Стоит напомнить себе одно простое правило – никаких отношений больше. Отличное правило. Вместе с тем я понимаю, что во мне даже после тюрьмы остался главный мой недостаток – слабость перед прекрасным. А этот мужчина из кабинета действительно красивый. Четкие контуры его лица напоминают античные статуи. Как будто Творец тщательно думал над каждым изгибом и линией, создавая свое идеальное творение. Широко распахнутые зеленые глаза и спутанные золистые волосы. Даже воспоминания о них вызывают желание запустить в них, как в волны, пальцы, ощутить мягкость и шелковистую прохладу.
Мне говорили, что я, выйдя на волю, скорее всего, начну бросаться на мужчин. Этот голод снесет мне крышу. Но я-то считала себя защищенной и не видела подобной опасности. До тех пор, пока не встретила незнакомого красавчика в замке, мысли о мужчинах меня не посещали. Если не считать мыслей о Джейкобе. Но он вряд ли может считаться мужчиной. Он мой кошмар, монстр, который приходит по ночам, и только потом симпатичный парень. Первое – его суть, второе – лишь красивая декорация, яркая картинка с нарисованным на ней пламенем, приманивающая глупых девочек. Идиоток вроде меня. Нет, его пламя не обжигает. Просто ты инстинктивно тянешь руки к теплу, а в результате из бездны выскакивает чудовище и утягивает тебя в царство кошмаров, ломает и твои кисти, и твою судьбу.
***
Кое-как умывшись и расчесав спутанные после сна на полу волосы, я переодеваюсь в современную одежду. Ощущение скользкой синтетики на коже кажется странным. За несколько недель я успела отвыкнуть.
Я хочу развести костер и приготовить себе завтрак. Или умереть, надышавшись дымом. Вытяжки или вентиляции я в комнате не вижу. Так что процесс приготовления каши может стать смертельно опасным. Узнать, способен ли завтрак убивать, не получается. К своему удивлению, я замечаю в стене небольшое углубление – уверена, раньше его не было. Но если подумать логически, не могло не быть. В самом деле, не побывала же в башне волшебная фея и не соорудила для меня печку. Сунув кастрюлю внутрь, я еще раз обхожу небольшое помещение, на этот раз пытаясь быть особо внимательной и понять, что еще пропустила во время предыдущего осмотра. Недалеко от печи обнаруживается тоненькая трубочка. Не могу сказать, из какого металла она сделана: почти золотистая, но не золото и не латунь, гораздо более светлая, цвета сливочного крема, с матовым блеском, так что ее едва можно обнаружить на фоне светлой стены. Когда я подношу к трубке руку, начинает литься вода. Убираю руку, и поток обрывается. Неужели в этой башне есть не только скрытые в стенах светильники, но и фотодатчики? Я не могу поверить в подобное. Замок давно заброшен, и его грозная красота изрядно подпорчена клыками времени. Никто на моей памяти не занимался здесь ремонтными работами и даже не пытался проникнуть внутрь. Замок Теней долгие десятилетия никого не интересовал. Все, что в нем есть, могло быть сделано сто лет назад. Остается спросить себя, могло ли быть изготовлено такое в прошлом веке.
Вода теплая и очень чистая, я никогда не пила такой. Известная мне вода из крана разила ржавчиной или непонятной химией. Вода в башне пахнет грозовым фронтом, влажной травой и летним солнцем. Это не запах, скорее, ощущения и образы, которые она вызывает. Это удивительная вода. Она словно бы не только утоляет жажду, но и очищает мысли от черного налета сажи. Стыд и страх почти исчезают, уменьшаются в размерах, тают, как лед на огне.
Покончив с завтраком, я думаю, чем себя занять. Впереди целый день. И теперь, когда свобода моего передвижения ограничена, я не могу покидать башню до наступления темноты. Нужно будет хотя бы притащить побольше книг из библиотеки. А еще лучше – найти какие-нибудь настольные игры. Шахматы, возможно. Или что-нибудь такое, во что люди могли играть в прошлом веке. Ведь как-то же они себя развлекали. Даже несмотря на строгие правила и жесткую мораль, не думаю, чтобы они сидели, как я, и смотрели на свои ноги, так как больше смотреть им было не на что.
Тоска наваливается такая плотная и тяжелая, как будто она сделана из стали или кирпичей. Она прижимает к полу. Мне кажется, я начинаю задыхаться в своем убежище. Я не могу. Слишком много мистического происходит в этих стенах. Мне хочется быть подальше от них, несмотря на то, что ласковое свечение успокаивает и затормаживает. Я сознательно противлюсь его усыпляющему действию.
