Он обмотал руку резиной, которую использовал, занимаясь гимнастикой, и начал разрывать провод. Не сразу удалось это сделать — проводка была крепко заделана в стене. Усилие, еще усилие, и свет погас. Загорелся тусклый, аварийный. Павел сорвал тлеющую изоляцию, затушил ее.
Вдруг вспомнил — как там, за стеной? Подумают, что он в опасности, и откроют дверь, сорвут «полет».
Беляев снял трубку и спокойно сказал:
— У меня все нормально, продолжаю «полет».
Показалось, что не поверили. Тогда Павел взял ключ морзянки и отстучал: «Не волнуйтесь. Чувствую себя хорошо. Понимаете меня?»
Павел тщательно соединил оборванные провода, почитал книгу и лег спать. Утром он попросил, чтобы дали ток для проверки. Но проводившие эксперимент не были уверены в качестве ремонта, не подключили камеру. Беляев вначале настаивал, потом смирился:
— А впрочем, мне хватает и аварийного света.
Больше всего боялся Павел, что врачи прервут эксперимент из-за усложнения обстановки. А этого он как раз не хотел. В камере было душно, жарко, но, как и раньше, Павел занимался гимнастикой, выполнял заданную программу, читал, даже пел и танцевал.
Врачи дважды собирались на совещание, обсуждали создавшееся положение и дважды вынуждены были согласиться с летчиком: нельзя отменять полет. Руководителей эксперимента покорили собранность, настойчивость, воля майора.
Много времени ушло у Павла Беляева и Алексея Леонова на изучение техники, физическую и моральную подготовку, на медицинские исследования, работу на тренажерах. Работали они упорно и напряженно. Десятки, сотни раз повторяли на Земле по отдельным элементам и в комплексе то, что предстояло произвести в космосе.
Весь комплекс длительной многообразной научно-технической, физической и психологической подготовки космонавтов был необходим для успешного осуществления космического полета и выполнения в космосе различных экспериментов и исследовательских работ. К тому же никто не был застрахован от всяких неожиданностей, от нештатных ситуаций, которые могли возникнуть в полете. И тогда космонавт или космонавты должны быть готовы принять решение самостоятельно.
Тренировки, но уже в настоящем корабле, продолжались и на стартовой площадке, на космодроме, куда 9 марта доставил Ан-10 Беляева, Леонова, Комарова, Гагарина, дублирующий экипаж, ответственных за этот полет. Владимир Комаров, как человек, летавший на «Восходе», все время был рядом с командиром «Восхода-2». Космонавт-7 делился с Павлом опытом своего полета, рассказывал о работе систем корабля, особенно об использовании автоматического цикла для спуска корабля с орбиты и его приземления.
Предстартовые дни были насыщены самыми сложными и упорными тренировками, которые проводились под строгим медицинским наблюдением и контролем.
О том, как Павел Иванович относился к тренировкам, длительной подготовке сравнительно кратковременного полета в космос, свидетельствует его ответ журналистам:
— Тренировка — дело необходимое и обязательное для космонавта. Без отработки и тщательной отшлифовки определенных навыков не может быть и речи о точном выполнении космонавтом всей программы полета. Вот почему я и Алексей Архипович уделяем этим занятиям большое внимание.
До старта «Восхода-2» оставались сутки. Павел Беляев и Алексей Леонов, точно выполняя установленный распорядок, начали день с физической зарядки под контролем врача. Потом они уехали на стартовую площадку, где состоялась очередная, но уже последняя тренировка. Затем поступили в распоряжение медицины. Врачи, пригласив их в специально оборудованную комнату, установили датчики, которые по телеметрии будут передавать на Землю данные о физиологическом состоянии космонавтов. Необходимо было проверить работу датчиков в лабораторных условиях.
В этот же день Беляев и Леонов еще раз примерили свои скафандры, опробовали в скафандрах кресла-ложементы, изготовленные специально для каждого, точно по очертаниям фигуры. Они точная копия тех кресел, которые установлены в кабине корабля.
