А отряд принца направился на запад, во владения рыцаря Оуэна де Плешара. Там они узнали совершенно неожиданные новости. Оказывается, еще за полгода до разворачивающихся событий рыцарь погиб в схватке между двумя лордами, выступая на стороне своего сюзерена лорда Херефорда. Он был с честью предан земле, а поместье его, оставшееся без хозяина, король Стефан передал другому рыцарю, не желая оставлять без присмотра пограничное владение. Новоявленный хозяин клял все на свете, когда понял, какой дар ему достался. Проклятые валлийцы не дают ему ни дня покоя, и он подумывает о том, чтобы просить короля Стефана освободить его от этой милости. О дочери почившего рыцаря он ничего не знает.

После такой неудачи принц отпустил Холта де Варуна домой, а сам, расположившись в доме новоиспеченного землевладельца, принялся думать, в каком направлении продолжить свои поиски. Отказываться от задуманного он не собирался, это было не в его правилах. Конечно, леди могла спрятаться у своих родственников в Уэльсе, но что-то подсказывало ему, что она этого не сделала. Скорее всего, она скрывается где-то неподалеку, возможно даже в пределах Херефордшира. Его охотничий инстинкт вел его обратно в Англию. Принц привык доверять своим инстинктам и повернул коней на восток.

Вернувшись в Хил-хаус, Холт де Варун нашел свое поместье в слезах и печали. Люди оплакивали малышку Мэрин, истерзанное тело которой предали земле. Остальные женщины еще не пришли в себя полностью, и было ясно, что кое-кто из них останется калекой. Это, однако, не взволновало молодого хозяина, он больше радовался тому, что завел дружбу с самим принцем Блуаским, будущим королем Англии. Потеря двух солдат тоже не слишком его огорчила. Он посчитал, что это мелочь на фоне более приятных событий. Сам принц Юстас предложил ему разделить с ним одну женщину. Интересно, как это, каковы ощущения? Наверное, потрясающе приятные. Надо будет попробовать. Возбудившись от этих мыслей, он пошел искать себе женщину.

Когда удовлетворенный и сытый молодой хозяин сидел с кубком эля в зале, ему пришли в голову более тревожные мысли. Куда все-таки делась эта сучка, его мачеха? Очень хотелось найти ее и научить покорности на всю оставшуюся жизнь. Правда, на охоту за ней вышел сам принц и становиться у него на пути было глупо. Что ж, надо подождать развития событий.

Примерно через неделю, когда люди во владениях де Варуна понемногу успокоились, в ворота Хил-хауса постучал замерзший одинокий путник. Он сказался бродячим менестрелем и весь вечер услаждал слух обитателей поместья своим приятным голосом. Ему позволили остаться на пару дней, чтобы восстановить силы для дальнейшего пути. А на вторую ночь его пребывания в Хил-хаусе в самый глухой предутренний час ворота поместья неслышно распахнулись и внутрь ворвался большой отряд всадников. Всех солдат перебили быстро и бесшумно. Потом во двор выволокли плохо понимающего спросонья Холта де Варуна, прибили за руки гвоздями к стене сарая, отрезали его мужское достоинство и после этого забили насмерть. Всех слуг быстро удалили из дома и подожгли его. И пока занималось зарево пожара, всадники так же организованно и бесшумно покинули поместье. Они ничего не взяли из него, только увели красивого мощного коня по имени Гром. С ними вместе исчез и бродячий менестрель.

После этих событий округа затрепетала. Никто не сомневался, что это злодеяние – дело рук валлийцев. Но никогда прежде они не заходили столь глубоко в английские владения. Это было страшно. Правда, умные люди говорили, что происшедшее совсем не похоже на обычный набег, а по всем признакам напоминает акт мести.

Зато состарившийся, но все еще бодрый Мэрил ап Томас был доволен и горд своими сыновьями и внуками. Они славно отомстили подлому английскому псу за поруганную честь Валы и убитую им малышку Уну.

