С XVIII в. участились заграничные гастроли и итальянских цирковых артистов. О них историк цирка Д. Жандо писал: «Отсюда родом… (из северной Италии – В. О.) знаменитые семьи итальянских артистов, которые объехали весь свет и оставили наследников во всех концах земного шара»[97]. В России их привлекала и щедрая оплата их таланта, и горячий прием со стороны неизбалованных русских зрителей. Многие гастролеры осели здесь навсегда, положив начало цирковым династиям – Феррони, Танти, Валери, воспитав целую школу акробатов, борцов, клоунов, наездников. Цирк братьев Труцци, созданный в XIX столетии, пользовался огромной популярностью и в начале XX в., с успехом гастролируя в 1906 г. по России[98].

В итоге, благодаря отправке дипломатических миссий в итальянские государства, налаживанию контактов с Папой Римским, работе итальянцев в России и созданию итальянской колонии в Санкт-Петербурге, шло узнавание двух народов и укрепление социально-культурных и политических связей. Более того, как верно отметила исследователь С. А. Тетдоева, Санкт – Петербург стал ярким примером проявления такого процесса развития межкультурных связей, как «стимулированная диффузия», когда одна культура не просто проникает в другую, а стимулирует в ней творческие процессы»[99]. Диалог культур и традиции дружеских отношений должны были способствовать установлению и развитию официальных взаимоотношений между Российской империей и государствами Италии, созданию дипломатических служб, представляющих интересы своих государств и покровительствующих частным интересам своих подданных, выезжавших за границу.

Попытка оформить юридические отношения между Российским государством и его подданными, выезжавшими за пределы своей страны, впервые была сделана Петром III в манифесте 1762 г. «О дарованиях вольности свободы всему российскому дворянству», определившим статус русских дворян, пожелавших находиться за рубежом (о других сословиях в эпоху крепостничества не могло идти и речи). Данным документом была констатирована необходимость возврата на Родину для исполнения своих служебных обязанностей в случае надобности: «Кто ж, будучи уволен из нашей службы, пожелает отъехать в другие Европейские государства, таким давать нашей иностранной коллегии надлежащие паспорты… с таковым обязательством, что когда нужда востребует, то б находящиеся дворяне вне государства нашего явились в своем отечестве, когда только о том учинено будет надлежащее обнародование. То всякой в таком случае повинен со всевозможной скоростию волю нашу исполнить под штрафом секвестра его имения»[100]. Таким образом, именно своей готовностью исполнять гражданские обязанности, лицо дворянского происхождения получало гарантию неприкосновенности его недвижимой собственности во время отсутствия на территории России.

Российские же дворянки (в отличие от европейских) получили право отчуждать собственность и управлять ею уже в 1753 г. – со времен правления императриц. В имущественном положении русской женщины сложилась феноменальная ситуация – имущественная самостоятельность при полном личном подчинении мужу. Это доказывают источники права: «После смерти мужа вдова могла требовать от его родственников возврата своего имущества… За долги мужа жена не отвечала. Задолжавший отец семейства отвечал самолично за свой долг, без привлечения к взысканию жены и детей».

В XVIII в. Сводом законов Российской империи была установлена полная раздельность имущества супругов[101]. В 1775 г. обручение и венчание были объединены в один акт, что продолжило укрепление независимого положения русской женщины. Приданое стало имуществом жены, которым муж не имел права пользоваться и распоряжаться. Получая в личное дарение земли с крестьянами, «благодаря которым они могли жить совершенно независимою жизнию»[102], дворянки-женщины, как и мужчины, могли также воспользоваться правом выезда. Одной из первых получила имения и другое имущество княгиня Е. Р. Дашкова в награду за ее службу[103]. Вскоре она воспользовалась правом вольного путешествия по Европе.

Но такие дарения для женщин в ту эпоху были скорее исключением, чем правилом. Дворяне гораздо чаще и в больших масштабах, чем дворянки, «пожинали весомые плоды в награду за службу государству». Реально обладая широкими правами владения и распоряжения имуществом, формально замужняя дворянка не могла ни работать, ни путешествовать без разрешения мужа (но могла уже выступить с предложением о совместном путешествии – В. О.). С 1700 по 1749 г. среди 105 человек, получивших пожалования из дворцовых земель, имелось только 12 женщин[104]. Но именно «при императрицах» женщинам в больших масштабах стали жаловаться «земли с крестьянами и другие … награды, благодаря которым они могли жить независимой жизнью. … Чаще стали появляться такие брачные союзы, в которых главою дома были не мужья, а их жены»[105].

Дворяне же (и дворянки), уезжавшие за границу без разрешения монарха, могли подвергнуться конфискации имущества. Европейцы в своих записках отмечали: «Если русский сумеет хитростью выехать из страны, ему запрещают вернуться, а все его имущество конфискуют»[106]. Тем не менее, документ с восторгом был встречен большинством дворян: «Пребывание на Родине приобретает особую ценность с тех пор, как император оказал нам отменную милость. Даровав свободу жить, где нам угодно. Это не значит … чтобы я не желал познакомиться со светом и, особенно, с Италией»[107].

В начале же 1763 г. Екатерина II, недовольная первоначальным текстом манифеста, назначила комиссию для пересмотра этого закона, так как он «в некоторых пунктах еще более стесняет ту свободу, нежели общая отечества польза и государственная служба теперь требовать могут, при переменившемся государственном положении и воспитании благородного юношества». В переработанном виде этот акт появился в 1785 г. как «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства».

Жалованная грамота дворянству окончательно определила права и привилегии дворянского сословия, ставшего главной опорой престола после подавления бунта Пугачева. Дворянство оформилось как политически господствующее сословие в государстве, имевшее право беспрепятственно отъезжать в другие европейские государства и поступать там на службу при условии возвращения в Россию по первому требованию. Представители же других сословий составляли скорее исключение и выезжали чаще в качестве «обслуживающего персонала». При этом русские дворяне должны были подтверждать свое звание подобающим поведением, рискуя лишиться его вместе со всеми привилегиями, если поступали «не по-дворянски»[108]. Екатерининская «Жалованная грамота дворянству», гарантируя помещикам защиту от конфискации имущества по чьему-либо произволу, одновременно давала «широкое законодательное обоснование для лишения прав дворянства». Но на практике конфискация имущества производилась редко. Она предусматривалась, в основном, в наказание дворянам, виновным в государственной измене[109].

Представительские интересы государства и дворянства за рубежом Екатерина II оформила созданием 21 дипломатического представительства, часть из которых работала на территории Итальянских государств[110].