Я сама происхожу далеко не из бедной семьи и в детстве я никогда ни в чём не нуждалась. Но всё же я прекрасно понимаю, какие сейчас вокруг меня находятся люди: алчные, жадные и богатые. Я вижу, как они косятся на нас со Стюартом, явно недоумевая, что здесь делают два студента.

Все они пришли сюда, чтобы сделать себе денег. Все они пришли сюда в поиске будущего хорошего заработка, чтобы следующие года проводить так же, как и прошлые: на яхте где-то посередине Карибского моря вместе с бутылкой одного из самых дорогих алкогольных напитков. Я не говорю о том, что все люди здесь такие. Но большая часть — уж точно.

Поднимаю взгляд вверх, на большую люстру, свисающую с высокого потолка. Она переливается множеством оттенков, явно состоя из каких-то драгоценных камней и будучи покрытой золотом.

Я замираю с бокалом в правой руке, глядя на весь зал. Итальянская плитка бежевого оттенка, белая штукатурка на стенах, что тянутся ввысь. Несколько больших окон, из которых открывается потрясающий вид на город и несколько огромных дверей, которые сейчас оказываются закрытыми. И лишь через ту, откуда мы пришли, сейчас проходят люди.

Их много, на самом деле. Ногицунэ слишком хорошо продумал план, раз уж привёл сюда столько людей. Столько пищи, если правильно сказать.

По краям зала стоят несколько диванов из белой кожи, а также столы с закусками и напитками. И опять же за всеми в зале наблюдают как минимум дюжина охранников с заведёнными за спину руками.

Сегодня будет тяжело притворяться, будто бы Стюарт — лишь доказательство того, что я примкну к ним. И я гордо поднимаю подбородок, выпрямляя плечи и отпивая несколько глотков белого вина. Поправляю аккуратно свисающие рядом с висками несколько прядей моих пшеничных волос, случайно цепляя длинные серёжки.

— Ты хоть танцевать умеешь? — слышу язвительный голос справа, в тот же момент поворачивая голову туда. Окидываю изучающим взглядом прищуренных глаз Стюарта, который чуть распускает галстук-бабочку, затем уже смело снимая его и оставляя на столе. Осушиваю бокал, ставя его туда же.

— Да, повторюсь, если ты не смог услышать мой ответ в Институте, — перевожу холодный взгляд на последних заходящих в зал людей, замечая, что большие часы на стене уже показывают десять вечера. Скоро приём должен официально начаться.

— Прости, просто нервничаю, что ты будешь постоянно наступать мне на носки туфель во время танца, — фыркает, когда его губы растягиваются в улыбке. Ну, это ещё кто будет с кого стебаться.

— Ой, прости, я же собиралась это делать специально, — произношу милым голоском, при этом томно вздыхая. И снова улыбаюсь уголками губ, пребывая в уверенности, что последнее слово остаётся за мной.

— Я даже не удивлён, ведь ты слишком примитивна, чтобы делать что-то на благо, — хмурюсь, щуря глаза. Задерживаю взгляд на двух таинственных брюнетах, что последними входят в зал. Испускаю недовольный вздох, уже слыша продолжение с его стороны:

— Ты, наверное, пришла сюда только полюбоваться своими любимыми бывшими, — собираюсь огрызнуться, когда внезапно барабанные перепонки пронзает громкое восклицание Маркуса:

— Перестаньте там ссорится, — тяжелый вздох, а затем какие-то тихие разговоры Марса и Стефа, которые обсуждают нас, не пренебрегая назвать нас же вечно грызущимися собаками.

— Пребываю в полной уверенности, что ты в обычной жизни просто ищешь себе девушек, являясь простым бабником. И сейчас в мыслях уже трахаешь одну из тех старых дев, — злостно цежу сквозь зубы, в тот же момент получая его смешок в ответ:

— Это я-то бабник? — изумляется, снимая очки и протирая их краем пиджака. — А не ты ли играла саму невинность перед нами с братьями Мёрфи? Уверен, уже собиралась выбирать из нас по красоте, а не по уму, — сжимаю зубы, прожигая взглядом в его переносице дыру, уже поднимая руку для пощечины, когда слышу в наушнике крик Стефана:

— Перестаньте уже!

— Имбецил, — фыркаю, отворачиваясь и пытаясь расслабиться.

— Коза, — получаю скорый ответ от парня, который снимает пиджак и кладёт его на край дивана.

