Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Захлебнулся?

Они быстро поднесли фонарь, посветили и увидели, что лицо Юй Чжаньао исказила гримаса, а потом он чихнул с такой силой, что загасил фонарь.

Проснувшись, когда солнце уже было высоко, Юй Чжаньао на ватных ногах вошёл в винокурню. Остальные работники странно посматривали на него. Он смутно вспомнил вчерашние побои, потёр шею и зад, но боли не почувствовал. Во рту пересохло, поэтому он взял железный черпак, подставил под струю горячего вина, набрал полчерпака и, запрокинув голову, выпил.

Лао Ду, игравший на баньху, сказал:

— Сяо Юй, что, побила тебя хозяйка? Будешь ещё через стены прыгать?

Работники изначально побаивались этого хмурого парня, но после того, как услышали ночью его жалостливые крики, страх рассеялся, и теперь они наперебой над ним подшучивали. Юй Чжаньао не ответил, но подтянул к себе одного из работников и ударил. Остальные работники перемигнулись, окружили Юя, повалили на землю и начали мутузить. Намахавшись кулаками вдосталь, они расстегнули ему пояс, засунули его голову в штаны, связали руки за спиной и уронили его на землю. Юй Чжаньао не мог сопротивляться — как дракон, которого выкинуло на отмель, он беспомощно мотал головой в штанах и катался по земле. Работники мучили его так долго, что за это время можно было выкурить две трубки, Лао Ду не выдержал, развязал Юй Чжаньао руки и помог вытащить голову. В лице Юй Чжаньао не было ни кровинки, он лежал на куче наколотых дров, словно дохлая змея, и силы вернулись к нему не сразу. Работники взяли в руки кто что мог — на случай, если Юй Чжаньао решит дать сдачи, однако он, пошатываясь, подошёл к кувшину с вином и стал зачерпывать вино ковшом и пить, захлёбываясь, а напившись, забрался на кучу дров и захрапел.

С того дня Юй Чжаньао каждый день напивался вдрызг и ложился на кучу дров, почти не продирая мутных глаз, а рот его растягивался в усмешку: с левой стороны глуповатую, с правой — хитроватую, или наоборот. Первые два дня работники ещё посматривали на него с любопытством, но постепенно начались жалобы. Дядя Лохань пробовал заставить его работать, но Юй Чжаньао скосил глаза и заявил:

— Ты кто такой? Это я настоящий хозяин! Хозяйка носит под сердцем моего ребёнка!

В тот момент отец в животе моей бабушки вырос размером с мячик, бабушку с утра громко тошнило на западном дворе, и эти звуки долетали до восточного двора. Работники, которые смекнули, что к чему, стали это между собой обсуждать. Как-то раз Тётка Лю принесла им еду, и один из них спросил:

— Тётка Лю, хозяйка что, понесла?

Тётка Лю сердито зыркнула на него:

— Смотри, как бы тебе язык не отрезали!

— А Шань Бяньлан-то был ого-го!

— Может, это и не от него!

— Нечего тут гадать! Неужто такая пылкая девушка могла позволить Шаню до себя дотронуться?! Это точно ребёнок Пестрошея!

Юй Чжаньао вскочил с кучи дров и, размахивая руками, заорал:

— Это мой ребёнок! Ха-ха! Мой!

Все посмотрели на него, хором заржали и принялись бранить его на чём свет стоит.

Дядя Лохань уже много раз предлагал уволить Юй Чжаньао, но бабушка всегда говорила:

— Нет, пусть сначала помучается, а через пару дней я с ним разберусь.

В тот день бабушка, выпятив свой уже располневший живот, прошла через двор, чтобы поговорить с дядей Лоханем. Тот, не осмеливаясь поднять головы, сухо сказал:

— Хозяйка, пора закупать гаолян.

Бабушка спросила:

— Ток и закрома подготовили?

— Подготовили.

— В прошлые годы когда начинали закупать?

— В это же время.

— А в этом году давайте попозже.

Дядя Лохань возразил:

— Боюсь только, если отложим, то нам может и не хватить. У нас тут больше десятка других винокурен.

— В этом году урожай гаоляна очень хороший, они всё не скупят. Напиши объявление, что у нас ещё не всё готово, когда остальные запасутся, мы начнём покупать. Тогда мы сможем выставить свою цену, да и гаолян лучше просохнет.

— Правда ваша, хозяйка.

— Как у вас тут вообще дела?

