— Ты вновь удивил меня, сказочник, — сказала Хозяйка. — Пусть любовь незнакома мне, но я поверила в нее, пока ты говорил. Какую награду ты хочешь? Проси, но будь осмотрителен.

Лежавший в сторонке мешок шевельнулся и замычал. Человек с ружьем прервался, недовольно посмотрел в его сторону.

— Будешь бузить, суну в костер, — сказал он.

Движение в мешке утихло. Сказ продолжился.

Взгляд ее стал исполнен грусти. «Я предупреждаю тебя, сказочник. Стоит мне поцеловать тебя, и я навсегда завладею твоим сердцем».

Глядя в ее лицо, открытое для него ночью и днем являвшееся ему во снах, сказитель попросил поцелуй Хозяйки Зимы. Он давно уже не мог помыслить ни о чем другом.

Взгляд ее стал исполнен грусти.

— Я предупреждаю тебя, сказочник. Стоит мне поцеловать тебя, и я навсегда завладею твоим сердцем. Осколком льда оно будет лежать в моей подгорной сокровищнице и никогда не забьется для другого человека. Твоей же человеческой любви не растопить лед в моей груди. Проси другой награды. Проси, чтобы я отпустила тебя и вернула весну в твой край. Проси вечную молодость и корону Озерного Града. Проси что хочешь, но не проси целовать тебя.

— Стоит мне закрыть глаза, я вижу твои губы, Хозяйка. Я поднимаю веки и вижу твои глаза, холодные и чистые, как рассвет. Ты манишь меня, и я не узнаю покоя, пока не изведаю истинный вкус Зимы.

— Ты знал покой, глупец, — сказала она и поцеловала сказителя в губы.

Холод вечных льдов на краю мира вошел в его грудь. Чтобы поселиться там навсегда.

— Любопытство не доводит до добра, — сказал человек с ружьем. — Спросите хоть у нашего нового гостя.

Четверо обернулись и посмотрели на скитальца, вышедшего из лесной тени.

— Подходи ближе, странник, погрейся у костра, — пригласил пятый артельщик. Он, очевидно, был за главного. — Камыши нашептали мне, что ты учинил разгром и разор в «Лисьем логове». Пухом земля Воге и его ребятишкам. Славная была ватага.

— Новости расходятся быстро в ваших краях, — только что скиталец был между деревьев, и вот он возле костра: лицо скрыто соломенной шляпой, руки под плащом. Никто не видел, как он подходит, будто разом перепрыгнул он из тени в тень. Артельщики зашептались, отодвинулись от скитальца. Только их главный остался невозмутим. — Значит, ты знаешь, зачем я пришел.

— Знаю, — кивнул артельщик. — А ты, раз слышал мой сказ, знаешь, что твой человек проходил здесь. Только не ушел он далеко.

Артельщик кивнул на мешок, который принялся извиваться, будто пытаясь отползти подальше.

— Вот он, твой со всеми потрохами. Я как услышал, что сказитель нажил врагов среди пищальников, так кинулся с артелью за ним следом. Мне лишняя напасть ни к чему, про вашего брата я наслышан.

— Книга, — сказал скиталец. — Книга в деревянном окладе была при нем?

— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками артельщик. — Сам посмотри, чай не маленький. Справишься.

Пищальник подошел к мешку, нагнулся, развязывая веревки. Главный за его спиной сделал движение глазами. Четверо артельщиков напряглись, сжали рукояти багров.

Скиталец открыл мешок. В лицо ему уставился страховидный ствол самопала. Поверх щерил редкие зубы артельщик в расшитой рубахе.

— Ку-ку, — сказал он.

Главный мягким движением вскинул ружье и выпалил в спину пищальнику. Одновременно грохнул самопал, выбрасывая облако рубленых гвоздей и мелкой свинцовой дроби.

— Попал? — спросил один из артельщиков, щурясь сквозь синий дым.

Дым чудесным образом пополз против ветра к деревьям. Где и собрался в фигуру в плаще и шляпе. Только теперь она держала в руке пистоль.

— Морочит, сука, — не смутился главный и выпалил без передыху еще четыре раза. На пятый затвор клацнул, патронов в ружье больше не было. Темный силуэт скитальца заколебался, разорванный в четырех местах, поплыл. Налетевший с Мирвы-реки ветерок развеял пороховой дым, из которого был соткан фантом.