В конце дня состоялось техническое совещание. На нем подытожили сложный, длительный, упорный и кропотливый труд многих специалистов.
На заседании Государственной комиссии единогласно утвердили командиром корабля «Восход-2» полковника Беляева Павла Ивановича, вторым пилотом, выходящим в космическое пространство, — подполковника Леонова Алексея Архиповича.
Состоялась и традиционная встреча журналистов с Главным конструктором космических систем академиком С. П. Королевым. Несмотря на необычайную занятость, на стремление тщательно еще и еще раз перепроверить все системы корабля, сделать на земле все возможное, Сергей Павлович нашел время и для прессы, — он больше, чем кто-либо иной, понимал значение предстоящего полета, представлял возможные трудности.
Приведу краткие выдержки из репортажа об этой беседе, сделанного в те дни корреспондентом ТАСС А Романовым.
— Полет корабля «Восход-2» явится необычным даже для наших представлений о космических полетах, — сказал академик. — Не скрою, наш эксперимент весьма сложен и мировая практика космоплавания в этой области никакого опыта пока еще не имеет. Мы снова являемся первооткрывателями. Мы это делаем не ради каких-то рекордных целей. Мы идем по плану… Мы подходим ко всему разумно. В мире нет чудес. Есть знания, есть техника, есть человек с его беспредельным разумом. Ради первых нескольких минут, которые Алексей Леонов проведет в космосе, ученые потратили много десятков лет. Мы верим в успех потому, что запуск «Восхода-2» — это плод коллективного разума многих людей и даже многих коллективов… В этом сила советской науки, технического прогресса…
В условиях полета корабля «Восход-2» возрастает роль командира, — продолжал рассказ ученый. — Его задача — не только поддерживать связь с Землей, не только в нужные моменты переходить на ручное управление полетом, но и непосредственно участвовать в проведении опыта по выходу космонавта за борт корабля, а если надо, и самому выйти за его пределы…
Нашел Сергей Павлович Королев время и для того, чтобы лишний раз поговорить с теми, кого он отправлял с ответственным заданием во Вселенную.
Пришел он к ним в домик на космодроме поздно вечером, за несколько часов до полета.
Вошел, неторопливо разделся, сел. Чувствовалось, что он устал от напряжения предстартовых дней, но в глазах отражались биение мысли, невысказанные забота, тревога и вместе с тем уверенность в предстоящем.
В ответ на неизменное: «Как настроение, орелики?»— Павел ответил скупо, по-военному, Алексей пошутил, что хочет стать «косминистом», запасается цветными карандашами.
Сергей Павлович улыбнулся шутке, но тут же посерьезнел:
— Подготовка к старту проходит нормально. Были кое-какие неполадки… Они устранены. Полет и сам эксперимент по выходу сложны. От вас требуем четкого выполнения программы… Вам самим следует учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на Земле предусмотреть невозможно. Повторяю — мы об этом не раз с вами говорили во время тренировок, — надо действовать по обстоятельствам… Земля, конечно, остается вашим советчиком. Но на корабле и ваша жизнь, и судьба эксперимента в ваших руках. Если заметите неполадки— все может быть, — не лезьте на рожон. Вы меня поняли?.. Не нужны рекорды, нужен серьезный научный эксперимент. Вы понимаете, как много мы ждем от него. То, что мы проведем завтра, откроет целое направление в космических исследованиях.
Велика была прозорливость ученого, далеко смотрел он вперед — в то Завтра, которое еще не было доступно воображению простых смертных…
И хоть недолгой была по времени беседа, Павлу Ивановичу и Алексею Архиповичу она крепко запала в ум и сердце — словно могучим лучом ума ученого было высветлено главное, сфокусировано в сознании тех, кому назавтра доверялось очень многое…
Потеплели при прощании глаза у Сергея Павловича, взглянул ласково сначала на Алексея, потом задержал взгляд на Павле:
— Ложитесь спать, орелики, завтра у вас сложная работа…
