– …оставить тебя там! Мне правда, правда стоило так сделать! А теперь ты болтаешь, что я такой ужасный человек, хотя сейчас именно я мучаюсь от того, что ты рядом! Ты все еще допускаешь мысль, что я кого-то убиваю…

– Ох, а мне стоит составить список того, что делает тебя таким замечательным? Того, из-за чего я не должна относиться к тебе плохо? Если подумать, я могу перечислять часами! Мне начать с расизма или убийств? Или этих двух пунктов хватит, чтобы охарактеризовать…

– Я никогда не говорил, что идеален, или что не совершал плохих поступков. Но никто не совершенен, и все ошибаются, Грейнджер! Я не гребаный геро… Я не Гарри Поттер! Я не Гарри Поттер, или кто там еще подходит под твой образец идеальности, который отделяет хорошее от плохого и…

– …да лучше с Пожирателями Смерти, чем с тобой! Ах, постойте-ка, точно! – она схватила его левую руку и ткнула ногтем в чернеющие череп и змею. – Ты же один из них! Но нет! Нет! У меня нет оснований считать тебя полным ублюдком!

Он тяжело дышал, и через секунду до Гермионы дошло, что она тоже задыхается от крика. Она стояла так близко, что могла чувствовать запах его кожи; ей пришлось откинуть голову, чтобы смотреть Малфою в лицо. Красный от гнева, тот сверлил ее злым взглядом, даже не моргая. Он застыл от душившей его ярости.

– Не притворяйся, будто знаешь то, в чем совершенно не разбираешься. Так ты только выставляешь себя идиоткой.

Он вырвал руку из ее ладони, отчего пальцам стало холодно. Она сжала их в кулак и расправила плечи.

– Я знаю факты, Малфой… Я не притворяюсь. Ты не тот человек, чтобы я даже захотела притвориться, будто знаю тебя.

Его взгляд стал тяжелым, челюсть сжалась, а зеленая вена взбухла на виске.

– У тебя свое восприятие мира…

– Факты есть факты. Они – упрямая вещь. И правдивая. То, на чем строится мир. Не…

– Да? А ты знаешь, что считает фактом Темный Лорд, Грейнджер? Или что о фактах думают верные Пожиратели Смерти? Или даже…

– Это совершенно другое дело! Не…

– Конечно, конечно. Гермиона Грейнджер, я же забыл. Всё, во что веришь ты, должно быть верным. Так ведь?

Она вскинулась и покачала головой:

– Не…

– Я думал, тебе было бы лучше с Пожирателями Смерти, Грейнджер?

– Было бы! Особен…

– Дверь находится слева от тебя. На случай, если ты забыла. Или справа? Я еще не совсем разобрался в твоих фактах.

Гермиона одарила его самым презрительным взглядом, на который только была способна, и поддавшись бурлящей в крови ярости, толкнула Малфоя. Так, что тот оступился и резко сел на матрас.

Она развернулась к двери.

– Пошел ты к черту, Драко Малфой.

День восьмой; 6:57

Послышался приглушенный крик, затем зазвучал чей-то разговор, который был больше похож на шепот. Гермиона нахмурилась и попыталась зарыться поглубже, но уже привычная боль прострелила руку, и девушка поняла, что особо зарываться-то и некуда. Когда накрыло осознание того, что ночевка была на улице, она пришла к выводу, что лучше бы ей вообще не открывать глаза.

Раздался шорох подошв, смех, зазвонили церковные колокола. Воздух холодил кожу, и весь мир постепенно наполнялся утренними запахами.

Гермиона не знала, до какого часа вчера не спала, но улеглась она явно слишком поздно, чтобы чувствовать себя в такую рань отдохнувшей. Всё оказалось совсем не так легко, как ей представлялось. Языковой барьер преодолеть было непросто, и те прохожие, которые ее не игнорировали, лишь вежливо кивали и улыбались, даже не дослушав до конца.

Гермиона планировала раздобыть деньги, купить билет до Чернобыля и там утереть нос блондинистому придурку. Но все было сложнее, чем она думала. Кроме монеты, брошенной к ее ногам случайным пьянчужкой, когда Гермиона наконец села в каком-то переулке, у нее не было ничего. Ей мало что оставалось, кроме как признать, что есть всего два варианта. Вернуться обратно в хостел или попробовать без палочки попасть в мир волшебников. Если она вообще сможет найти туда путь.