— Да ничего особенного, вот только этот работник так каждый день и напивается в хлам, давайте заплатим ему и прогоним.

Бабушка подумала немного и сказала:

— Проводи-ка меня в винокурню посмотреть.

Дядя Лохань отвёл бабушку в винокурню. Работники как раз засыпали забродившую гаоляновую смесь в большой короб. В печи под котлами потрескивали дрова, вода в котлах булькала, поднимались целые облака пара. Деревянный короб, который установили на котле, был больше метра в высоту, а вместо дна у него было бамбуковое сито с частыми отверстиями. Четверо работников деревянными лопатами набирали из больших чанов источавшую сладковатый запах забродившую гаоляновую смесь с проблесками зелёной плесени и засыпали понемногу в этот короб. Пару некуда было просочиться, кроме как в отверстия на дне короба. Где пар начинал просачиваться, туда досыпали смесь. Работники с лопатами во все глаза следили, чтобы пар не выходил.

При виде бабушки они встрепенулись и стали работать ещё усерднее. Юй Чжаньао лежал на куче дров, нечёсаный, неумытый, одетый в лохмотья, и напоминал скорее попрошайку. Он смерил бабушку ледяным взглядом.

Бабушка сообщила:

— Сегодня хочу взглянуть, как красный гаолян превращается в вино.

Дядя Лохань пододвинул табурет и предложил бабушке присесть.

Работники ощущали бабушкину благосклонность и из кожи вон лезли, желая блеснуть уменьями. Истопники безостановочно подкидывали дрова в печь, пламя клокотало и лизало дно двух больших котлов. Пар поднимался в короб с шипением, которое смешивалось с тяжёлым дыханием работников. Когда короб заполнился доверху, его накрыли большой круглой крышкой подходящего диаметра с просверлёнными в ней дырками. Через некоторое время из этих дырок потянулись тоненькие дрожащие струйки пара. Тогда работники принесли какую-то странную оловянную посудину — двухъярусную, с большим углублением наверху. Дядя Лохань пояснил бабушке, что это перегонный аппарат, или дистиллятор. Бабушка подалась вперёд и внимательно смотрела, как устроен этот самый дистиллятор, но не стала ничего спрашивать и снова уселась на табурет.

Работники разместили оловянный дистиллятор поверх короба, и пар перестал идти. Слышен был только треск огня в печи. Деревянный короб над котлом из белого сделался оранжевым, через его стенки просачивался еле слышный сладкий запах, отдалённо напоминающий аромат вина.

Дядя Лохань приказал:

— Принесите холодной воды.

Работники встали на высокую лавку и вылили в выемку дистиллятора два ведра холодной воды, потом один из них взял палку, похожую на весло, и начал быстро размешивать воду. Прошло примерно столько времени, сколь ко требуется ароматической палочке, чтобы сгореть наполовину, и бабушка учуяла, как в нос ударил винный аромат.

Дядя Лохань скомандовал:

— Приготовьтесь принимать вино.

Два работника принесли по кувшину, сплетённому из тонких прутьев бирючины, проклеенному десятью слоями бумаги и хорошенько промасленному, и поставили кувшины под носик, вытянутый в форме утиного клюва.

Бабушка встала и уставилась на этот носик. Рабочие выбрали несколько поленьев, пропитанных сосновой смолой, и подкинули в печь, отчего огонь под котлами громко затрещал и вспыхнул белым, и этот белый свет озарил грудь работников, истекающих потом.

Дядя Лохань велел:

— Поменяйте воду.

Двое работников сбегали во двор и принесли из колодца четыре ведра холодной воды. Работник, что стоял на лавке и мешал воду, покрутил краник, из него с журчанием потекла уже тёплая вода, после чего в выемку налили свежей воды и он продолжил энергично мешать.

Огромный чан для вина угрожающе нависал над ними, а работники занимались каждый своим делом, выполняя всё точно и аккуратно, и бабушка с душевным волнением наблюдала за этим торжественным священнодействием. В этот самый момент она внезапно ощутила, как отец в утробе шевельнулся. Она посмотрела на Юй Чжаньао, развалившегося на куче дров и буравившего её недобрым взглядом, в жаркой винокурне ледяными были только эти глаза. Бабушкино воспламенившееся сердце остыло. Она спокойно наблюдала за работниками, которые, держа в руках кувшины, готовились принять молодое вино.

39
{"b":"614496","o":1}