Какое-то время его тело не двигалось, словно Малфою надо было убедиться в реальности происходящего, но потом он зашевелился. Зажатая защита выпала, когда он обнял Гермиону, притягивая ближе к себе. Они оба дернулись от того, что Малфой резко потряс второй рукой, стряхивая щиток, и когда тот наконец с шумом ударился об пол, мужская ладонь запуталась в густых темных волосах.

Поначалу Гермиону захлестнули эмоции: она слишком тонула в нем и в желании касаться его, чтобы сосредоточиться на своих чувствах и действиях. Наконец смогла взять себя в руки и приступила к тому, чего ей хотелось больше всего. Его волосы, его скулы, его челюсть. Она кругами гладила его шею, но напряжение от тренировки сменилось возбуждением, и ее ласка лишь заставляла его мышцы каменеть.

Гермиона обратила внимание на его руки, на то, как они скользят по ее коже, трут, сжимают. Она запоминала малейшие нюансы, чтобы потом, если захочет, смогла бы вспомнить все его прикосновения.

Малфой не позволял ей углубить поцелуй, несмотря на все ее старания. Казалось, ему было довольно просто поглаживать ее губы, прикусывать их и посасывать, но Гермионе хотелось большего. Хотелось дышать им, наполнить им свое тело. Потому что необходимость в пище, сне, воздухе вытеснялась необходимостью в нем. И это было как вдыхать и выдыхать воздух через соломинку – кое-что, но явно мало.

Его пальцы скользнули под ее футболку, но замерли в нерешительности. Гермионе захотелось встряхнуть Малфоя, чтобы тот разозлился и стал наконец действовать жестче. Но вместо этого сама запустила ладонь ему под рубашку, провела по спине, лаская гладкую кожу и напряженные мускулы. Малфой улыбнулся, возможно, потому, что мог чувствовать силу ее желания. Но он все еще себя контролировал. Все еще дразнил Гермиону, позволял ей самой проявлять инициативу, зная, чего она хочет, но не давая этого.

Она провела ногтями вдоль его позвоночника, и теперь его реакция понравилась ей больше. То, как толкнулся к ней, как жарко выдохнул, как сжал пальцы под ее футболкой. Гермиона прикусила его нижнюю губу и, чуть потянув, отстранилась, чтобы лизнуть его шею. Малфой хмыкнул и, когда Гермиона пососала нежное местечко, обхватил ее грудь ладонями.

Она убедилась, что оставила на его коже отметину, и пусть это было несколько первобытным – сейчас ей это казалось чем-то неимоверно важным. Её, её, её – пусть только в этот момент, неважно, потому что эти мгновения останутся с ней навсегда.

Она вскинула голову, искренне наслаждаясь ошеломлением на его лице, и отклонилась назад, когда Малфой потянулся за новым поцелуем. Он перевел взгляд с ее губ и посмотрел Гермионе прямо в глаза – та ухмыльнулась, приподнимая подбородок в приглашающем жесте. Малфой выгнул бровь, вытащил из-под футболки руку и, ухватив за затылок, придвинул Гермиону к себе ближе и яростно поцеловал. Когда он наконец-то скользнул языком в ее рот, она была готова прерваться, чтобы поблагодарить его за это.

Она застонала, когда его палец коснулся ее соска, который Малфой тут же принялся пощипывать и поглаживать, после чего приподнял ее грудь ладонью. Гермионе не хватало кислорода, голова шла кругом, хотелось прижаться к нему как можно крепче, обвить ногами.

Провела языком по его зубам и отстранилась, он подался за ней. Ей безумно нравилось то, как он ее целовал. Каждый раз по-разному, но всегда потрясающе. От его поцелуев она теряла голову.

Она чертила круги на его груди, когда он, рвано дыша, оторвался от ее рта и посмотрел на нее.

– Я должен остановиться.

Втянув в легкие воздух, Гермиона покачала головой.

– Что?

– Я не могу… Я должен остановиться сейчас.

– Почему? – она была совершенно сбита с толку.

– Я… уф… – он усмехнулся и посмотрел в сторону, прежде чем перевести взгляд на Гермиону. – Я немного… ээ… возбужден? Да у меня крышу сносит, Грейнджер, и лучше я остановлюсь сейчас, потому что потом это будет гораздо труднее.

