– Но…

– Отдай мне пульт. Я выполнил твои требования…

– Нет, не выполнил!

Малфой фыркнул, открыл было рот, замер и явно передумал говорить то, что собирался.

– Я отберу.

Гермиона закатила глаза, скрестила на груди руки и тяжело вздохнула.

– Ага, чт… эй. Эй, что… ой!

– Просто отдай… отдай… Пфф.

– Не смей… ай! Ой! Сто… Ой!

– Прекрати… дергаться.

– Больно!

– Ох, а вот так приятно!

– Верни…

– Сюда не лезь!

– О господи, я…

– Извращенка, что ты…

– Я не это имела в виду… Не трогай меня там!

– …прямо над твоей…

– Эй, ой!

– Это… Ты что, пытаешься заигрывать?

– Да я даже…

– Я…

– Фррррррр!

– Ты только что меня укусила? Ты…

– Да ты мне кости переломал!

– Просто отдай мне его!

– Я тебе прибью, если ты…

– Я кровью истекаю! Ты… только что… Я… Ох!

– Ха-ха! Лузер! Ты по жизни проигрываешь, Мал… Ой!

– Ты визжишь, как умирающий грызун.

– А ты бьешь, как девчонка.

День восемьдесят пятый; 9:10

– Мой любимый цвет желтый.

– Врешь.

– Пурпурный.

– Да ладно…

– Это цвет королевской власти.

Гермиона замолчала.

– Неужели пурпурный? Твой любимый цвет?

– Ну конечно нет, за кого ты меня принимаешь? Мне нравится серый.

– Серый.

– Серый. Иногда синий, иногда зеленый, но обычно серый.

– Как… скучно.

– Ладно… красный?

– Тебе?

– Тебе.

Гермиона откашлялась.

– Ну, вообще-то, да.

– Как… предсказуемо.

– Замолчи. Все хорошие вещи красного цвета, Малфой. Гриффиндор… – он перебил ее, фыркая. – …небо на закате, клубника, вишня, арбуз, День Святого Вал…

– Опять ты с этой романтикой.

– Каждая девушка хоть немного, да романтична. Как и каждый парень. В поступках или в желаниях. Ты же не скажешь, что тебе никогда не хотелось любви, Малфой. Быть любимым.

– Никогда.

– Ох, хочется, чтобы всю твою жизнь тебя все ненавидели?

– Меня это полностью устраивает.

Гермиона закатила глаза.

– День святого Валентина ассоциируется с красным цветом, потому что все к этому стремятся. К любви. Хотят чувствовать, быть принятыми другим человеком, быть им любимыми. Обрести… ммм… баланс, которого они так ищут, если ты…

– Нет. Не используй мою теорию, чтобы доказать свою бредятину.

– Это не бредятина. Твоя теория отлично сюда подходит. Что в конечном итоге приводит человека к равновесию, Малфой? Ты не можешь получить всего. Не можешь добавить в свою жизнь скуки, чтобы уравновесить драматический накал, и не всегда можешь счастьем компенсировать боль. И так во всем. Но любовь? Любовь – это высшая точка… Прекрати смеяться. Когда у тебя есть любовь, Малфой, тебе не надо быть совершенным. Тебе не нужно всё, и не нужно пытаться сбалансировать свое прошлое. Тебе не надо ничего исправлять. Потому что ты несовершенен – неуравновешен, несбалансирован, неважно, как это назвать. Но есть кто-то, кто любит тебя таким, какой ты есть. И вот это равновесие.

Он улыбнулся ей ее самой любимой улыбкой и покачал головой.

– Ты когда-нибудь влюблялась?

– Я не знаю.

– Мне казалось, такое значительное событие сложно не распознать.

Гермиона проигнорировала его замечание.

– А ты?

– Да. В очень красивого мужчину, – Малфой рассмеялся, глядя на отразившиеся на ее лице шок и неверие. – С телом бога, высокий, ошеломительный блондин…

– В себя? – сухо уточнила она.

– Да, в себя. Я люблю себя, Грейнджер. И именно поэтому мне больше никто не нужен. На самом деле, я слишком себя люблю, чтобы вляпаться в такое.

Гермиона рассмеялась.

– Однажды, Малфой. Однажды найдется женщина, которая поставит тебя на колени, и я буду там, чтобы рассмеяться тебе в лицо.

Он пару секунд внимательно на нее смотрел, а затем усмехнулся.

