– Браво, госпожа Лина, вы блестяще выдержали свой первый экзамен! Вот что значит кровь Светозара! – учитель ликовал. – Такими темпами скоро Черномор потерпит поражение!

Все ученики в классе рукоплескали. Так Ангелина в первый же день обучения приобрела в школе славу великой волшебницы. Её фотографировали, у неё брали автографы, ей посвящали оды и сонеты, писали письма поклонники и поклонницы. Всё-таки слава – очень приятная вещь!

8.

Пока Ангелина покоряла мир магии, бедный Никтошка шёл по непроходимым сказочным лесам. Копытца его страшно болели, хвост опух, словно варёная сосиска. Шёл он очень долго. Но в мире сказок – время особое, нашими мерками его не измерить, на месяцы и годы не поделить. Вот уже и седьмая пара железных сапог стопталась, и седьмой железный посох разбился, а седьмая железная просфора съедена ещё у вяза, что у тропы звериной растёт. И увидел Никтошка поляну, а на поляне – терем расписной. Запрыгал он от радости и закричал что есть мочи:

– Бабушка Элпис, бабушка Элпис – помоги госпоже Ангелине!

Вдруг дверь терема распахнулась, и бесёнок вошел в сказочный дом. Внутри терем был просто огромным. Посередине терема стоял письменный стол, а за столом сидела старушка лет 80. На голове у неё был цветной платок, завязанный узлом на затылке. «Вылитая Солоха Гоголя!» – про себя подумал Никтошка. Она что-то важное записывала, что-то подсчитывала. Но Никтошку больше всего поразило другое: стены терема были сплошь увешаны полками с книгами. Он от удивления открыл свой ротик.

– Ну, чему так дивиться! – пожурила его пожилая женщина. – Ведь ты пришёл к кому? К сказительнице! А я по совместительству ещё и хранительница всемирной библиотеки сказок. У меня тут все сказки есть. Я даже знаю, кто из детей что читает. Сейчас популярны западные авторы. Да ты не робей – проходи, сказывай!

Никтошка низко поклонился госпоже Элпис и начал свой рассказ:

– Госпожа Лина навсегда может остаться в стране иллюзий!

– Погоди, Никтошка, только вошёл – и бух да барах! А слово сказителя так не любит. Сказка под гусельки пишется и поётся! – стала учить старушка.

– Да не сказку я пришёл сказывать! – возбуждённо затараторил незваный гость. – В стране сказок зреет заговор! Я ещё не понял, что замыслил Черномор, но что-то страшное. Он говорил что-то о реке крови, о добре и зле, в общем, как обычно.

– Ты, наверно, голоден? – ласково спросила Элпис.

Никтошка скромно потупился.

– Что бы хотел отведать?

– Молока из-под коровушки с печеньем! – бесёнок облизнулся от предвкушения.

– Ну, это проще простого! – с этими словами старушка полезла по стремянке на полку с буквой «К», достала сказку «Крошечка-хаврошечка» и попросила. – Крошечка, дай моему гостю молока.

И вдруг на столе появился кувшин свежего молока.

Старушка слезла, хлопнула в ладоши:

– Эй, пажи из сказок о королях, испеките моему гостю домашнего печенья!

Увидев печенье на столе, Никтошка подбежал к столу и принялся утолять свой сказочный голод.

– Я бы и сама тебе что-нибудь испекла, да печь здесь боюсь топить: вдруг книги копотью попорчу! – словно извинялась женщина. – Покушаешь – баньку тебе истоплю, гость незваный!

9.

Сегодня у Ангелины – первое свидание с мальчиком! Это, бесспорно, самые сладкие мгновения жизни! И это был самый знаменитый мальчик в школе – Герман Петров! Ангелине было очень приятно его внимание. Герман её пригласил погулять за стенами школы, съездить на хрустальное озеро и на поющие луга! Ангелина была счастлива! Счастлива, как никогда в жизни! Всю ночь она думала о том, как очаровать такого мальчика. Она размышляла над своим нарядом, своей причёской. Боялась, что у неё за одну ночь выскочат на лице следы юности. Она тревожно подбегала к зеркалу и с радостью убеждалась в своей привлекательности. Утром занятия, к счастью отменили, и они с Германом отправились на прогулку.

