Саид-кадий Араканский, обойдённый вниманием правящих кругов Койсубу, узнав о съезде учёных, духовенства, старейшин в Унцукуле, а также о готовящемся выступлении горцев, поспешил в Темир-Хан-Шуру к командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу барону Розену.

Григорий Владимирович Розен знал араканского учёного, а потому любезно принял его. С помощью переводчика кадий сообщил Розену:

– Шейх – человек, известный не только в Дагестане, но и в Азербайджане. Этот возмутитель спокойствия, будучи арестованным Аслан-беком Казикумухским, бежал в Табасаран, затем нашел убежище в Унцукуле. Как учитель тариката он имеет большое влияние на наше духовенство. В Унцукуле недавно состоялось сборище влиятельных людей вольных обществ. На этом сборище избран имам, который возглавит повстанцев.

Шейх Магомед Ярагский

– Шейх откуда родом? – спросил Розен.

– Лезгин, из аула Яраг Касумкентского округа.

– Как зовут его?

– Шейх Магомед.

– Возраст?

– За шестьдесят.

– Одинокий?

– Нет, имеет дочь, жену.

– Как зовут избранного имама?

– Магомедом, только к его имени теперь прибавилось слово «гази» – воитель за веру.

– Значит, Гази-Магомедом называют… Кто он по национальности?

– Аварец из Унцукуля. Отец родом из Гедатля, мать – из Генучутля.

– Он тоже стар?

– Нет, напротив, очень молод.

– Как же могли молодого человека назначить предводителем? Я знаю, что восстание в Чечне возглавляли убелённые сединами шейхи, как, например, Мансур… Гази-Магомед из влиятельной семьи?

– Наоборот, из семьи бедного узденя, к тому же рано осиротел.

– За что же такая честь? – спросил генерал.

– Он учён и смел, молод и здоров, то есть обладает всем тем, чего недостает его наставнику – ярагскому шейху.

– Известно ли вам, когда и в какую сторону собираются выступить мятежники?

– Этого я сказать не могу, но, если узнаю, сообщу.

– Благодарю вас.

Григорий Владимирович Розен (1782–1841) генерал-адъютант, командир Отдельного Кавказского корпуса

Розен протянул араканскому кадию кошелёк. Командующий корпусом не стал писать донесение и ждать особого распоряжения. Считая нападение лучшим способом обороны, он решил выступить в сторону Гимр.

С батальоном пехоты и пятью сотнями всадников Розен двинулся к Гимрам по дороге через Ишкатры-Каранай. Перевалив через Койсубулинский хребет, отряд остановился на горе Азалкач, расположенной напротив аула.

Гимринцы, обеспокоенные внезапным появлением русского отряда, выслали парламентеров на переговоры с генералом. Розен принял их и заставил гимринского старосту дать клятву верности императору России.

Имам Гази-Магомед в это время находился в Балахани у шейха. Шамиль сообщил ему о состоявшихся переговорах и уходе отряда гяуров. Тогда шейх Ярагский велел срочно созвать глав обществ, признавших шариат, в Гимры. Выступив перед ними в мечети, Гази-Магомед сказал:

– Аллах помог нам. Аскеры[43] гяуров не решились спуститься с Азалкача. Нам нечего бояться их. Возвращайтесь в свои селения и скажите тем, кто ещё не поплевал на ладонь, перед тем как взяться за оружие, пусть не сомневаются. Газават объявлен. Если хотят обрести лучшее место в раю, громкую славу на этом свете и часть большой добычи, пусть поторопятся. Я жду их в урочище Чумескент.

Возвышенность, пересечённую глубокими оврагами, крутыми рвами, обрывистыми уступами скал, отвесными стенами гор, поросших вековым лесом, Гази-Магомед избрал местом сбора ополчения. В этом месте, почти непроходимом, он с раннего детства знал каждый камень, каждую стежку.

Чумескентское урочище имам решил сделать ещё более недоступным, соорудив на высоких выступах гранита каменные стены с бойницами, сторожевые башни. Звериные тропы, на которые редко ступала нога человека, он преградил завалами, перед ними вырыл, замаскировав, ямы-ловушки.

Чумескент находился на расстоянии тринадцати-четырнадцати верст от Темир-Хан-Шуры, военного лагеря русских, где постоянно квартировали войска.

