С другой стороны интересно, что совершенно нормальным явлением в большинстве деревень и посёлков - упование только на власть и полная неспособность и нежелание делать что-то самим.

И это в России везде так.

Даже в столицах, если плохо работают коммунальные службы, дома стоят грязные, у подъездов жильцы, особенно зимой, "делают" собачьи туалеты, лестничные клетки не моют годами и все ждут, когда это сделают власти. Подобное отношение к своему быту и к своей судьбе - есть самое страшное зло в теперешней российской жизни.

Нет уже былого стремления, пусть даже порождённого пропагандой, вступать в пионеры, в комсомольцы, в партию, наконец для того, чтобы сделать жизнь людей "лучше, веселее".

Между прочим, пропаганда тогда часто совпадала с всеобщим стремлением улучшить жизнь вокруг. Сегодня же мы видим вселенское равнодушие и главный лозунг дня: "А что я могу сделать? Моя хата с краю, ничего не знаю"

Как правильно подметил составитель этого репортажа Анатолий Бреславский: - Люди сталкиваются здесь с противоречием между "общим" и "общественными интересами", когда больница живёт своей жизнью, школа обучает детей в одиночестве, а Дом культуры выживает по-своему.

В подобных условиях, их объединение для борьбы ещё и за общественные интересы кажется многим "излишней роскошью", ненужной бесперспективной тратой сил".

Психология этого равнодушия и обречённости проста: "Здесь население (замечу, что автор реплики стесняется даже произнести слово общество) привыкло жить сами с собой.

У каждого свои планы и цели... нет чувства такого доверия к политике. Люди не верят, что в этом можно чего-то достичь, реально что-то получить".

Согласитесь, что это обычная ситуация на постсоветских пространствах.

Люди сегодня так воспитаны и воспитывают своих детей: "Я же работаю. У меня дети, семья, огород, своих проблем хватает. Я зачем себе буду голову забивать посторонними вещами? Они власти - пусть сами всё решают"!

Раньше, ещё в советские годы было иначе, были формальные лидеры. Часто из местной интеллигенции, которые и брали на себя роль объединителей, хотя и не везде.

"При советской власти, продолжает анализировать Бреславский, - так и было. Существовали неформальные авторитеты, директор школы, или Дома культуры...", или секретари парткомов, хочу я добавить, которые плохо или хорошо, но были центрами притяжения, авторитетами, а партийные организаторы просто должны были радеть за народ.

Но в этом посёлке проявляется один из многих примеров фактического бездействия власти, её безынициативности, когда начальство привыкло что-то делать только за деньги и с деньгами. Но, так как, реальных финансов сегодня местные власти не имеют, остаётся только форма власти, только имитация деятельности на бумаге.

И это ещё по нашим временам хорошо. Ведь кое-где образуются уголовные власти или откровенные мошенники - предприниматели распродают всё вокруг, как можно дороже и быстрее...

Поэтому, отношение населения (именно населения, а не общества) к власти отчётливо равнодушное или даже негативное. "Они же власть имеют и этим пользуются - говорят люди. - И это, у кого не спроси, везде так".

Образ общественной разрухи веет от репортажей социологов из большинства районов Прибайкалья.

Будь то Катанга и эвенкийские семьи, существующие на грани вымирания, или замечательно красивый таёжный посёлок Баргузин, расположенный в знаменитой горно-таёжной долине, неподалёку от Байкала, или посёлок Коты на берегу легендарного озера, или "дичающие" "придорожные" поселения.

Коллапс социальных отношений, сменившийся безвластием и экономической разрухой после развала СССР и при переходе на капиталистическую систему хозяйствования, наиболее наглядно проявился в отдалённых от "столиц" регионах России, по площади составляющих, наверное девять десятых территории страны.

Трагедия социальной агонии или нищенского выживания в местах почти эпических по масштабам и размаху, особенно захватывают наше воображение и заставляют сердца тревожно сжиматься.

Как, почему произошло это крушение надежд на лучшую, светлую жизнь, которую ещё только двадцать с небольшим лет назад обещали нам партийные съезды и многолюдные комсомольские стройки!?

И ведь тогда мы в этом не сомневались!

А сегодня словно Мамай прошёл по России - я имею ввиду страну, расположившуюся за "пределами московской объездной дороги", хотя и в "пределах" тоже люди живут по-разному. Одни пьяно гуляют и куражатся, а другие обслуживают этот загул и едва сводят концы с концами...

... Второй сюжет - рассказ о бунте людей в посёлке Тоннельном, на Байкало-Амурской Магистрали.

Тут уже власти проявили себя как активные разрушители и антагонисты общества, иногда прямо как царские "сатрапы". Их "холуи", "дроздовцы" - как называли местные жители этих молодых людей с автоматами в руках, по фамилии командира этой "охраны", выполняя приказы "начальства": "новых властей", "новых русских", - готовы на любые зверские действия изгоняя людей с насиженных мест.

Ведь для них это приключение и возможность показать, какие они "крутые". Насмотрелись дурацких "бандитских" фильмов и потому, способны на любую мерзость...

И виноватых вы не найдёте - потому что главная причина - стройка закончилась, а значит: "освободите помещения", убирайтесь на все четыре стороны.

Если бы не бунт, с голодовками и протестами, в основном женщин (тоже феномен времени), то их бы так и вышвырнули вон, не позаботившись об их семьях, мужьях и детях.

Вот когда люди вспоминали, наверное, с ностальгией, социализм и "власть большевиков"...

"Дети были в курсе всего нашего протеста, - рассказывала самая активная "бунтовщица" - они кормили нас, когда мы измотанные возвращались (с протестных акций). И эти дети теперь не смогут служить в армии, в них заложено что-то плохое".

"...Характерной особенностью многих рассказов - анализирует автор репортажа Байкалов, - является убеждённость в сговоре и коррумпированности местных и региональных властей...

Вот слова одного из сыновей главных бунтовщиц; "Мама, мы жили при коммунизме, этого никогда больше не повторится и никто нам не поверит, что это было"...

... А ведь я, прожил около этого посёлка, в таёжном домике, почти полтора года, когда в 1977 году приехал на БАМ и работал там на сейсмостанции...

Тогда в посёлок Тоннельный можно было попасть самолётом из Нижнеангарска, или на попутках. Места там замечательные. Ещё не так холодно, как за полярным кругом, но и природа не испорчена человеком и тайга там стояла нетронутая.

До БАМа здесь не было дорог и из тунгусского посёлка Уоян, до русского села на Витиме, можно было добраться только на оленях. Там тогда кочевали - "аргишили" только тунгусы...

Первые бамовцы - строители, залетели на вертолетах на горячие источники в пяти километрах от будущего посёлка Тоннельный, и жили в землянках, в палатках, рядом с горячими радоновыми источниками, на берегу реки Кавокты.

Тогда, первым делом срубили большую баню, где после работы мылись и стирали бельё.. Радоновые источники были целебные и строители, прямо в береговом склоне, выдолбили в камне небольшие "ванны", в которых и купались.

После таких купаний, люди чувствовали небывалый прилив сил.

Я помню, что после первого купания в одном из источников, почувствовал необыкновенный подъём душевных и физических сил - казалось, крылья выросли за спиной...

... Но самой замечательной особенностью этой комсомольской стройки был момент общности и энтузиазма строителей и всех, кто туда попадал.

Помню, в Питере в те времена, для того чтобы попасть на эту стройку, надо было пройти отбор в местных стройотрядах. И таким образом, на БАМ попадали, особенно в первые годы - лучшие из лучших.