- Я могу знать кто это?
- Нет. Не можете.
- " Это крупный политик. Лучше не требуй его фамилию."
- "Говори..." - приказываю я.
- "Это президент Российской федерации."
Я поражен. Чем Ельцин-то переехал дорогу КГБ.
- Это приказ, - говорит генерал. - Ваш начальник поможет вам разработать операцию.
Мы на Кутузовском. Мне показывают красный "москвичишко", стоящий у тротуара. Действительно, ровно в 10 выходит седовласый мужчина и... ведет за руку девочку, лет десяти. Ни чего себе, про девочку не было ни слова. Они влезают в машину, надевают ремни и тут на проспекте показывается черная "волга" на центральной полосе.
Меня толкает в бок начальник.
- Давай.
И вдруг я читаю у него в голове.
- "Господи, хоть бы не получилось."
- "Заткнись, идиот."
Пенсионер трогает машину и я начинаю командовать.
- "Жми на газ. Гони. Так. Резко в лево."
Но вдруг в окно высунулась детская головка. Что-то дрогнуло во мне и я упустил бразды правления.
"Жигуленок" не пошел в лоб. Он боком въехал в борт "волги".
- Уф... - сопит начальник. - Сматываемся...
В отделе похоронное настроение. Генерал сумрачно смотрит на меня.
- Что произошло?
- Там была девочка.
- " Мудак. Сентиментальная барышня."
- "Сам виноват. Кто это в операцию подсовывает невинных детей."
Генерал смотрит на меня с ненавистью. В его голове тысячи проклятий и угроз.
Я принес Наде цветы. Она уже в курсе дела.
- Ты расстроен?
- "Правильно сделал. Я тебя за это уважаю."
- Нет. Не очень. Вообще-то я немножко симпатизирую Ельцину, а с другой стороны, что нам не хватает. У нас все есть: машина, квартира, деньги.
- А у других?
- Причем здесь другие? Я говорю о нас.
- "Эх ты, а я-то думала, что ты человек."
- Ладно, не будем впадать в полемику.
- Ты понимаешь, что бывает с теми, кто не справляется с заданием?
- Нет.
- Делают первую отметочку в личном деле и чем больше отметочек, тем меньше надежды выжить.
- А я сотру эту отметочку руками генерала.
- "Бахвал."
- Хорошо, хоть нет Георгия. Он бы точно выполнил задание, - говорит она.
- А ты?
- Я нет. Меня поэтому и никогда не пошлют.
Обстановка в стране сложная. Поэтому я сижу в своем отделе все время на стреме. Георгий застрял в Америке, заставляя там видных чиновников доставать ему самые секретные документы чуть ли не на дом. Надя поправляется и пока читает романы о горькой любви. Начальник врывается в мою комнату.
- Пошли.
- Куда?
- В парламент России. Сегодня принимают важный закон о частной собственности, его надо завалить.
Я сомневаюсь. С таким количеством идиотов в парламенте мне наверно не справиться. Обычно концентрируешься на одном и... делаешь с ним все что хочешь, а тут их почти 700 человек.
Мы забираемся на верхний балкон. Где-то рядом прячется за занавеской Горбачев. Привычно проношусь по залу, пытаясь выяснить крамольные мысли. На трибуне толстячок, энергично размахивающий руками и несший несусветную чепуху о рае, если землю отдать в частную собственность. Он заканчивает и я ему сигналю.
- "Ну и дурак же ты."
- Сам дурак, - вдруг рявкает в микрофоны толстячок к неописуемому восторгу всех присутствующих.
А дальше пошла потеха. Оказывается это не так сложно дурачить массу людей.
Поднимается к примеру на трибуну демократ и... забывает текст. Попытается подать поправку умник из анти- крестьянской партии, и пожалуйста, читает текст из гимна Советского Союза.
Принимается обтекаемое постановление- ни вашим, ни нашим и полностью заваливается закон о частной собственности. Мой начальник подсказывает мне, какие варианты лучше. В КГБ все давно заготовлено. Все остается по старому, хотя, как я убедился, мог бы заставить их принять любой закон.