Бывшее маленькое селение Темир-Хан-Шура, раскинувшееся в неглубокой котловине Кумыкского холмо-горья, русское командование считало важным стратегическим пунктом в Дагестане. Это место с юго-запада было окружено невысокими горами, поросшими кустами боярышника, кизила, тёрна, а также дубовым лесом. На северо-востоке лежали плешивые холмы, чередовавшиеся с солончаковыми равнинами. Через это место, позднее превращенное в губернский город, пролегали пути, ведущие из общества Койсубу и Анкратль, ханств Казикумухского, Аварского, Мехтулинского к шамхальству Тарковскому, через княжества Аксая и Эндери к равнинной Чечне и на юг – к Дербенту.

Через Чумескент шла наитяжелейшая, но и кратчайшая тропа от Гимр к Темир-Хан-Шуре. Руководя строительством укреплений и преград в Чумескенте, Шамиль вспоминал, как в детстве он со своим другом Магомедом не раз спускался на заду, держа за хвост скользящего вниз ослика, навьюченного плетёными корзинами с фруктами. Так, сокращая путь, спешили мальчишки к туринскому базару.

Поздней осенью, когда дремучий лес Чумескента одевался в золотисто-багряный наряд, друзья, весело смеясь, скатывались вслед за торбами толокна, сброшенными с плеч. Они шли, а под ногами предостерегающе шептала опавшая сухая листва: «В мечетях на равнине ученых немного, они живут под строгим надзором гяуров, не ходите вниз…»

Шамилю хотелось, чтобы гяуров изгнали, но не было у кумыков такой силы. Они покорились. И только теперь, когда он стал взрослым, его другу было суждено возглавить эту силу, а ему, Шамилю, как и прежде, следовать за ним.

Чумескент относился к владениям шамхала Тарковского. Но это не смущало молодого имама Гази-Магомеда, он говорил:

– Первым и последним владельцем Вселенной является Аллах, временным – человек, обладающий силой и властью.

Восьмитысячный отряд мюршида должен был собраться в Чумескентском урочище. Первым, с пятью сотнями строителей, прибыл сюда Шамиль. За ним последовали вооружённые отряды конников из койсубулинских аулов.

Силы имама Гази-Магомеда значительно пополнились за счёт кумыкских повстанцев, которых привёл в Чумескентское урочище Ирази-бек – хозяин расположенного вблизи аула Казанище. Он поссорился со своим родственником шамхалом Тарковским и бежал в Чечню.

У Ирази-бека в княжествах Эндери и Аксая, а также в граничащих с этими княжествами аулах Чечни оказалось много друзей, которые были извещены о намерениях Гази-Магомеда.

Когда войска собрались в Чумескенте, имам устроил парад на поляне, расположенной недалеко от урочища. Кавалерия и пехота были разбиты на тысячи и сотни, назначены юзбаши[44] и минбаши[45].

После этого силы, собранные в урочище, были разделены на три части – пехоту и два конных отряда. Один отряд, во главе с Гамзат-беком Гоцатлинским и советником шейхом Шабаном Белоканским, по утверждённому на совете плану действий пошёл на юг. Второй, во главе с имамом Гази-Магомедом и шейхом Ярагским, направился в сторону шамхальства Тарковского. Пехота была оставлена при штабе имама в Чумескенте.

Положение у юго-восточных границ России было напряжённым. В связи с разрывом мирного договора с Персией часть войск, дислоцированных по линии Восточного Кавказа, была оттянута в Азербайджан – к Ширвану.

Гази-Магомед, зная об этом, торопился с выступлением. Отправив Гамзат-бека к Джаро-Белоканским горам, граничащим с Азербайджаном и Грузией, имам стал спускаться к Кумыкской низменности. Сначала он пошёл на северо-восток к небольшому кумыкскому селению Атлы-боюн, расположенному в глухом ущелье, среди хаоса голых скалистых громад, окружённых мертвыми, выжженными солнцем и высушенными ветром солончаковыми равнинами. Атлы-боюн находился на полпути от Темир-Хан-Шуры до городища Тарки. Жители его, подвластные шамхалу, влачили жалкое существование. Они покорились Гази-Магомеду и пропустили в сторону богатого Параула, резиденции шамхала.