– Спокойно, брат. Переживем совет и уедем, – пытался утешить его Пересвет.
– Нам некуда ехать. Только здесь я могу обеспечить Ждане безбедное будущее. Мои услуги плотника нигде не пригодились. Вспомни, как мы голодали.
– Я заберу вас с собой. В тесноте, да не в обиде.
Некрас вздохнул и ничего не ответил. Казимир ударил молоточком по столу, и гомон стих. Пересвет не смотрел на одутловатое лицо главы Савунмы, он не сводил глаз с красного мешка, где покоились белые камни, один из которых роковой.
– Сегодня в день великой жатвы за столом собралось сто тридцать три мужа. В ваших семьях есть девочки подходящего возраста. Тот, кто вытащит черный камень, обязан подписать бумагу о том, что он отдает свое дитя спустя десять лет оборотню. Все эти годы выбранная семья не имеет право покидать пределы Совунмы. Их дом помечается красным флагом, а на запястья наносятся символы оборотня, которые невозможно смыть. Это закон, четко прописанный в великой книге нашими предками. Даже не думайте дурить стражу! Это карается тюремным заключением до самого обряда! Если нет вопросов, предлагаю приступить к жеребьевке.
Пересвет сглотнул ком в горле, когда Казимир затряс мешок. Звук бьющихся друг о друга камней отдавался в висках. Напряжение витало в воздухе и казалось, что Казимир уже целую вечность встряхивает мешок. Наконец на ратушу опустилась тишина. Глава обвел всех взглядом и развязал шнурок.
– Начнем справа или кто-то хочет вытянуть камень первым?
Пересвет вскинул трясущуюся руку вверх.
– Я бы хотел вытащить камень первым.
– Что ж, может, сегодня впервые в истории жеребьевка закончится быстро, – неудачно пошутил Казимир.
Пересвет стиснул зубы, встал из-за стола и подошел к главе. Казимир еще раз встряхнул мешок и протянул мужчине. Пересвет запустил руку и схватил первый попавшийся камень, но не спешил вынимать его на свет. Его сердце билось в груди подстреленной птицей, а в голове застыл образ улыбающейся дочери. Ладонь вспотела от напряжения. Он крепко зажал камешек в кулаке и вынул руку из мешка. Разжал ладонь. Глава посмотрел на камень, выдержал паузу и объявил:
– Белый! Поздравляю, Пересвет! Будут еще смельчаки?
В ответ молчание.
– Тогда начнем, как обычно, с правой стороны стола.
Пересвет не слышал и не видел ничего вокруг. Он присел на свое место, не помня себя от радости, и очнулся только тогда, когда Казимир поднес мешок Некрасу. Брат так быстро достал камень, что мужчина не успел увидеть какого он цвета.
– Жатва состоялась! Выбрана жертва оборотня! – объявил Казимир.
И только тогда Пересвет увидел в руке брата черный камень. Он сразу вспомнил о том, что из-за болезни брат больше не мог зачать ребенка. В ту же секунду Некрас побледнел, не в силах подняться со стула.
ГЛАВА 2
Дарена
Прошло почти десять лет, а я, как сейчас, помню тот день, когда мы играли с двоюродной сестрой Жданой во дворе в прятки. Дядюшка Некрас схватил меня за руку и потащил в дом. Усадил в кресло, поставил напротив стул и присел. Скрестил ноги и руки, поджал губы, вглядываясь в мое лицо. Его серо-зеленые глаза казались стеклянными, а взъерошенные седые волосы делали его образ безумным.
– Дарена, – начал он вкрадчиво.
В дом забежала сестра, но дядя прикрикнул и велел ей идти во двор. Раньше я никогда не слышала, чтобы он повышал голос на дочь.
– Твои родители… Их корабль попал в шторм. Никто не выжил.
Я не сразу поняла смысл его слов. Смотрела на дядю и не двигалась.
– Но у тебя есть дом и семья. Я сегодня же удочерю тебя, Дарена.
Тогда я еще не понимала, что для меня значило такое решение дяди. Красный флаг над теперь уже моим домом и метки на руках родных не смущали семилетнее дитя. Но в тот же вечер я сполна прочувствовала, что такое быть обреченной. Я кричала от невыносимой боли, когда мне наносили метку, и проклинала богов за то, что они забрали моих родителей туда, откуда еще никто не возвращался.
В этот вечер мы собрались за столом, и дядя честно объявил, что подписал бумаги о том, что он отдает свою дочь оборотню. Вместо имени сестры красовалось мое. Ведь глава семьи сам вправе выбрать, какую из дочерей он пошлет в лабиринт.
