— Хорошо. У меня зашатался зуб, и я даже не плакал, когда папа за него потянул. Там все было в крови. — Он усмехается, демонстрируя Валентине зазор. — Вот. Вы знаете про Зубную фею? Она принесла мне пять евро.

— Какой ты храбрый малыш.

— Ага. — Он поворачивается к Софи, которая с материнской гордостью наблюдает за ним. — Мама, давай ты лучше пригласишь на ужин ее вместо тех других тетенек, которые не нравятся дяде Себу.

Софи — эта сводница — тут же начинает с энтузиазмом хлопать в ладоши.

— Какая замечательная идея!

Джек-старший фыркает.

— Ты попал, парень. — Одними губами он говорит Валентине «беги», а она в ответ на это смеется.

— Вот это да… И сколько их было? — спрашивает Валентина с улыбкой, присоединяясь ко всеобщей потехе над дядей Себом.

— Много-премного. — Джек морщит нос. — А одна очень сильно ущипнула меня за щеку. Мне она не понравилась.

Изабелла, маленькая шалунья, не отстает.

— О, а помните ту в красных туфлях, которая ненавидит мужчин?

Я пожимаю плечом.

— Да, эта была обречена с самого начала.

Все взрываются смехом, и на моей кухне начинает вновь бурлить жизнь. Мои глаза, как всегда, останавливаются на Валентине. И пока мы глядим друг на друга, члены моей семьи превращаются в малозначимый фон.

Она улыбается мне.

И я…

Вновь вижу свет.

И надежду.

Глава 12. Валентина

После завтрака с Себастьеном я словно в тумане возвращаюсь к себе. Захожу в ванную, включаю душ и, когда одежда, поцеловав мою кожу, падает на мраморный пол, запрыгиваю в кабинку. Запрокинув голову, я закрываю глаза. Горячая вода покрывает меня от макушки до пят, вокруг поднимается пар.

Мои движения методичны, но разум, взрывающийся воспоминаниями, где-то не здесь. Ночь и утро переплетаются, замыкаясь в петлю. Вот я поднимаюсь к нему после того, как он ушел с балкона. Вот он открывает мне дверь, и я вижу в его глазах одиночество, горе, беспредельную безысходность. Он хотел оттолкнуть меня, но я не позволила. Я не знала, что делать, но необходимость оградить его от его же собственной боли, быть с ним в тяжелый момент, стала для меня жизненно важной. Поэтому я предложила ему перенести свою разрушительную агонию на меня. Возьми это тело, думала я. Бей его с помощью слов. Рань руками. Но только вернись ко мне. Верни того Себастьена, которого я начала узнавать.

Гнев, который вибрировал в нем, пока я его обнимала, должен был меня испугать, но я думала только о том, что ему больно, что ему нужна я. Мою голову переполняли вопросы, однако я понимала, что он пока не готов поделиться ответами, и потому просто держала его до конца.

Когда он в итоге заснул, я хотела было уйти, но потом посмотрела на наши переплетенные пальцы, и поняла, что не смогу. Что-то в наших отношениях изменилось. В какой-то крошечный неизвестный момент, который заполнил нескончаемую тишину, — из таких вот моментов и соткана жизнь.

Я беру с полки шампунь, наливаю немного в ладонь и, вдохнув приятный ягодный запах, начинаю втирать его в волосы. Улыбаясь, я вспоминаю о сегодняшнем утре.

Смех… общение… шутливая болтовня… его губы на моей коже… то, что я увидела в его взгляде, и то, что ощущала сама, в момент, когда нас прервали… его чудесные дружелюбные родственники.

Это должно было испугать меня. Заставить закрыться. Должен был загореться красный сигнал, зазвучать тревожный набат. Но я могла думать только о том, что забыла, когда в последний раз ощущала себя настолько счастливой.

Слова Себастьена, сказанные им напоследок, вторгаются в мои мысли, точно ночные грабители, и отрезвляют меня.

— Завтра в «Плаза Атени» вечеринка. Мне бы хотелось, чтобы вы пошли вместе со мной.

— Думаю, мне не следует соглашаться.

— Почему?

