В Бутане со мной были три монаха: Тулку Пема Вангьял Ринпоче, мой друг Тензин и мой помощник. Однажды во время церемоний мы были приглашены на обед в комнату Ньошула Кхена Ринпоче. На самом деле это были две смежные комнаты – из одной можно было попасть в другую, и мы ели во внутренней комнате. Я сказал Кхену Ринпоче, что мой отец говорил мне о нём, что я был очень рад наконец с ним встретиться и т. д. Однако бóльшую часть времени мы говорили о Бутане, поскольку я и три моих спутника на следующий день собирались отправиться в путешествие по Бутану, родине Кхена Ринпоче. Он советовал нам, куда поехать, какие священные места посетить, рассказывал, в каком состоянии были дороги и т. п.

Когда обед уже подходил к концу, появился помощник Кхена Ринпоче, сообщивший, что во внешней комнате ожидают какие-то люди с Запада, желающие его видеть. Он жестом попросил нас подождать и вышел во внешнюю комнату, закрыв за собой дверь. Моего друга Тензина так сильно заинтересовало происходящее, что он встал на четвереньки и приложил одну щёку к полу, чтобы через щель между дверью и полом подслушивать происходящее во внешней комнате. Наконец он сообщил, что посетители задали Ринпоче вопрос и тот отвечает на него! После этого я сам присоединился к своему другу, приложив к полу одну щёку и задрав зад.

Внезапно без всякого предупреждения дверь открыл помощник Ринпоче, ударив нас по головам. Мы густо покраснели от стыда, однако посмотрели на него и улыбнулись, притворяясь, словно стоять на четвереньках, прижав голову к полу, совершенно нормально. Помощник был так добр, что ничего не сказал, а Тулку Пема Ринпоче залился смехом.

Когда Кхен Ринпоче вернулся в комнату, мы уже сидели как подобает, и я сказал ему: «Я бы очень хотел получить от вас учения».

Он не сказал ни да ни нет, а только: «Посмотрим». Я ощущал большое доверие к нему и хотел начать учиться у него как можно скорее, однако обстоятельства сложились так, что мне пришлось ждать несколько лет.

В конце концов мне всё-таки удалось поехать в Бутан, и я получил от Кхена Ринпоче передачу линии преемственности ньонгтри. «Ньонгтри» означает «учение, основанное на опыте»; кроме того, эта линия передачи также называется линией Великого слушания и относится к дзогчен. По традиции мастер этой линии за всю свою жизнь передаёт её только одному ученику, а процесс передачи может занимать десятки лет. Эта линия отличается от других линий, комбинирующих опыт с теорией, – изучением текстов или диалектикой. В ньонгтри же переход на следующий уровень происходит только на основании полученного опыта. Ученик не может перейти на следующий уровень до тех пор, пока учитель не удовольствуется тем, как он воплотил и осознал данные ранее учения. В моём случае для передачи не понадобились десятки лет, однако я провёл с Кхеном Ринпоче в Бутане много месяцев, и эти учения до сих пор направляют меня по жизни.

Когда я был ребёнком, я не мог понять, зачем нам живые гуру, если у нас уже есть Будда Шакьямуни. Сегодня же я не могу подобрать слов, которые в достаточной мере отразили бы важность роли гуру. Подтверждением ценности гуру является сама практика, однако, возможно, такое подтверждение становится видно не сразу. Это связано с тем, что люди, пришедшие к Дхарме во взрослом возрасте и выросшие вне буддийской среды, часто полагают, будто выполнение практики мгновенно сделает их счастливыми. В конце концов, нам уже сказали, что мы исконно просветлённые, и остаётся лишь смыть грязь с нашей алмазной природы. Но сколько времени на это понадобится и сколько нам потребуется помощи?

