Стук дождя по крыше – прекраснейшая музыка и для уставшего от долгих раздумий ума, и для искушенного слуха. Давление холодных капель заставляет опускаться отягченную Мопассаном и Бальзаком душу, соприкасаться ее с навью и воспарять над крышами с Остин, Золя, Бронте… Дождливое утро – одно из особенных состояний природы, столь прозаично нелепых и прекрасных в своей светлой, не утруждающей грусти.
Средняя школа города Форкс видна была издалека, несмотря на плотную пелену дождя. Крупные капли нещадно лизали облезшую штукатурку, ручьями стекали по прозрачным стеклам – реальность вне здания будто плавилась, но спустя секунду снова взметалась вверх подобно то резвящимся, то затихающим языкам пламени. Картина, уходящая в бесконечность.
Пышные каштановые волосы Изабеллы Свон, обычно свободно спадающие к талии, были собраны деревянной заколкой, даже непритязательный наряд – прямая черная юбка и серый свитерок - не сразу выдавал в ней преподавателя. Хрупкая девушка стояла у окна и наблюдала за плавящимися в дожде елями на опушке леса чуть поодаль от школьной парковки. Она слегка подрагивала от холода и покусывала ноготь мизинца – нелепая привычка! – волнуясь перед первым рабочим днем. Казалось бы, все просто: войди в кабинет, скажи вежливо «здравствуйте, дети, садитесь», займи свое место за преподавательским столом и объясняй любознательным ребятишкам о особенностях восприятия мира Селинджером или художественной ценности произведений Эрнеста Хемингуэя… Но она еще помнила себя в школьные годы – да что там, во многом она еще оставалась той самой девчонкой, что когда-то уже сидела в этом кабинете, а мысли ее занять мог только сладкоголосый Джаспер Уитлок, - и не могла вмиг оказаться на другой стороне баррикад. С тех самых пор на ее запястье тонкой вязью красуется напоминание о тех временах - крохотная черная татуировка - Ad Infinitum.
Изабелла вновь вздрогнула, поймав на себе жгучий взгляд, мимолетом брошенный высоким, как она могла оценить с такого расстояния, мужчиной. Он оставил свою машину под ее окнами. «Наверное, кто-то из преподавателей: для учеников слишком рано», - пронеслось в голове девушки. Развить мысль она не успела, услышав голос за спиной:
- Доброе утро, мисс… Свон, ведь так? – Видимо, суждения ее были не верны. – Меня зовут Майк Ньютон, я буду учиться в вашем классе…
***
Первый рабочий день Изабеллы подходил к концу. Занятия в школе закончились несколько часов назад. Учебники были убраны в застекленный шкаф, доска вымыта, стулья задвинуты, и молодая преподавательница, находясь в некотором возбуждении, вызванном новыми эмоциями, покинула классную комнату. За этот день ей удалось узнать немало нового, начиная с привычек директора и ее любимой собачки, своеобразным талисманом школы, и заканчивая сплетнями о проявившем себя на занятии Майке Ньютоне и некой мисс Стенли. Последнее вызвало только улыбку на губах мисс Свон. Она узнала больше и о коллегах, но сильнее всего ее волновал историк – именно его она видела утром. Каллен. Мистер Каллен – так называли его ученики, кто с восхищением, а кто с недовольством. Изабелле так и не удалось поговорить с ним, но она неизменно весь день ловила на себе его взгляды на переменах и в учительской. И к двум часам дня привыкла и ждала с нетерпением этих, несомненно, льстящих ей знаков внимания.
Прежде чем направиться на парковку, девушке предстояло заглянуть в учительскую, чтобы оставить кое-какие документы. И Изабелла приятно была удивлена, застав в слабо освещенной мягким светом настольной лампы комнате только заинтересовавшего ее мужчину. Он был действительно высок, хорош собой. Седина еще не начала пробиваться на его волосах, но говорящие о возрасте морщинки уже сложились в уголках глаз и губ. Он был старше девушки лет на пятнадцать.
С удивлением мисс Свон совладала быстро и направилась к столу директора.
- Может, вы хотите кофе? – разрезал тишину мягкий баритон мистера Каллена. Девушка развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Пленяющие глубиной глаза цвета корицы встретились с блестящими изумрудными.
- Не отказалась бы, - откликнулась девушка, подходя ближе, и представилась: - Изабелла Свон, преподаватель языка и литературы. А вы?..
- Эдвард Каллен, историк. Но можно просто Эдвард.
