, еще, пока в руках у нее не оказалась белая коробочка, а под мышкой – зажатый ворох бумаги. Взглянула на Малфоя и вспыхнула румянцем, заметив, что тот неспешно разворачивал ее подарок, тогда как она сама нещадно разорвала упаковку. Обычно Гермиона была очень аккуратна и последовательна, но когда дело касалось подарков, снова чувствовала себя пятилетней девочкой.

Малфой выглядел довольным – махнул рукой, давая понять, что всё в порядке. Она опустила глаза вниз, перевернула коробку – и замерла на целую минуту. Он что, покупает такое в качестве сувениров на всякий случай? Или вправду подумал, что ей понравится? А может, он помнил об их разговоре в прошлом месяце, том самом, о котором она сама почти не вспоминала?