А потом пять раз с разных сторон поляны прогремели выстрелы. Пятеро артельщиков ткнулись лицами в землю, мертвее заячьей тушки на вертеле. Главный отбросил в сторону бесполезное ружье, вытянул руки перед собой.

— Эй, пищальник, — закричал он, вглядываясь из всех сил в темноту между деревьями. — Ты меня не убивай. Кто тебе расскажет, куда пошел твой сказитель?

Ствол пистоля уперся ему повыше левого уха. Артельщик сглотнул.

— Холодный, — прошептал он. — Должен же быть горячий. Как так?

Щелкнуло взводное колесико. На лбу артельщика крупно выступил пот.

— Мы дали ему лодку, — он говорил быстро, сбивчиво, так непохоже на прежнюю свою манеру. — Он заплатил — своим рассказом. И добавил соболей и золота, чтобы мы ждали тебя. С мешком я дотымкал, думал, сработает. Кто же знал, каким штукам ты обучен, скиталец.

Ствол надавил, сминая кожу. Артельщика затрясло.

— Он поплывет в обход Южной Заставы, к Ключам. Там хочет сесть на утренний поезд, ехать на север. Тебе за ним не успеть, пищальник. Поезд ходит из Ключей раз в три дня. Ты опоздал.

Эхо выстрела раскатилось над лесом, пугая задремавших птиц. Закаркали в предвкушении вороны, слетаясь на поляну с погасшим костром.

На девятый день они достигли подножья горы. Вершина ее, скованная вечными льдами, лежала выше облаков. Склоны спали под снежным пологом. Узкая тропинка уводила между скал в расщелину и дальше в глубь горы.

— Это вход в мой дом, — сказала Хозяйка Зимы. — Я так и не услышала от тебя историю, которая удивила бы меня в третий раз. Ты не вернешься в свой город, сказочник.

— Я прошу у тебя отсрочки, — попросил скальд. — Дай мне время постранствовать, увидеть мир. Я побываю в далеких городах, встречу неведомые чудеса. Я сочиню историю, которая тебя удивит. Дай мне хотя бы год.

— Я дам тебе один день, — сказала Хозяйка. — Но это мой день, для человека он равен году. На рассвете следующего дня ты вернешься сюда и расскажешь свою историю. До тех пор твой край не увидит весны — это послужит залогом твоего возвращения.

— А что такое залог, дяденька? — перебила девочка рассказчика. У нее были золотые волосы и платьице в розовых лентах. Ее мать, судя по перчаткам и вуалетке, саманская аристократка, была недовольна, что девочка разговаривает с первым встречным, да еще и явно ниже ее по положению. С другой стороны, она могла позволить себе отвлечься на несколько минут и обменяться еще одним томным взглядом со стройным капитаном уланов, навестившим салонный вагон.

— Залог, милая, это такая вещь, которую один человек оставляет другому, когда обещает что-то. Он потеряет эту вещь, если не исполнит обещания.

— А какой залог оставил сказочник Хозяйке Зимы? — не унималась девочка.

Рассказчик посмотрел в стекло, за которым проносился солнечный пейзаж южных окраин Россыпи.

— Скальд оставил ей свое кольцо с безымянного пальца, — сказал он. — А Хозяйка Зимы надела ему кольцо из льдистого серебра, как напоминание о долге. Это кольцо должно было указать сказителю обратный путь, когда ему придет время возвращаться.

— И куда он отправился потом?

— Он вернулся в свой город. Там он обнаружил, что за девять дней, проведенных им в пути к горе Хозяйки, девять раз северную ночь сменил северный день. Прошло девять лет. Люди, которых он помнил, не узнавали его. Да и хорошо, что не узнавали, ведь это из-за него их края покинула весна, и воцарился вечный холод.

— Он остался жить в своем городе?

— Нет. У него был долг перед Хозяйкой, долг перед людьми города. Он отправился на юг, к морю и к островам далеких феймов за ним. Там он надеялся отыскать историю, которая вернет людям солнце.

— У него получилось? — спросила девочка.

Ординарец капитана с поклоном передал ее матери сложенную треугольником записку. Она развернула ее, нежная кожа под вуалеткой налилась румянцем. Кокетливым жестом дама отщипнула со своей шляпки ленту, на мгновение приложила ее к губам и передала ординарцу. Держа сокровище на почтительно вытянутых руках, тот поспешил в другой конец вагона, где томился в предвкушении его начальник.