Мы часто берёмся за дело с бурным энтузиазмом, но что происходит, когда ничего не происходит? Что случается, если мы постоянно сталкиваемся с силой своих привычных эмоциональных тенденций или если наши огорчения и разочарования грозят подавить наш первоначальный оптимизм? Траектория пути ведёт к освобождению, однако для исцеления от страданий мы должны исследовать их причину. Это значит, что нам придётся работать со своими самыми сложными проблемами, такими как гордыня, высокомерие, гнев и жадность, и не абстрактно, не в теории, а самым личным, непосредственным образом. Это грязь нашего ума, и чтобы смыть её, нам требуется время и помощь. Всем нам.

Обычно, когда мы приходим к Дхарме, мы всё ещё верим, что в нашей неудовлетворённости виноваты внешние обстоятельства. Вначале у нас нет понимания того, что препятствия к освобождению сконструированы нашим собственным умом и могут быть демонтированы, чтобы мы могли получить доступ к своим алмазным качествам, или это понимание очень слабо. И, конечно, время от времени наше путешествие напоминает трудный, медленный путь через болото. Что же нам остаётся делать? Если мы хотим подняться на Эверест, мы находим проводника, который уже там бывал, того, кто уже ходил по этой местности и знает, как обращаться с верёвками, а не просто читал об этом книги и смотрел фильмы.

Все практики нёндро используют средства и методы, помогающие деконструировать измышления, ставшие нашей второй природой. Мы постоянно твердим: отпускание, отпускание, отпускание. Мы продолжаем повторять это слово именно потому, что эго привыкло не отпускать. Задача эго – не давать нам узнать, кто мы есть на самом деле, тогда как особая роль гуру – познакомить нас с самими собой.

Хотя трое из моих четырёх учителей уже покинули этот мир, я продолжаю у них учиться. То, что я прежде понимал не до конца или не понимал вовсе, а только думал, будто понимаю, может внезапно проясниться. Иногда я использую учения, полученные много лет назад, для работы с текущими сложностями, и тогда их мудрость проявляется как живая реальность. Их руководство по-прежнему вдохновляет меня, а моя благодарность за их любовь и заботу становится всё глубже. Мы можем горячо любить Будду, Дхарму и Сангху, можем ценить отражения просветлённости, такие как изображения будд, и вдохновляться ими, но они не способны подарить нам доброту, не могут вести и воодушевлять нас, тем самым подпитывая наши устремления. Установить связь с сердцем Дхармы помогает только живой наставник.

Теперь рассмотрим четыре мысли, обращающие ум к Дхарме, более подробно. Эти размышления, представляющие собой первую часть нёндро и называющиеся общими, или внешними, нёндро, начинаются с размышлений о драгоценности нашего человеческого рождения.

Наше рождение драгоценно в силу того, что мы обладаем возможностью пробуждения. Мы от рождения будды, и все практики Дхармы помогают нам увидеть эту истину и помочь ей расцвести. Поскольку мы на самом деле не верим в свою способность пробудиться, эти учения направлены на то, чтобы противодействовать нашей тенденции считать себя неполноценными.

Однажды, разговаривая с монахинями в своей маленькой комнате в Наги Гомпе, мой отец сказал: «У каждой из вас есть природа будды». Он учил, сидя на подобии коробки на ножках, которая также служила ему кроватью – распространённая практика среди тибетцев, которые бóльшую часть своего времени заняты медитацией и передачей учений. Мне было около восьми лет, и я сидел вместе с монахинями, разместившимися на коврах или лежавших на полу подушках. Какие бы слова ни употреблял мой отец, он всегда говорил о природе ума и о том, как мы можем установить связь со своей природой будды, которую также называют чистым осознаванием.

Я часто слышал от своего отца, что мы все по своей сути являемся буддами, что все рождаются с природой будды и что человеческое рождение предоставляет наилучшую возможность это осознать. Я слушал довольно внимательно, но всегда полагал, что из-за моей слабости и тревожности эти хорошие новости на меня не распространяются. В то время я страдал от крайней застенчивости и приступов паники. Ненастная погода – снежная буря, гром или молнии – могли вызвать у меня такую панику, что мне казалось, будто моё горло полностью сжималось; я потел, испытывал головокружение и приступы тошноты. Из-за этих переживаний я не мог даже помыслить, что обладаю теми же качествами, что и все будды.