— Себастьен, я не знаю, как это делать. — Я указываю на него, на себя, думая о миллионах причин, по которым я не должна даже рассматривать эту идею. — Когда вы рядом… — «…я понимаю, что хочу вас все сильней и сильней». Я закусываю губу. — Я боюсь, что в итоге обо всем этом пожалею.

Он хмыкает.

— Знаете, сожаления — это не так уж и плохо. Порой бывает очень приятно послать страх к чертям. — Он нежно касается кончика моего носа. — Я останусь там до одиннадцати.

— Что будет, если я не приду?

— Но что будет, совушка, если придете?

Это обычное приглашение.

Но отчего-то кажется, что за ним стоит нечто большее.

Глава 13

Это очень легко — обвинить в своих ошибках других. Так можно не ощущать ответственность за ту роль — большую ли, маленькую — которую вы сыграли. Я могла бы переложить вину за то, что стою сейчас здесь, у входа в знаменитый отель, на плечи Уильяма. Оправдать его неверностью каждый шаг, который подводит меня все ближе и ближе к мужчине, который не является им — моим мужем.

Но в душе я всегда буду знать: я пришла сюда, потому что захотела сама.

Весь вчерашний и сегодняшний день я пыталась придумать причину, которая меня бы остановила. У Себастьена сложится неверное представление обо мне. Это будет очень неблагоразумно и глупо. Мне нельзя его вожделеть. Ничего хорошего из этого не получится. Однако, ни одна их этих причин не мешала мне посматривать на часы и считать время до выхода.

Собираясь — я выбрала облегающее серебристое платье на тоненьких лямках и с открытой спиной, — я намеренно старалась не думать о том, для кого одеваюсь и куда я иду. Похоже, ты научилась лгать себе, и делаешь это отменно.

И вот теперь, стоя на входе в зал и высматривая его, я понимаю, что больше не могу продолжать притворяться. Правда в том, что у меня никогда не было намерения не приходить.

В горле сухость. Ладони вспотели. С каждым шагом волнение все безудержней мчится по венам. Зал пульсирует жизнью, музыкой, разговорами. Воздух окутан ароматом цветов. Люди вокруг разогреты дорогими вином и шампанским. Все это будоражит еще сильней, потому что я знаю, он здесь, и потому что меня здесь быть не должно.

Я замечаю его у бара в окружении группы людей. Зачарованная, я замираю. Себастьен. Вор среди королей. Как он сияет на уже ослепительном фоне. Он над чем-то смеется, а затем наши взгляды встречаются, и зал вмиг исчезает, рассыпается в пыль. Остаемся только мы двое. Его улыбка способна расплавить золото, и я знаю, что она лишь для меня. Он медленно поднимает бокал, салютует мне и, глядя на меня поверх края, подносит к губам. У меня в ушах начинает звенеть. Я облизываю губы, почти уверенная, что почувствую на них вкус шампанского — его вкус.

Мои ноги сами по себе начинают идти. По мере того, как сокращается расстояние между нами, уменьшается и мое чувство вины. Я разберусь с последствиями завтра, когда его чары спадут, когда правда будет смотреть мне прямо в лицо, и я больше не смогу ее отрицать. Завтра.

Но не сейчас.

Не сводя с меня глаз, Себастьен прощается с собеседниками и едва заметным кивком просит меня идти следом за ним, к уединенному пустому балкону слева от бара. Пока я молча иду, и мужчины, и женщины жадно следят за каждым его шагом, расступаясь, чтобы его пропустить.

Он оказывается на балконе первым. Когда между нами остается всего шагов пять, я останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох, и, собрав в кулак всю свою храбрость, выхожу в ночь. Себастьен оглядывается, и мы смотрим друг другу в глаза, пока я не встаю рядом с ним.

— Такое чувство, будто я должна крикнуть «Сюрприз!», но вы с самого начала знали, что я приду, да?

Себастьен поворачивается всем телом ко мне и наклоняется, чтобы поцеловать в обе щеки — намеренно не спеша, медленно прикасаясь к моей коже губами. У меня в животе взлетает огромное количество бабочек. Которые превращаются в ревущих внутри меня львов.