Распахнув дверь, осторожно высовываюсь наружу, вглядываюсь в разбавленную слабым светом темноту лестничного колодца. Излишняя предосторожность. Рабочие еще нескоро доберутся до башни, она находится в самом дальнем конце замкового двора. Тем не менее любой звук, будь то шорох сухих листьев, скрип дерева или трепет обрывков портьер, заставляют меня надолго замирать, а мое сердце, наоборот, бешено биться.
Оказавшись у основания башни, я вытираю выступивший на лбу пот. Самый непростой путь в моей жизни, не считая той ночи, когда я убегала от Джейка. Но тогда было все иначе. Тогда меня не смогло бы остановить ничто, а в моих руках был окровавленный кухонный нож.
1 Багз Банни (букв. Кролик Багз) — герой мультфильмов и комиксов; находчивый, бесстрашный и немного нахальный кролик. Знаменит приключениями, в которых легко побеждает любых врагов, а также бруклинским акцентом и фразой «В чём дело, Док?».
2 Victoria’s Secret (с англ.?—?«Секрет Виктории») — одна из наиболее известных в мире компаний по продаже женского белья.
3 англ. the Golden Gate Bridge — висячий мост через пролив Золотые Ворота. Он соединяет город Сан-Франциско на севере полуострова Сан-Франциско и южную часть округа Марин, рядом с пригородом Саусалито.
4 Павана — торжественный медленный танец, распространённый в Европе XVI века.
Странно, что я не пришла к этому раньше. Жизнь меняется, крутится, как безумный танцор во времена пронумерованного Людовика, выделывает замысловатые, а порой лишенные изящества па. Если не успеваешь повернуться, то сегодня еще смотришь жизни в лицо, а завтра любуешься на обвислый мало аппетитный зад.
После смерти Элис моя жизнь сорвалась с поводка и начала исполнять резвую кадриль. Джейк, тюрьма. Как будто не так много событий. Но тут как с расстоянием в горах. Когда просто стоишь и смотришь, то легко увидеть конечную цель. Однако стоит тронуться в путь, как попадешь в ловушку бесконечных подъемов и спусков. Жизнь не движется по прямой. Жизнь петляет по крутым скальным лабиринтам.
Краткая передышка в тюрьме – и я вновь на негостеприимных опасных склонах, цепляюсь разбитыми пальцами за трещины в камне и ищу, куда бы в следующий момент поставить ногу. Покой, который я так рассчитывала получить в замке, трещит по швам. Как и сам замок. Древние стены сотрясают современные стальные механизмы. Даже ночью их звериные челюсти без устали пережевывают тонны камня. Перетирают, выдирают и уничтожают. Монотонная мелодия машин дополняется голосами сотен рабочих. Они роют траншеи, расчищают сад, разбирают завалы, вывозят из комнат всякую рухлядь. Как будто вырезают опухоль и ее метастазы. В итоге остаются только здоровые крепкие стены и перекрытия. Все, что хотя бы немного поражено страшной болезнью времени, ликвидируется.
При этом башня с моим убежищем остается нетронутой. Она словно маяк в море. Сколько бы вокруг ни бушевала стихия, она стоит там же, где и была. Внутри царят уют и спокойствие. Потайную дверь не нашли и вряд ли найдут. Но меня все больше волнуют не угрозы внешнего мира, а то, что каждый день происходит внутри стен из непонятного камня.
Проснувшись утром, я нахожу то, чего еще вчера не было. Ниши, ступени и выступы. Однажды на рассвете меня будят лучи холодного света, пробивающиеся сквозь окно, прорубленное в том месте, где всего девять часов назад мои пальцы касались теплого гладкого камня. Я точно помню, как стоя возле стены, воображала, какой бы вид мог открываться с такой высоты. На самом деле вид оказался еще более невероятным. Одетые в пурпур, золото и яркий оранжевый деревья выглядят так, словно их достали проветриться на несколько дней из сокровищницы короля и скоро уберут обратно. На фоне неба, чей цвет будит воспоминания о спокойных волнах моего любимого Атлантического океана ясным днем, пышное увядание осени становилось еще более контрастным, заметным и как будто агрессивным. Осень обрушивает потоки цвета и света, набрасывается, гоня перед собой сотни запахов – сырой земли, сладкой гнили яблок, горечи дыма и прелых листьев. Не в силах победить, осень заманивает в сети тоски и меланхолии, хочет поработить до следующего прихода.