Гордость всегда доставляла Гермионе много проблем. Этого добра в ней было предостаточно, и сейчас одна лишь мысль о возвращении в хостел вызывала тошноту. Она могла представить себе всю степень малфоевского самодовольства. Но проблема заключалась в том, что особого выбора у Гермионы не было. Только если ограбить кого-то, а уж вот этого она точно делать не собиралась.

А вот Малфой был вполне на такое способен. В конце концов, он же был Пожирателем Смерти, – и Гермиона не сомневалась, что грабеж был меньшим из того, что он совершил. Но это так претило ей, что она даже не была уверена, что смогла бы есть и жить на украденные деньги, если бы знала об их происхождении. Он сказал, что никто не пострадал, и у него действительно не было причин лгать… Но это всё еще было чуждым. Всё еще было неправильным. Не её, так что в этом вопросе Малфой мог катиться к черту.

Гермиона потерла лицо ладонями. Всё это ей очень не нравилось. Ей очень не нравились оба варианта.

Открыв глаза, она инстинктивно вскрикнула. Иногда за грудиной собирается так много страха, что крик является лучшей возможностью избавиться от внутреннего напряжения. Хотя обычно этим способом Гермиона не пользовалась.

Малфой лишь приподнял брови. Руки засунуты в карманы, поза напряженная, но величавая. Он стоял в трех шагах от нее и выглядел так, словно это было совершенно нормальным – найти ее спящей в переулке.

Хотя, возможно, удивляться сильно и не стоило. В конце концов, она действительно выбрала ту улочку, что находилась рядом с хостелом. Подсознательный поиск чего-то знакомого, чтобы чувствовать себя не такой одинокой и испуганной. По крайней мере, она нашла именно такое объяснение, ведь просто так ничего не бывает. На любой вопрос есть ответ.

– Что ты делаешь? – как и всегда по утрам, ее голос звучал хрипло.

– Автобус отправляется через два часа.

– Ох, – пару мгновений она внимательно смотрела на Малфоя, а затем неуверенно спросила. – Сколько нам нужно времени, чтобы добраться до станции?

Ведь он мог прийти сюда только для того, чтобы позлорадствовать. Насладиться ее положением перед тем, как уехать. Посмеяться, поиздеваться, заставить чувствовать себя глупой и никчемной. Всё так, как в их детстве. Малфой просто не мог быть здесь для того, чтобы вести вежливую беседу или сообщить, что пора выдвигаться. Но Гермиона ошиблась.

– Столько же, сколько нам потребовалось, чтобы дойти сюда, тупица.

Он пришел, чтобы забрать ее. Поднять и заставить двигаться, потому что автобус уходит всего через два часа. И шоком для нее стало нахлынувшее чувство спокойствия и смущения, но это было всяко лучше, чем страх.

– И то правда.

Он подождал, пока она поднимется на ноги, и только после этого пошел прочь. Уже через секунду Гермиона двинулась следом, стараясь приноровиться к его быстрому шагу и пристроиться рядом, потому что терпеть не могла плестись у него за спиной.

И всё. Больше он ничего об этом не сказал. Вообще ничего.

========== Четыре ==========

День десятый; 11:22

– Что значит, он мертв?

Гермиона посмотрела на Малфоя, затем снова перевела взгляд на человека, который стоял в дверном проеме и активно размахивал руками. Эти жесты ей ни о чем не говорили, впрочем, было вообще не очень понятно, что именно хочет им сообщить этот мужчина.

– Алек Кайзер?

– Да, Алек Кайзер, – подтвердил Малфой.

Мужчина кивнул, сжал футболку в области сердца и снова затараторил на языке, понять который они были не в состоянии.

– Прошу прощения… Мы не говорим по-украински, – Гермиона пыталась объясниться, но они с Малфоем уже испробовали все языки, которые знали, и, к сожалению, безрезультатно.

Человек вдруг поднял руки, сложил их крест-накрест на груди, и Гермиона убедилась, что Малфой всё понял правильно.

– Спасибо, спасибо Вам большое.

Она слегка наклонила голову в знак признательности, хотя и сомневалась, что этот жест будет оценен. Малфой застыл рядом с таким выражением лица, словно был готов в любой момент наброситься на собеседника.