- Можно только мне? – игриво усмехнулась девушка, продолжая сокращать дистанцию.
- Боюсь, я огорчу вас, мисс Свон, но позволяю себя называть по имени даже некоторым ученикам. Можно ли вас звать по имени?
- Белла, просто Белла. Пока только для вас, Эдвард.
Спустя несколько минут кофе был готов. Изабелла сидела на стуле перед маленьким круглым столиком в ожидании угощения. Она была все еще в этой комнате, но мысли ее витали где-то далеко, в историях Ромео и Джульетты, Орфея и Эвридики… И вот две чашки – одна белая, другая с неким шарообразным существом, своей пятнистостью напоминавшим то ли тигра, то ли жирафа, - были поставлены на деревянную столешницу. Эдвард сел рядом, пальцы левой руки отбивали мелкий ритм по крашеному дереву. Неужели он волновался? Но Беллу не занимал смысл действий мужчины: она не могла оторвать взгляд от этих рук, длинных пальцев, двигавшихся с невыносимой грациозностью, скрытой силой пленявших чувства. Невероятно сложно было отказать себе в желании прикоснуться, которому было подчинено все существо юной мисс Свон.
- И как вам первый день? Работа не показалось слишком сложной или тоскливой? – задал общий вопрос Эдвард, и Белла тут же откликнулась:
- О нет, нисколько, ученики хорошие, пусть и со своими особенностями, - она нехотя улыбнулась, - мне нравится рассказывать то, что я знаю, ведь и ученики могут поведать что-нибудь новое и интересное мне. Каждый из них обладает уникальным чувством восприятия окружающего мира и может открыть новое в самых обыденных вещах… - речь Изабеллы становилась все более неуверенной, голос стихал, и она, все больше нервничая под внимательным взором зеленых глаз, крутила в руках кружку с дымящимся напитком.
- Каждый из них чувствует, Белла, и это видеть приятнее всего на свете. Не обремененные пока мирскими заботами сердца, добрые и злые – какие есть, - подхватил мужчина и всем телом развернулся к Белле. – Что вас волнует весь день? Вы подскакиваете на месте и ведете себя уверенно, вдруг сбиваетесь или начинаете смущаться. Что вас тревожит?
Он был близко к ней, теплое дыхание ласкало девичье ухо. В неярком свете раскрасневшиеся щечки Изабеллы были едва заметны. Она уверенно опустила чашку на столешницу и вдохнула глубоко.
- Единственное, что может меня волновать в этой комнате, это ваш взгляд, Эдвард. И именно он отвлекал меня от мыслей о бумагах, журналах и учебной программе весь сегодняшний день. Если бы вы умели смотреть не так пронзительно, я бы сейчас не краснела как школьница. – Изабелла подняла глаза к сидевшему рядом мужчине. Выражение его лица, на котором не было и тени улыбки, пугало ее. Неужели Эдвард сердится? Неужели увидел что-то плохое или чересчур нелепое в ее заключении?
Но ничего подобного не было в его зеленых глазах. И действия Эдварда это подтверждали. В тиши полуосвещенной комнаты он протянул свою руку к сжатой в кулачок кисти Беллы. Она вздрогнула от неожиданно нежного прикосновения. В этот миг страх протянул щупальца к ее быстро бившемуся сердечку, но она отогнала это чувство. Расслабила холодную ладонь, которую Эдвард подтянул к себе, и разжала пальцы, чувствуя тепло его рук. Он нагнулся чуть вперед, ближе, но не смотрел на Беллу. Провел пальцами по тыльной стороне ее руки, согревая, и припал в поцелуе. Теплые губы ласкали светлую кожу, мягко и невинно, но Изабелла слегка подрагивала от прикосновений Эдварда и не могла оторвать взгляда от переплетенных рук. Он покрывал поцелуями ее пальчики, такие тонкие и не знавшие прежде ласки столь искусной, как поцелуи Эдварда. И дрожала юная мисс Свон уже не от страха, а от внезапно нахлынувшего на нее приятного чувства, игравшего на самых тонких струнах души.
Эдвард перевернул руку Беллы, сухие, но нежные губы покрывали теплыми поцелуями каждый дюйм девичьей кожи, также раскрасневшейся от новой ласки. Длинные пальцы потянулись чуть выше, отодвигая край простенького серого свитерка девушки и обнажая тайну и гордость, память и жизнь Изабеллы Свон. Она невольно дернула руку на себя, почувствовав холодок.
