— А вы уже трахались? — не отстаёт Ева. Я игнорирую, а мои ноги несут меня наверх. Точно! Мои вещи в той самой комнате, где я ночевала.

— У тебя уже и комната своя здесь появилась, — моя подруга улыбается широченной улыбкой на всю рожу. Я хватаю сумку, и мы выходим отсюда, с надеждой поскорее уйти. Прощай, настенный Тауэрский мост.

— Здесь так тихо, — говорю я, осторожно спускаясь по лестнице.

— На улице уже темно. Может, закажем такси? — предлагает моя подруга.

— Да, давай, — соглашаюсь я, и Ева достаёт свой телефон.

По пути назад я выключаю свет, закрываю за нами дверь, проворачиваю этот несчастный ключ миниатюрного размера. Такой штуковиной только в зубах ковыряться, честное слово. Я оставляю это ничтожное подобие нормального ключа в горшочке с красивыми ниспадающими вниз фиолетовыми цветами. Кажется, это вербена. Мы с Евой выходим на проезжую часть в ожидании такси. Сзади на мою подругу кто-то резко набрасывается. Та, естественно, начинает пронзительно визжать, и я вместе с ней за компанию. У нас, девушек, так принято, если в компании кто-то кричит, остальные подхватывают зачинщицу, как сирены.

— Шистад, твою мать! — Ева поправляет свою грудь и отпрыгивает в сторону. Крис моргает и присматривается повнимательнее.

— Ева и Нура, вот так встреча, — удивляется парень. — Прости, Ева, перепутал тебя с парнем, — слащавая улыбка растягивается по всему лицу. Моя подруга лишь скалится ему в ответ как гиена.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, осторожно поставив сумку на асфальт.

— То есть, ты — любитель полапать парней за сиськи? — Квиг Мун начинает рассматривать лицо Криса.

— Хотел помириться с другом. Проезжал мимо, смотрю, свет горит, — он игнорирует слова моей подруги.

— У тебя есть машина? — не унимается Ева, — я думала, ты отсасываешь у Магнуссона, чтобы бесплатно и бесконечно ездить на пассажирском в его машине.

— Отсасывать — это по твоей части, — Крис облизывает верхнюю губу и продолжает мило улыбаться. Ева закипает.

— Тихо! — ору я. — Ты не мог бы подвезти нас? Здесь недалеко.

— Такси уже едет, — упрямится Ева.

— У тебя есть лишние деньги? — удивляюсь я.

— Думаете, я повезу вас бесплатно? — смеётся Крис. — Ева не зря заговорила про минет-за-поездку.

Эти двое начинают грызться, как собаки, и всё, что я могу сделать — демонстративно закатить глаза. Жаль, никто не видит.

— Я ненавижу таких, как ты, — шипит Ева, отпихивая Криса в сторону.

— Такие, как я, тебе просто не по зубам, — отвечает Шистад.

— Господи, поскорее бы уже такси приехало, — умоляю я.

— Таких, как ты, нужно убивать при рождении, — продолжает гавкать Ева.

— Шлюх нужно убивать ещё в утробе матери.

Ох, Крис, это было мерзко.

— Да пошёл ты! — моя подруга плюёт куда-то в сторону.

— Стой, — Крис вдруг меняется в лице, — дай мне свой номер.

— У шлюх есть только визитная карточка, — гаркает Ева.

— Значит, дай визитную карточку, — улыбается Крис.

— Такси приехало, наконец-то! — пою я, хватая сумку. Отдираю Еву с места, оттаскиваю к машине, прерывая их перепалку.

— Я напишу тебе, — говорит Шистад, залезая в машину. Мы тем временем садимся в такси. В моём голове был лишь один вопрос к Еве: «ты — дура?». Но я молчу. Жду, пока она…

— Ну и дура же я, — смеётся Ева. Я начинаю улыбаться.

— Полнейшая.

Комментарий к Вот так встреча

Решила развивать линию Евы/Криса.

Как думаете, эта пара здесь лишняя или нет?

========== Девочки должны помириться ==========

— Нура, уже семь утра, — будит меня Ева. С трудом мне приходится открыть глаза и посмотреть на часы. Автоматически я проверяю, не написал ли Вильям. Последнее сообщение я получила вчера вечером, когда уже была у Евы. Он сообщил, что прилетит, когда проведёт достаточное количество времени со своим отцом. Я рада, что у Вильяма всё хорошо. Он очень помог мне в тот день, когда у меня съехала крыша от ужасных новостей.

