И в этом виноват только я.
Меня ищут копы в родном городе. Я в двух тысячах километров оттуда. Это радует меня, но и ужасает одновременно. Страх сковывает моё тело, мои мысли и всё остальное. Я поднимаю глаза на друзей и мне приходится приложить немало усилий, чтобы скрыть испуганное (скорее, ошарашенное) выражение лица и улыбнуться Рэджи и Натаниэлю.
— Мы однофамильцы. Прайс — очень распространённая фамилия, — я пожимаю плечами. Только и всего. Друзья кивают и утыкаются носами, кто куда. Рэджи в телефон, Нат в тетрадь по физике. Оба понимают, что меня лучше не донимать.
Мне приходится расплачиваться за свою ошибку по сей день, ведь я дышу, а она — нет. Никто не знает об этом. Я не распространяюсь о прошлой жизни. Да никто и не спрашивает. А если спросит, это будет означать лишь одно.
Мне нужно уходить отсюда и никогда не возвращаться.
========== Глава 1 ==========
— Пей! Пей! Пей! Пей! — мои старые добрые знакомые сидят напротив и стучат кулаками по столу. Мы находимся в пивнушке и соревнуемся, кто больше выпьет. Вернее, деградируем, кто быстрее удерёт в туалет.
Третий бокал льется внутрь, и я едва не кашляю от газированной жидкости, которая обжигает горло, и, кажется, ещё секунда — пиво выльется через нос.
— Кью, давай, ты справишься! — пищит Натаниэль, хлопая в ладоши. Наш маленький Умник. Он блондин, глаза зелёные. Волосы длиной до плеч. Иногда он заплетает косу сзади. Иногда прячет волосы под шапкой. Его трудно не узнать. Сложно пройти мимо и не осмотреть его с ног до головы. Мешковатые футболки обычно чёрного или серого цвета Нат заправляет в джинсы, а белые носки вечно торчат из-под старых потёртых кроссовок. Его рост оставляет желать лучшего. Не поймите неправильно, но для нас, парней, рост важен так же, как и длина достоинства. Если ты карлик, к тебе и относятся, как к карлику. Особенно лучшие друзья. На то они и лучшие — всегда говорят то, что вертится на языке. Нет, на самом деле этот парень не очень низкого роста. Но мы с Рэджи под два метра. В Нате всего лишь метр семьдесят. Еще главная особенность Ната — он не курит. Еще он девственник. Может, поэтому решил пуститься во все тяжкие — в науку, потому что другое ему попросту не подходит.
Я лечу в нужник со всех ног и опорожняюсь. Вот такая у меня теперь жизнь. С тех пор я шатаюсь по местным барам и вливаю в себя остатки самоуважения. Раньше у меня были совсем другие занятия, но теперь — то, что происходит сейчас в баре, нравится мне гораздо больше. Если у тебя никого нет — никто не сможет у тебя никого отнять.
Уже отняли, спасибо.
Больше не надо.
Запах здесь отвратительный. Я по-прежнему стою в туалете для мальчиков и осматриваю стены. Всё, как в кино, только вместо голых барышень на плитах красуется куча нарисованных маркером членов. И у меня в голове невольно возникает вопрос — это разве гей бар? Зачем в мужских туалетах мужские стволы? Не то, чтобы я ищу нарисованную грудь или что-то в этом роде… но явно не ожидаю увидеть это.
Поморщившись, я отвлекаюсь от созерцания стен и впериваюсь взглядом в своё отражение. Белая футболка без принта чуть белее моего собственного лица, вернее, оттенка кожи. У окружающих, наверное, складывается впечатление о том, будто у меня анемия. Нет, на самом деле, я здоров, ну, по крайней мере, в физическом плане.
Не в психологическом.
Овальное лицо и вечно кислая мина говорит друзьям что-то вроде «это моё повседневное выражение, отвалите». Серо-зелёные глаза смотрят так, словно у меня на шее висит трое детей, а деньги мне приходится выпрашивать у прохожих, сидя у церкви. Серые джинсы потёрты в самых неожиданных местах, и не там, где это модно. Хотя, на коленях пара дырок тоже имеется. Я закатываю глаза в очередной раз, представляя, что сейчас придётся выпить ещё три бокала, ведь иначе я не стану чемпионом по вливанию пива в глотку.
Это важно!
Ведь я давно борюсь за этот титул, не могу же я его попросту просрать? Вернее, проссать, стоя в этом обрисованном членами месте. Боже, как унизительно.