У нас в отделе все бурлят. Горбачев готов предоставить независимость всем республикам Союза. Срочно вызывают из-за границы Георгия и хромающую Надю из дома,
- Руководство КГБ так боится раскрыть наш отдел, что не позволяет провести ряд открытых операций, - с сожалением говорит Георгий. - Сейчас бы мы пошли на ряд заданий и всем нашим противникам конец. Ни одна собака не докопается в чем дело, одни несчастные случаи.
- На какие же ты задания готов выйти? - интересуется Надя.
- Я бы придавил как клопов Ельцина, Хазбулатова, Горбачева... и всяких прочих Яковлевых, Сахаровых.
- Не подавишься?
- Иди ты...
- Не хорошо так говорить женщине, - вступаю в разговор я.
Я знаю, что Георгий меня боится. Он затих и умышленно ушел в мысли о креолочке с берегов Потомака.
Переворот произошел, но его сделал не Горбачев, а его соратники Крючков, Язов и компания. Генерал вызвал меня и Георгия к себе.
- Ребята, сейчас от вас зависит судьба нашей родины. Либо вы сохраните ее, либо нам конец. Нужно завалить Ельцина. Пришло ваше время. Делайте что угодно, но лучше не заставляйте стрелять в него коммунистов, а то вой будет на весь мир.
Георгий сразу же уходит, а я иду к Наде и все ей рассказываю.
- Ты не находишь, что надо ему помешать.
Ее черные глаза буравят меня, а в головке мольба.
- "Ну согласись."
- Я поеду мешать.
- Я с тобой.
- У тебя нога еще не зажила.
- Ничего, справлюсь.
Несмотря на обилие военной техники на улице, мы подъезжаем к Белому дому. Там народу полно, строятся баррикады. Я помогаю Наде пробраться на балюстраду. Несколько человек с оружием в руках, пытаются остановить, но я мысленно приказываю им не обращать на нас внимание.
- Надя, ищи его.
Она вытянула шею и крутит головкой по площади. Я тоже пробегаю по головам толпы.
- По моему он в здании, на шестом этаже, - вдруг говорит Надя.
- Стой здесь. Я помчался туда.
Я почувствовал его. Он обрабатывал мозги охранника президента и несчастье могло быть в любую минуты, только выйди Ельцин из комнаты, его бы прошил собственный охранник из автомата. Теперь моя очередь. Я прерываю его сеанс и давлю на его сердце, сбивая его с ритма. Георгий отчаянно сопротивляется. Он сигналит, он молит о пощаде, но я все сокращаю и сокращаю ритм.
- Здесь человеку плохо, - раздается чей-то крик
- Врача сюда, - вопит другой.
Примчались люди в белых халатах и уволокли Георгия. Жалко, он будет жить. Я не успел сымитировать сердечный приступ. Охранник стоит как столб и его мозгах совершенно пусто.
- "Охраняй президента", - приказываю ему.
Надя по-прежнему ждет на балюстраде.
- Ну как?
- Он в больнице.
- Георгий обрабатывал кого то приближенного к президенту?
- Да, охранника.
- Ты с ним чего-нибудь сделал?
- Перепрограммировал.
- Поехали куда-нибудь. Хоть ко мне. Я так сегодня устала.
На следующий день мы собираемся в отделе.
- Где Георгий? - спрашивает генерал.
- В больнице. Неожиданно заболел, - отвечает Надя.
- Это ты его туда положил? - он неодобрительно смотрит на меня.
- Да что вы?
- Почему же Ельцин жив?
- Я понадеялся на Георгия и решил не мешать ему.
- "Врешь ты все. Я ведь все знаю."
- Что же вы наделали? Нас же теперь разгонят.
- "Сдохните теперь, на вас будет настоящая охота. В нашей организации такого не прощают."
Я молчу. Надя тоже прочла его и сидит мышкой. Но в это время открывается дверь и появляется Георгий, белый как смерть. Он садиться на стул и тоже молчит.
- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает генерал.
- Ничего. У меня было предынфарктное состояние. Теперь я здоров.
- "Браво, Георгий. Ты мне сегодня очень нравишься." - посылает ему импульс Надя.
- "Сначала чуть не удавили, а теперь целуются."
Переворот не удался. Теперь наступает наш черед. Мы как шакалы должны добить побежденных с целью не допустить появления на свет лишней информации.