Ноги с трудом несут меня в ванную. Ева уже порхает на первом этаже, готовит завтрак. Её мать снова уехала в очередную командировку, поэтому, не удивлюсь, если на столе будет что-то вроде подгорелых тостов с молоком, или салата из картошки (да, и такое бывает).

— Когда похороны? — пытается вспомнить Ева за столом. На завтрак (бинго!) тосты с мёдом, и стакан молока.

— Послезавтра, — отвечаю я, то и дело обновляя новости на Фейсбуке.

— Ждёшь сообщения от Вильяма? — не унимается Ева.

— Он не напишет, пока не проведёт достаточно времени с отцом.

— Не понимаю, — моя подруга пожимает плечами.

— Чего ты не понимаешь? — я откусываю большой кусок от тоста. Вкусно. Я удивлена, что у Евы ничего не подгорело.

— То, что я видела в гостинице в Лондоне… ну, я имею в виду, Вильям очень дорожит тобой. Он с тебя тогда буквально пылинки сдувал. А как он держал твоё лицо в своих огромных ладонях? Ох, как вспомню, аж мурашки по телу бегут, — Ева мечтательно закатывает глаза, а затем заканчивает свою мысль, — я это к тому, что девушке, в которую ты влюблён, грех не написать хотя бы один раз в сутки. К тому же, у этой девушки отец умер. Ой, прости, — Квиг Мун начинает закрывать лицо руками.

— Да ничего. Ты права, — соглашаюсь я. — Подожди. Ты думаешь, он влюблён в меня?

— Даже слепой бы это увидел, а я далеко не слепая, — Ева выставляет указательный палец вверх и поднимает правую бровь.

— Тогда ты, наверное, просекла, что понравилась Шистаду? — улыбаюсь я.

— Крису? Не-е-ет, — поёт моя подруга, — этот придурок и мизинца моего не достоин. Я рада, что вовремя поняла всё это. Ведь раньше я бегала за этим извращенцем, как полная идиотка.

— Ты же, надеюсь, не дала ему свой номер? — уточняю я.

— Дала, — бубнит Ева с набитым ртом, пряча глаза.

***

Стремительным шагом мы с подругой подходим к школе. Я понимаю, что Лондон и Осло — неба и земля. И теперь мне снова придётся возвращаться в повседневную будничную рутину под названием «учеба». Мозг прогружается только тогда, когда мы с Евой расходимся по разным аудиториям. Моя подруга встречает Сану и они вместе идут на биологию. Я же шагаю на литературу и понимаю, что учитель просил написать очередное эссе. И я, конечно же, этого не сделала.

Сонными глазами я наблюдаю за тем, как учитель вплывает в аудиторию. Полная женщина пятидесяти лет, никогда не носящая лифчик. Её соски постоянно торчат в разные стороны из-за трикотажной кофты. Один на север, другой на восток, как говорится.

— Нура Амалие Сатре, — начинает учитель после десятиминутной болтовни со своими подопечными, которую я толком не слушала, — написали эссе?

Чёрт возьми, я даже тему домашнего задания не помню. Где-то должно быть записано. Может, в тетради? Быстрым движением руки, с умным видом, я начинаю листать тетрадь, постоянно цокая и закатывая глаза, будто что-то вспоминаю. Может, я додумалась перед уездом в Лондон что-то написать? Хотя бы пару абзацев. Пожалуйста.

В тетради пусто. Мне остаётся лишь опустить голову и сказать:

— Я не выполнила домашнее задание.

— Причина? Почему я не должна сейчас ставить вам неудовлетворительную оценку? — грудь этой женщины буквально сверлит меня своими взглядо-сосками.

— Причины нет. Можете ставить неуд. — Я пожимаю плечами. Учитель поражён моими словами.

— Нура, вы ведь отличница. Почему же вы…

— Не оправдываюсь? — начинаю закипать я. Да что со мной такое?

— У неё отец умер, — перебивает Вильде с задней парты. Что? Откуда ты…

— Боже мой! Мне очень жаль. Примите мои соболезнования, — начинает тараторить учитель, постоянно охая между словами. — Как это произошло?

— Разбился на самолёте, — говорю я, стреляя убийственным взглядом в сторону блондинки.

— А-а, — протягивает женщина, — тот самый рейс, который летел в Лондон, вроде. Видела по новостям. Это ужасно, девочка моя. Никто не выжил в этом самолёте.

Какая же я дура. Мне и в голову не пришло, что в самолёте были ещё люди. Мысли были забиты отцом, и только ним. Ведь у этих людей были семьи. В самолёте были дети. Боже, мне так жаль.