– Я постоянно становлюсь перед женщинами на колени, Грейнджер. И искренне надеюсь, что если в следующий раз это будешь ты, тебе будет не до смеха.

========== Девять ==========

День восемьдесят шестой; 00:04

– Значит, мы идем завтра.

– Да. Это второй день, и там будет полно игроков, прессы и просто зрителей. Под чарами маскировки мы смешаемся с толпой. Но нам все еще надо придумать, как именно подобраться к Краму.

– Нам достаточно выяснить, где он остановился. Остальное я возьму на себя.

– Как? – Малфой не любил чего-то не знать.

– Попрошу администратора связаться с ним и передать, что я его жду.

– Отлично. А «Гермиона Грейнджер» нас, конечно, не выдаст.

Гермиона улыбнулась.

– Вообще-то, Виктор зовет меня Нинни. Он никогда не мог правильно произнести мое имя, и поначалу меня это раздражало, но потом я привыкла. Он…

– Как мило, – Малфой скривился так, словно унюхал какую-то мерзость. – А зачем администратору вообще сообщать ему о тебе? Да тут, наверное, сотни девушек, которые пытаются до него добраться. Толпы тех, кто, я уверен, когда-то… общались… с ним.

Его намек не остался незамеченным, и Гермиона посмотрела на Малфоя.

– Не знаю. Поплачу… выдумаю что-нибудь о…

Малфой застонал, откидывая голову.

– Если это и есть наш план, то мы обречены.

– Почему?

– Я говорил тебе, что ты дерьмовая лгунья? Так вот, ты хреново врешь.

– Отлично. Мы могли бы подождать в холле пока… – он снова застонал. – Ну тогда ты придумай что-нибудь!

День восемьдесят седьмой; 18:56

– Я не могу этого сделать! Это же тоже вранье! А ты сказал…

– Тут не требуются актерские таланты. Слезы и разглагольствования – это слишком драматично. Тебе надо произнести всего пару предложений, и ты уже там. Надеюсь, Крам не такой тупоголовый, каким кажется.

– Он…

– Иди.

Она качнулась вперед, назад, затем снова посмотрела на него.

– Малфой, я…

– Ты сможешь. Просто подойди туда и сделай. Это же во благо, Грейнджер. Это надо сделать. Ты из Гриффиндора или из гребанного Пуффендуя? Соберись…

– Ты ужасно подбадриваешь.

Он выглядел обиженным.

– Я три года воодушевлял команду Слизерина по квиддичу…

– Я иду.

– Тогда двигайся.

Она вздохнула и кивнула Малфою. Тот кивнул в ответ и подтолкнул ее к выходу из ниши. Гермиона собралась и неспешным шагом отправилась к стойке регистрации, стараясь при этом сохранять невозмутимый вид, что, как ей казалось, получалось не очень.

– Могу я Вам чем-нибудь помочь?

Гермиона улыбнулась.

– Меня зовут Нинни, я из ЭДВВ. И я бы хотела попасть в номер Виктора Крама.

Женщина поджала губы.

– ЭДВВ?

– Элитный Досуг для Взрослых Волшебников.

Администратор пристальнее посмотрела на Гермиону: та не выглядела, как девушка для эскорт-услуг, или за кого там Малфой пытался ее выдать. Если не считать подправленной мантии и неброского макияжа, нанесенного при помощи чар, Гермиона изменилась несильно.

– У меня нет никаких записей или уведомлений о том, что Вас… приглашали.

– Неужели? – вышло пискляво. – Это какая-то ошибка. Полагаю, стоит позвонить мистеру Краму и выяснить всё у него лично.

– Мы стараемся не беспокоить наших гостей…

– Думаю, мистера Крама может немного обеспокоить тот факт, что его лишают того, за что он заплатил, мадам, – ее сердце билось в груди, как ненормальное, а по спине стекал пот – Гермиона даже не сомневалась, что сейчас ее сдадут охране.

19:13

Малфой встретил ее на третьем этаже после того, как Гермиона сообщила ему номер комнаты Крама. Ему совершенно не понравилось, что Виктор сразу же уточнил у администратора, не Гермиона ли Грейнджер назвалась Нинни. Этого было достаточно, чтобы посеять сомнение у женщины и развить паранойю у Малфоя. Что и так-то было не сложно сделать.

К счастью, Крам попросил пропустить Нинни к нему. И по пути к номеру Малфой заявил: это лишь потому, что тот в любом случае не пожалел бы – будь там Гермиона или действительно развлечение для взрослых.