— Заткнитесь! — недовольное восклицание всех троих, отчего мы оба замолкаем, отворачиваясь и глядя в разные стороны зала. И всё равно стоим рядом, не желая разделяться.

Все люди внезапно замирают на месте, обращая свои удивлённые взгляды на небольшой балкон, что находится справа от нас на некоем возвышении относительно зала. И я тоже перевожу свой взор на двух хорошо знакомых мне брюнетов, сначала показавшихся мне незнакомцами.

Оба стоят в чёрных смокингах, оба с притворными злорадными ухмылками на лицах. Оба — брюнеты, точнее, если уточнить, то у первого волосы скорее русого оттенка. Да и с такого расстояния я замечаю белые клыки первого и огромные чёрные круги под глазами второго, который также является обладателем подозрительного блеска зрачков и бледной кожи.

Один хотел меня убить. И убил.

Второй любил меня. Но тварь, засевшая в нём, убила меня. И явно хотела, чтобы я вернулась с того света и моментально перешла на его сторону.

Первый — Кол Майклсон.

Второй — Ногицунэ, что глубоко засел в черепной коробке моего бывшего и лучшего друга.

И в тот же момент я чуть ли не срываюсь с места к ним, чтобы набить рожу каждому. Но мне предстоит всего один человек — брюнет, стоящий рядом и теперь крепко сжимающий мой правый локоть, при этом предостерегающе говоря шепотом:

— Нельзя, — будто бы с пониманием произносит Стюарт, явно в этот момент предпочтя не съязвить, а сохранить жизнь нашим шкурам хотя бы на ближайшие три часа. А то и меньше.

— Дорогие гости, — этого голоса я не слышала вот уже несколько недель с того момента, когда мне снились кошмары во Франции. Ногицунэ предпочитает стоять молча рядом с Майклсоном, при этом обводя изучающим взглядом всех гостей приёма. И он задерживает такие знакомые мне глубокие тёмно-карие глаза на моём лице, усмехаясь.

До боли закусываю губу, чувствуя неутолимую ярость, что рождается где-то в глубине души и сейчас пытается выйти наружу. Сжимаю ладони в кулаки, когда улыбка Ногицунэ становится ещё шире, ведь дух замечает моё состояние.

Изнутри меня разрывают злость и ярость, из-за которых я сейчас всё ближе и ближе приближаюсь к пропасти. Я едва сдерживаю себя, чтобы прямо сейчас не оказаться рядом с этой хреновой японской задницей, которую хочется хорошенько избить, при этом не повредив Стилински.

Потому что я верю, что Стайлз всё ещё там.

Потому что Стайлз не мог просто так кануть в Лету.

— Я рад сегодня приветствовать вас с моим братом на этом приёме. Уверен, сегодня мы обсудим с вами все условия и прекрасно поладим между собой, укрепив наши деловые отношения, — ага, посредством массовой резни и убийств. Улыбка не сходит с лиц обоих, когда люди в зале начинают шумно аплодировать.

— Наивные овцы, — фыркаю, даже не замечая, что произношу это вслух.

— В этом я с тобой соглашусь, — внезапный ответ приходит ко мне от Стюарта, который ослабляет хватку. Я удивлённо поднимаю одну бровь, не сводя с него глаз.

Сейчас его волосы растрепанны, как всегда было у Стайлза.

Сейчас его глаза так же блестят, как у Стайлза.

Сейчас он смотрит на меня будто бы с некой заботой, как делал Стайлз.

Сейчас я всё ещё вижу вместо него Стилински.

— А сейчас, друзья, мы приглашаем вас расслабиться на ближайший час, кружась в танце, — махнув рукой и наигранно улыбнувшись всем, Кол вместе с Ногицунэ медленно спускаются по лестнице к нам, при этом последний пристально смотрит на меня, будто бы в этот момент пытаясь раскусить наш план.

— Делайте, что слышали, — внезапно слышу в ухе уверенный приказ Маркуса, отчего снова случайно вздрагиваю, заставляя стол, на который я опёрлась бедром, пошатнуться.

— Давай спокойнее, а то лишнее внимание мы и так привлекаем, — недовольно шепчет мне на ухо Стюарт, щуря глаза. Я кидаю на него тёмный хмурый взгляд, затем уже снова находя в толпе пристально следящего за нами Стайлза.