Гермиона моргнула, помолчав, потянулась и убрала с его лица прядь волос, как ей недавно и хотелось. Его руки на ее бедрах напряглись и инстинктивно дернули ее ближе. И она отчетливо смогла почувствовать его… затруднение, упиравшееся ей прямо в живот, но, в отличие от Малфоя, она не считала это проблемой.

Возбужденное выражение на его лице постепенно сменялось отрешенностью, несмотря на покрасневшие щеки, припухшие губы и тяжелый взгляд. Он выглядел сексуально. Невероятно сексуально, и Гермионе гораздо больше нравился его затуманенный страстью взгляд, чем обычная защитная маска.

Но она не знала, как ей теперь быть. Если они продолжат этот разговор, ей станет неловко. А до секса дело так и не дошло. Что совсем не соответствовало ее Плану. Не то чтобы поцелуи и ласки не доставили ей удовольствия, но если она прямо сейчас не пойдет дальше, Гермиона сомневалась, что ей вообще когда-либо хватит на это смелости и удачи. Особенно после двух безуспешных попыток.

– Я знаю, что ты возбужден, Малфой. И это замечательно, смею тебя заверить, – он сердито посмотрел на нее, и она быстро добавила: – Я все еще не понимаю, почему ты хочешь остановиться.

Он открыл было рот, чтобы ответить, и будто бы подался назад, поэтому она опустила руки. Медленно, лаская при этом его грудь. Малфой замер, сверля Гермиону глазами, пока та неторопливо одергивала и разглаживала его рубашку. Ее сердце снова стучало как бешеное.

– Я не хочу останавливаться, – его руки на ее бедрах то сжимались, то разжимались. – Но полагал, что в какой-то момент мне придется это сделать.

– Что ж, – она покраснела и откашлялась. – В конце концов, ты и правда сегодня вымотался.

Он снова посмотрел на Гермиону, затем толкнулся к ней бедрами и склонил голову.

– Никаких игр, Грейнджер. Ты собираешься отшить меня через десять минут или нет? Я пони…

– Я этого не планировала, но после такой длинной паузы возбуждение сходит на нет, – Гермиона фыркнула и уставилась на гору коробок за спиной у Малфоя, будто важнее этого ничего не существовало.

Он снова подался вперед, одной рукой скользя по ее пояснице, а другой прижимаясь между ее лопаток. Наклонившись, провел губами по нежной щеке и коснулся подбородка.

– На нет?

И крепко вжался в нее всем телом, целуя Гермиону в шею. Но напряжение не уходило – ведь они не набросились друг на друга, выкинув из головы все мысли и не давая себе возможности ни дышать, ни соображать. Они сближались постепенно, осторожно, и оба не имели понятия, что же из этого выйдет. Надо было прекратить думать, забыться, но и он, и она размышляли слишком много. Гермиона вообще сомневалась, что они бы дошли до чего-то, не будь так сильно возбуждены.

– Да, почти, – прошептала она. Однозначная ложь, но Гермиона была гораздо сильнее увлечена языком Малфоя, чем своими собственными словами.

Он хмыкнул, прижавшись губами к пульсирующей на ее горле жилке, и Гермиона откинула голову назад, рукой пытаясь коснуться его волос. Промахнулась, дотронулась до его щеки, – Малфой еще раз лизнул тонкую кожу и повернувшись, поцеловал Гермиону в ладонь. Прикусил подушечки пальцев и притянул ближе, прижав ее руки к своей груди. Затем обхватил ее лицо ладонями, и когда она встретилась с ним взглядом, отчетливо почувствовала биение его сердца под своими пальцами. Он прижался к ее рту губами, просто дыша с ней в унисон, и смотрел в глаза до тех пор, пока Гермиона не прикрыла веки. По сравнению с недавней вспышкой страсти, их накрыло умиротворение и спокойствие, но стоило Малфою поцеловать ее, желание разгорелось с новой силой.

Необходимость касаться самой и чувствовать прикосновения обострилась, став невыносимой. Гермиона не могла поверить тому, как быстро от разговоров они снова вернулись к неукротимой жажде, но Малфой опять заставлял ее терять голову.

Пляска языков, его руки на ее бедрах. Когда она застонала, он вновь чуть отстранился.

– А теперь?

– Что? – она была занята стягиванием его рубашки, потому что в этот раз точно не собиралась останавливаться, и, дабы лишний раз прояснить ситуацию, добавила: – Мы не остановимся.