Выехав за пределы поместья, три всадницы остановились за поворотом дороги. Огла взяла под уздцы мула хозяйки и придержала его:

– Послушай, ягненочек мой, дальше вы с Истой поедете вдвоем. И не спорь со мной. Я слишком стара для столь долгого пути, который, я чувствую, предстоит тебе. Я буду вам только обузой. Но я сделаю доброе дело, когда извещу обо всем происшедшем здесь твоего отца и твоего деда.

Слезы навернулись на глаза Валы, но она понимала, что старая няня права. Ей не справиться с трудным и опасным путешествием в неизвестность. Впервые в жизни им предстояло расстаться. Вала помнила свою няню с той первой минуты, когда стала осознавать себя. Няня была частью ее жизни, неотделимой частью. И вот теперь эту связь приходилось рвать. У нее столько потерь за последнее время!

Беглянки обнялись и расцеловались. Огла всегда была сильной женщиной. Она не позволила прощанию затянуться, тем более что у них на счету была каждая минута. Метель надвигалась. Старая женщина чувствовала это и спешила расстаться со своей воспитанницей, хотя сердце рвалось от боли.

Последние слова прощания, и всадницы разъехались. Две из них двинулись на юго-восток, третья повернула своего мула на запад.

Дорога до монастыря оказалась нелегкой. В темноте безлунной ночи трудно было рассмотреть ориентиры, о которых говорил Симон. Разум оказался бессилен, сработало какое-то внутреннее чутье, которое вело их правильным путем. Когда женщины достигли подножия холма над рекой Уай, начался снегопад, быстро превратившийся в метель. Подъем на вершину холма, где стояла обитель, стал самым тяжелым отрезком пути. Но женщины надеялись на тепло и отдых за стенами монастыря и пробивались к цели из последних сил.

Когда они постучали в ворота обители, привратница, услышавшая женские голоса, была удивлена сверх меры. Монахини уже служили раннюю утреннюю мессу, и путницам надо было подождать. Их пустили за ворота обители, но и только. Привратница не могла сама принять решение. В эти смутные времена опасности ждали с любой стороны. Часа полтора замерзшие и уставшие до предела женщины, едва держась на ногах, стояли, прижавшись к своим утомленным мулам, чтобы взять от тел животных хоть капельку тепла.

Наконец появилась настоятельница в сопровождении двух пожилых монахинь. Мать Ранульфа была крепкой женщиной преклонных лет, но еще не достигла старости. Ее строгое лицо с правильными чертами обрамлял белоснежный апостольник, на груди виднелся большой серебряный крест.

– Кто ты, дочь моя, и что ищешь в нашей тихой обители? – спросила она, напряженно вглядываясь в лицо молодой женщины, за спиной которой стояла служанка, готовая в любой момент подхватить госпожу и защитить ее.

Это понравилось матери настоятельнице, она любила верных людей и умела ценить преданность.

– Меня зовут Вала, матушка, – ясным голосом ответила путница. – Я дочь Оуэна де Плешара, владельца Истейта, рыцаря лорда Херефорда и вдова рыцаря Филиппа де Варуна, хозяина Хил-хауса, погибшего две недели назад. Я ищу защиты от сына моего погибшего супруга Холта де Варуна и принца Юстаса, преследующих меня непристойными домогательствами.

Лицо настоятельницы потемнело, когда она услышала имя королевского сына. Она нахмурилась и отвела глаза:

– Прости, дочь моя, но в таких обстоятельствах я ничем не могу помочь тебе. Пойми, я не могу ставить под угрозу благополучие вверенной мне обители. А она будет поругана и, возможно, разрушена, если принц узнает, что я приняла тебя под защиту. Прости.

Вала беспомощно оперлась на руки служанке. Слезы выступили у нее на глазах.

– Что же мне делать, матушка? Куда идти в такую метель?

– Веруй в Господа, дочь моя, и он придет тебе на помощь.

Теперь она смотрела прямо в глаза просительницы и добавила очень тихо, но твердо, даже с нажимом:

– Выйдя из ворот, поверните направо и ступайте вдоль стены обители.

Громко же добавила:

– Прощайте, и да хранит вас Господь.

Настоятельница повернулась и ушла, за ней последовали обе монахини. Привратница жалостливо посмотрела на падавших с ног женщин, но повела их к воротам и выпустила за стены монастыря в свирепую бушующую метель.