С того дня я стала для всех живым мертвецом. Для кого-то бесчувственной куклой для битья, не заслуживающей хорошего отношения. Для кого-то пустым местом. Изгоем! Со мной никто не дружил, кроме сестры и сына Казимира Демьяна. Дядя не перестал любить меня и заботился, как подобает обычному отцу. Но Ждану он любил намного больше и мне понятно, почему он отвел от нее проклятие, предоставив меня взамен. Мы с сестрой это прекрасно понимали, и однажды она подошла к Некрасу с просьбой изменить решение. Она была готова пойти в лабиринт, чтобы спасти меня. Но дядя на корню зарубил эти разговоры, и тема оборотня стала запретной в нашем доме. Но всем рты не заткнешь. Жители села постоянно судачили о поступке дяди. Кто-то осуждал, а кто-то поддерживал. Я перестала гулять на улице, и мы с сестрой и Демьяном всегда убегали играть на берег реки. Чем меньше я видела людей, тем быстрее забывала о том, что случится в день обряда.
Вот и сегодня я сидела на берегу, ожидая встречи с Демьяном, и гнала от себя мрачные мысли, хотя до обряда оставалась всего неделя. В этом году зима выдалась особенно теплой. Можно целый день провести в лесу, наблюдая, как стремительно куда-то несется река, как в прозрачной воде плескается рыба. А небо голубое без единого облачка. Такое же безмятежное, как и жизнь поселка. Каждый сейчас занят своим делом. Даже Ждана пожелала работать в лавке отца, продавая изделия из дерева. Меня дядя освободил от всех забот. По дому я тоже ничего не делала. Он подарил мне бесхлопотную жизнь. Конечно! Надо наслаждаться каждым днем, чем я успешно и занималась. Жаль, что они пролетели, как один, неминуемо приближая меня к смерти. Никто никогда не возвращался из лабиринта. Мы с сестрой перерыли всю сельскую библиотеку в поисках хотя бы одного чудесного случая выживания. Но, увы! Я была обречена.
Почувствовав прикосновение теплых рук на глазах, я улыбнулась.
– Ждана, я сразу тебя узнала.
– А вот и нет! – рассмеялся Демьян. Меня всегда забавляла его реакция на то, что я ошибалась, хотя на самом деле всегда безошибочно ощущала его присутствие. Стоило наполнить легкие воздухом, как ворох ароматов тут же дурманил голову. Демьян работал в парфюмерной лавке и уже давно сам не замечал, что источает запах цветов.
– Почему ты никогда меня не узнаешь, лисенок? – заключил он меня в объятия. Демьян называл меня лисенком из-за огненного цвета волос, которые я часто заплетала в косу. Ему не нравилось, когда я их собирала, и каждый раз при встрече он сразу начинал расплетать косу. Когда я возвращалась домой, сестра тут же понимала, что я была с ним. Грива длинных волос выбивалась из-под платка, как бы я не пыталась их спрятать.
Я пожала плечами и развела руками, делая вид, что сама не понимаю, почему каждый раз его не узнаю.
– Ты сегодня рано.
– Отец решил поработать вместо меня.
– Опять поругались? – вздохнула я.
– Мама, как обычно, приревновала его к соседке, – рассмеялся Демьян. – Перебила всю посуду, и отец быстро ретировался, а она пошла к подруге. Дом в нашем распоряжении, лисенок, – подмигнул он, и я опустила взгляд.
Я отдала ему свою невинность еще в четырнадцать лет. Мне ведь не надо хранить себя для мужа. Я никогда не выйду замуж, не рожу детей, не буду нянчить внуков. А у Демьяна все это впереди. От одной мысли, что когда меня не станет, он женится и забудет обо мне, внутри взрывался вулкан невыносимой боли и обиды. Я всей душой начинала ненавидеть дядю за то, что он обрек меня на страшное проклятие, которое лишает будущего. Но иногда я позволяла себе помечтать. Представляла, как бы сложилась моя судьба, если бы родители не погибли. Самое печальное, что в таком случае я бы не подружилась с Демьяном и не узнала, что такое любить кого-то без памяти. Все эти годы я жила ради него. Смотрела в медовые глаза, гладила черные волосы, целовала смуглую кожу и мягкие пухлые губы. Тонула в крепких объятиях мускулистого тела, наслаждаясь запахом парфюма. Вскоре это закончится и лучше умереть в лабиринте, чем жить без него. Я готова к смерти, а Демьян нет. Он не сдается, каждый раз придумывая новые планы побега, которые заканчиваются ничем. Или того хуже! Я бы уже давно коротала последние деньки в темнице, ведь меня столько раз ловили на границе села. Со мной всегда находился Демьян, поэтому Казимир спускал нам проступки с рук. Глава поселения всегда был против нашей дружбы, а тем более отношений. Он, как и все, считал меня трупом и не видел в нашей любви смысла, но предпочитал не высказывать это в лицо, а тихо ждать, когда меня не станет и со спокойной душой женить сына.