Она надела длинный сарафан, расшитый ромашками на зелёном поле, а волосы заплела в косу. Герману вид Ангелины не понравился: девушка напомнила ему простую русскую крестьянку, а не принцессу. В душе он был ярым западником, поэтому всё русское считал отсталостью, но он не стал портить Ангелине настроение. Сначала они решили съездить на поющие луга. Живовлас им разрешил взять самых лучших своих лошадей. Лине достался вороной прекрасный скакун, а Герману – белоснежная кобыла.

Они летели навстречу различным луговым цветам, а цветы пели чудесные луговые серенады.

«Дзинь – дзинь», – пели звонко колокольчики.

«Линь – линь», – вторили им майские ландыши.

«Ла – Ла – Ла», – нежно выдыхали полевые гвоздики.

«Сюинь-сюинь», – почти по-китайски звенела повилика.

И влюблённая душа девочки тоже что-то такое же напевала.

На конце поющего луга они увидели чудесное хрустальное озеро. Они сели в лодку, и лодка чудесным образом сама поплыла. А на берегу озера цвёл благоухающий жасмин, в ветвях которого песню любви щёлкал соловей.

– Наверное, в такое же время влюблённые трубадуры слагали свои серенады, – мечтательно сказал Герман.

– Расскажи о себе, – нежно попросила Лина.

– Рассказывать-то особенно и нечего, – скромно потупился Герман. – Жили мы среди людей. Отец мой был колдуном, а по совместительству – послом, так что мотались мы с семьёй много по заграничным странам. Мать – обычная смертная. Мне было года три, когда Черномор напал на нас и убил моих родителей. Я случайно уцелел, только правая рука у меня в шрамах.

Герман показал руку, а девочка с нежностью погладила страшные рубцы. Мальчик продолжал:

– Он почему-то не смог меня убить. Живовлас считает, что во мне – особая сила. А ты что-нибудь помнишь о себе?

– Нет, ничего, – с грустью ответила принцесса. – Я даже про моего предка Светозара ничего не помню.

– Знаешь, у меня есть одна удивительная вещица Светозара: его дневник, – сказал с осторожностью Герман.

– Как это интересно! Дай посмотреть! – воскликнула Лина и протянула руку.

– Только то, что там написано, может прочитать лишь настоящий потомок Светозара, – стал объяснять Герман, отдавая дневник.

Дневник оказался обычной записной книжкой с маленькой защёлкой. Лина без труда её открыла и с недоумением заглянула вовнутрь.

Герман нетерпеливо стал ёрзать на своём месте:

– Ну, что там написано?

– Странно, всего одна фраза! – удивилась принцесса.

– Какая?

– «Найди озеро тоскующих пеликанов». Но я не вижу на этом озере ни одного тоскующего пеликана! Здесь одни соловьи! – размышляла девочка.

– Значит, это – другое озеро, – подытожил Герман. – Но нам пора возвращаться в замок, а то уже темнеет. Учитель будет недоволен.

Лодка сама поплыла к берегу. Герман помог Ангелине выйти из неё, и они, держась за руки, пошли к мирно пасущимся на поющих лугах лошадям. И вновь – цветы под копытами лошадей дружно запели и побежали своими соцветиями дружно им навстречу, полевые пути немного расступились, а над лугами пронеслась песнь жаворонка. Девочка с радостью увидела родную школу: замок чарующе алел в лучах заходящего солнца. Они въехали во двор. И от фонтана во дворе брызги, подхваченные лёгким вечерним ветерком, нежно обдали им лицо.

– Как здорово было придумано сделать во дворе школы фонтан! – воскликнула Лина.

– Этому фонтану столько же лет, сколько и школе, – стал объяснять всезнающий Герман. – Живовлас его давно собирался снести: он портит архитектуру и внешний вид здания.

– А, по-моему, он чудесен! – спорила Лина.

– Да, особенно с гранитными валунами по краям! – иронизировал Герман.

– В этом же – особый шарм! Словно руины Рима! – девочка звонко засмеялась. – А вдруг это древние птицы решили попить здесь водички?

– Я не разделяю Вашего мнения, принцесса, – тоже засмеялся Герман. – Боюсь, это скорее то, что оставили здесь древние птички после себя.

– А Вы, оказывается, жестокий мальчик, Герман, вам совсем не жаль древность! – Лина мягко шлёпнула Германа ладонью по губам и весело убежала в свою комнату.