Голые сиськи Вильде, гуляющие по интернету — вот что пошло не так.

— Эй, вы двое! — шумно сглотнув, я иду за парнями, которые уже поднялись по ступенькам и готовы были войти внутрь школы. Они стоят на пару ступеней выше, поэтому снизу я кажусь такой маленькой и ущербной. Но, выкинув эти мысли из головы, я понимаю, что где бы я не стояла, мне необходимо сделать так, чтобы эти двое меня услышали.

— Извинись перед Вильде. Удали эти фото из своего профиля, — говорю я Шистаду. Тот делает вид, будто меня здесь вообще нет, и я понимаю, что теперь нужно действовать настойчивее. Поэтому я обращаюсь к Вильяму. Ученики облепили нас со всех сторон, всем ведь интересно, что сейчас произойдёт. Вынуждена вас разочаровать, у нас обычный разговор. Никто никому руки выламывать не будет.

— Магнуссон, — говорю я парню, который наконец-то решился посмотреть мне в глаза (второй раз за неделю, вот это рекорд!), — ты ведь понимаешь, что ты тоже огребёшь за это? — прямо говорю я, изредка пялясь на его нелепые штаны с именем.

Эти тушканчики продолжают молчать. Крис так вообще демонстративно достал телефон, и небось в танчики там играет.

— Эй, олухи! Вы оскорбили девушку. Если вас до сих пор не вышвырнули из школы, значит, Вильде просто не рассказала об этом. Шистад, у тебя есть шанс всё исправить.

— С каких пор тебя заботит наша жизнь? — фыркает Крис. — К тому же, эту глупую блондинку мне всегда хотелось поставить на место.

— Ты, вообще, кто? Забыл, как тебя зовут, — наконец-то подаёт голос Вильям.

Ты, вообще, кто?

— А ты, вообще, кто? — я пытаюсь говорить максимально тошнотворным голосом. — Штаны со своим именем напялил, чтобы самому не забыть? Напомнить моё имя?

В ответ тишина.

Больше я с ними не разговариваю. После моих слов о штанах и Фейсбуке парни разворачиваются, оставляя мою колкость без ответа, и заходят внутрь здания. Мы с Евой идём за ними, где-то сзади плетётся Сана. Стоя на первом этаже, Магнуссон кивает Шистаду, и тот уходит в неизвестном направлении. Я тяжело вздыхаю и говорю девочкам:

— Нужно навестить Вильде у неё дома.

— Нура, это не наша забота. Вильде больше не наша подруга, — отвечает Ева. Сана тем временем удивлённо поднимает брови, но я спешу её опередить:

— Не обязательно Вильде быть нашей подругой. На первом курсе мы дружили.

— Но ведь она вела себя, как дура! — прикрикивает Ева, но затем, оглянувшись на учеников, закатывает глаза. — Однажды она при всех назвала меня шлюхой. На той вечеринке, где Шистад меня поцеловал.

— Да-а, — наигранно отвечаю я, — вот ведь дура. Ты всего лишь навсего поцеловала Вильде, а уже через минуту твой язык пересчитавал зубы Шистада.

— Я была пьяна, — утверждает Ева. — К тому же, я не лесбиянка, Вильде прекрасно это знает. Я не давала ей повода ревновать или что-то ещё, ведь мы с ней даже не вместе!

— Ты, похоже, плохо понимаешь значение слова «шлюха», — говорит Сана, а затем, глядя на часы, наигранно охает, — мне пора. Пойду пережду эту неловкость где-нибудь в другом месте. Нура, если захочешь зайти к Вильде, встретимся после занятий.

Сана уходит, а я продолжаю смотреть Еве прямо в глаза. Кажется, ей становится стыдно.

— Послушай, — я беру подругу за руку, — это ведь было год назад. Пора бы забыть все эти недоразумения. Вы обе были пьяны. Все эти слова, сказанные по глупости — это мелочи. Будь ты на месте Вильде, разве не хотела бы получить поддержку со стороны девочек?

— Ты права, — Ева опускает голову.

— Если бы мой дар убеждения распространялся и на этих тушканчиков-пенетраторов из третьего курса, мы бы и проблем тогда не знали, — наигранно вздыхаю я, продолжая держать Еву за руку. Та мило улыбается, изредка глядя по сторонам.

— Пора идти на занятия. Увидимся, — она напоследок сжимает мою руку, и мы расходимся по разным аудиториям. У нас сегодня совпадает лишь несколько уроков, но на них особо не поболтаешь.

На большом перерыве половина школы как обычно высыпалась в буфет, а другая разбрелась на улице. Мы с Евой встречаемся у входа в столовую, покупаем по огромному бумажному стакану латте и выходим на ступеньки. Знакомые голоса Шистада и Магнуссона звучат где-то сзади, я молча дожидаюсь, пока эти двое спустятся вниз и пойдут к машине.

— Как думаешь, куда они поедут? У нас ведь ещё три урока, — удивлённо говорю я Еве.