Резким движением я поправляю выцветшую зелёную рубашку, надетую поверх футболки, взъерошиваю темно-каштановые волосы и выхожу к своим дружкам. Они приветствуют меня свистом и криками, и я улыбаюсь как идиот, который получает наслаждение от деградации и страдания херней в свои-то годы. Мне всего 20, а я веду себя так, словно скоро умру от старости, и мне просто необходимо сделать всё то, чего не сделал раньше. Да, стать чемпионом по глотанию пива — первое в списке. Не удивляйтесь. Нату 17, а Рэджи старше всех нас — ему 20, но он родился в январе, а я в марте. Но они — мои приятели по сей день, вот уже почти полгода. Мы познакомились в июне, когда я решил уехать из того города.
Я открываю дверь, и в меня врезается девушка ниже ростом на целую голову. Она смотрит на меня карими глазами снизу вверх и даже не моргает. Каштановые волосы до плеч растрёпаны. Чёрная майка чуть ниже груди порвана. Может, так модно, а может, её избили.
— Это мужской, — небрежно бросаю я и киваю своим друзьям, мол, я иду. Протискиваясь между открытой дверью и этой девчонкой, которая продолжает стоять, как вкопанная, я пытаюсь не задеть её взъерошенные волосы на голове. Звучит странно, но я очень брезгую — чужое ДНК на моей одежде явно ни к чему хорошему не приведёт. А затем эта волосня полезет в мою глотку, когда я буду заглатывать кусочки пищи. Нет, спасибо.
— Ну и пошёл ты! — шипит она и скрывается за дверью в женский. Я оборачиваюсь в её сторону, но лишь на секунду. Затем небрежно качаю головой, закатываю глаза и иду к столику. Лицо девушки по-прежнему стоит прямо перед глазами. Я моргаю, но оно не исчезает.
Она не красится — это, несомненно, плюс. Я терпеть не могу современных «школьниц», которые роняют своё лицо в косметичку, а достают оттуда некое подобие современной картины под названием «великая мазня».
Я присаживаюсь за столик к Нату и Рэджи, и они приветствуют меня ослепительными улыбками. Я знаю, что эти полуоткрытые рты, растянутые на всё лицо, означают — пей до дна.
— Давай! — Рэдж проталкивает в мою сторону три бокала пива и бешено кивает головой.
Мне вдруг расхотелось. Нат что-то пишет в тетради и мне отчаянно хочется его побить. Нет, сколько можно? Пару раз Натаниэль настолько увлёкся писаниной, что заснул прямо за столом. На левой щеке отпечаталась половина конспекта. Мы долго смеялись, и по сей день, если Нат говорит, что не тратит слишком много времени на учёбу, мы вспоминаем этот самый день.
Девушка выходит из женского и бросает в мою сторону испепеляющий взгляд. Затем она потирает коленку, отвернувшись от меня. Чёрные полупрозрачные колготки подраты в двух местах. На коленях. Правая из них в крови. Белые тряпичные кеды в грязи. Клетчатая красная рубашка висит на её правой руке. Плечи голые и в царапинах. На неё напали, я почти в этом уверен. Она от кого-то защищалась. Или убегала через лес, поэтому вся в царапинах.
Супермен внутри меня просыпается за считанные секунды, и вот я уже иду к ней.
— Нет, отвали от меня, — девушка предостерегающе выставляет руки. — Я ухожу.
Она испуганно смотрит, но тщательно старается это скрыть. Ну что же, мой выход.
— Пойдём, — я тащу её за руку к нашему столику. Чем быстрее мы идём, тем сильнее она пытается вырвать свою руку из моей мертвой хватки. Если те два двухметровых увальня, стоящих возле входа в бар, как-то причастны к этим царапинам и крови на коленке, им не поздоровится. Рэджи изучает боевые искусства, а я могу пока постоять в стороне и посвистеть в качестве группы поддержки.
Я насильно усаживаю незнакомку на мягкое сидение и сажусь рядом, пихая её к стенке, чтобы не сбежала. Нат даже не удивлён. А у Рэджи глаза вываливаются из орбит.
— Что? — я беззаботно пожимаю плечами, — ей явно нужна помощь.
На мою реплику девушка фыркает, как лошадь, и даже не глядя на меня, задаёт вопрос моим друзьям:
— Скажите, что с этим парнем не так?
— Он таким родился, — Рэджи обольстительно улыбается даме, и мне вдруг хочется ему врезать. Я сжимаю руки в кулаки, поспешно пряча их под столом. Мой друг не прав. Думаете, я родился в синих трусах со звёздочкой и красным плащом за спиной? Я решил помогать девушкам не случайно, да и к тому же, совсем недавно. Почему? После смерти одной, я пытаюсь помочь другим, пытаясь искупить вину.