— Это ведь мажористые детки богатых родителей. Удивляюсь, почему они вообще до сих продолжают ходить сюда. Можно ведь просто аттестаты купить, и всё, — отвечает Ева, отхлёбывая пару глотков, оставляя на верхней губе пенку от сливок.

— У тебя здесь… — начинаю я, а затем понимаю, что можно предотвратить лишние ненужные слова и действия, и просто вытираю большим пальцем верхнюю губу своей подруги. Ту нисколько не смущает мой поступок, и она, мило улыбнувшись, благодарит меня. Пара первокурсников-парней, проходящих мимо, изумлённо таращат на нас глаза. Мы с Евой смеёмся.

— Может, нам повторить?! — кричу я им вслед. Ева легонько бьёт меня куда-то в плечо.

— Ты была права, — резкий голос откуда-то сзади чуть не заставил нас с Евой вывернуть это грёбанное латте прямо себе на колени.

— Вильде? — испуганно я осматриваю девушку с ног до головы. Одета во всё чёрное, волосы распущенны и прикрыты капюшоном. Полное отсутствие макияжа. Красные глаза и огромные синяки под ними выделяются на бледной коже девушки.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Ева, отсаживаясь как можно дальше.

— Ты была права, — повторяет Вильде. — Все они — уроды. Мне следовало раньше это понять.

— Зачем ты пришла? Ты ведь пропустила три занятия, — говорит моя подруга, крепче сжав стакан с кофе.

— Я пришла к директору, — отвечает Вильде, глядя куда-то мимо нас. — Мою почту взломали. Фото каким-то образом очутились на странице Шистада, значит, он как-то причастен к этому.

— Шистад, конечно, законченный мудоёб, но, может, тебе стоит поговорить с ним? — осторожно спрашиваю я, и через секунду упираюсь в прищуренные глаза Вильде.

— Защищаешь его? Мне плевать, что обо мне думают. За взлом почты и распространение моей информации, Шистаду светит как минимум вылет из школы. Не понимаю, почему вы против этого, — Вильде как-то странно смотрит на нас.

— Разве ты не хочешь… — начинаю я, а Ева, прочитав мои мысли, продолжает:

— …отомстить?

— Отомстить, — блондинка пробует это слово на вкус. — Стоит подумать. То, как он со мной поступил… вылета из школы мало. Я бы с радостью опозорила Шистада, как он сделал это со мной. Но меня к себе он и близко не подпустит. Нуру, как заядлую защитницу женских писек — тоже.

Ева ржёт над последними словами Вильде, затем до неё доходит смысл недосказанных слов.

— Хотите, чтобы я втёрлась к нему в доверие?! — прикрикивает моя подруга, но я резко перебиваю её.

— У тебя есть шанс поставить Криса на место. Ради всех нас. Пока он ещё чью-то почту не взломал, — уверяю я Еву. — Давай. Будет весело.

Вильде впервые за всё это время улыбнулась. Я уже мысленно продумываю план мести. Ева, закатывая глаза в сотый раз за сегодня, наконец, говорит:

— Чёрт с вами. Что нужно делать?

========== Убить его же словами ==========

Неужели, война? Мальчики против девочек, как в первом классе? Борьба за выживание?

Отец всегда говорил мне, что война начинается не с насилия, а с непонимания и предрассудков.* Может, мне стоит поговорить с Вильямом, прежде чем помогать Вильде тщательно продумывать план по унижению Магнуссона перед всей школой?

Когда я была на первом курсе, со стороны Вильяма частенько летела ругань вроде «лесбиянка», «феминистка», «альбиноска», «бледятина» и так далее. Поэтому я ненавидела общество. Поэтому я ненавидела Вильяма. Весь такой из себя смазливый и самовлюблённый, хотя, как по мне, чем краше и жирнее курица, тем больше шансов, что на суп её прирежут первой.

Поэтому на первом курсе я написала эссе на тему: «свобода и ответственность молодёжи», где я подчеркнула, что подростки сидят в интернете, потому что там общество не такое сложное, и тех, кто нам не нравится, мы можем просто напросто заблокировать. Так я и сделала. Я добавила Магнуссона в чёрный список на Фейсбуке, и это дало ему лишний повод меня бесить своими школьными подколами. Пришлось убрать его оттуда. Через какое-то время его тупые обзывательства, как в садике, прекратились. Однажды я пришла в школу и поняла, что он промолчал при виде меня. Не сказал привычное «лесбуха по курсу». Я пару раз спросила Еву, мол, что с Магнуссоном, вдруг она что-то знает. Та лишь отмахивается от моего вопроса, меняя тему. С тех пор целый год прошёл, никто из нашей бабской команды (хоть и бывшей — Вильде разругалась с Евой на первом курсе) не связывался с Пенетраторами. До этого самого дня. На самом деле, когда Вильям называл меня лесбиянкой (и делал это довольно часто), мне в ответ хотелось подставить его таким образом, чтобы общество увидела, какой же он всё-таки голубок. Они ведь в уборную с Шистадом ходят вместе, как девчонки.