– Но, возможно, – Элис сделала загадочное выражение лица, – я захочу попробовать чего-нибудь сверх обязательной программы.
В этот момент Эдвард пошевелился. Точнее он закашлялся, поперхнувшись водой – бедняга, наверное представил, что конкретно Элис имеет в виду, и от возникших в голове образов едва не лишился сознания.
– Кого это ты тут прячешь? – Элис мгновенно оставила в покое стенд с плетками и ошейниками и, забыв вернуть на место один из хлыстов, поспешила к дивану, где пытался отдышаться Эдвард.
– Если он здесь продается, я его покупаю за любую цену, – едва разглядев совершенное лицо моего спутника, выпалила Элис, ничуть не задумываясь, насколько неоднозначно звучат ее слова. И насколько мне неприятно их слышать. Обычно я без предубеждений сносила откровенные реплики журналистки, но в тот раз впервые ощутила раздражение и захотела ее осадить.
– Это Эдвард, мы с ним встречаемся, и я показывала ему свой бизнес.
– И как? – Элис усмехнулась и посмотрела на меня с вызовом. – Он, должно быть, под впечатлением.
– Под впечатлением я был, когда в первый раз прыгнул с парашютом. Сейчас у меня чувство, словно меня огрели пыльным мешком по голове.
– Меня не перестает удивлять цинизм, заложенный в мужчинах. Почти каждый из них, переступая порог подобного магазина, приходит в недоумение и замешательство. И хотя бы один сообразил, что многие женщины вынуждены идти на ухищрения в постели только ради того, чтобы сохранить отношения или сделать приятно своему партнеру. Как думаешь, неужели я одеваю это чертово кружевное белье, которое вливается прямо в задницу и из-за которого я не могу позволить себе пирожное за ужином, только потому, что оно мне нравится? Не спорю, смотрится отлично. Но честно, я бы предпочла простые хлопковые трусы, а не этот набор из веревок и дырочек.
– Выходит, вы пользуетесь всеми этими… этими… штуками ради нас? – Эдвард с трудом поднял взгляд на Элис. Стоило ему закончить вопрос, как щеки его залились густым слоем нездорового румянца.
– Это хотя бы выглядит не столь комично, как возня с надувной куклой. – Элис отбросила с лица прядь каштановых волос и сделала глубокий вдох. Выбросив в сторону Эдварда руку с кнутом и еще больше вгоняя его в ужас, она готовилась к массивному наступлению по всем фронтам.
– Из-за того, что вы превращаетесь в изнеженных красавиц, нам приходится все чаще прибегать к подобным приспособлениям. Это не говоря уже о том, что женщине труднее найти себе партнера. Пока мужчины думают о том, как бы весело порезвиться, следуя призыву природы оплодотворять, мы вынуждены искать не просто развлечения на один раз, а надежную опору, возможно, отца для своих детей. Даже если женщина не планирует строить серьезных отношений, она неосознанно предъявляет к мужчине более высокие требования. Вы видите в нас самок, а мы в вас – свои вторые половинки.
– По-моему, это слишком. – Эдвард пытался отойти от шока и слабо защититься от урагана в лице Брендон.
– Отнюдь, – Элис резко покачала головой. – Даже я, хоть и считаю себя свободной от многих предрассудков, вряд ли соглашусь перепихнуться через две минуты после знакомства. Между тем мужчины только об этом и мечтают. Они терпят все предшествующие близости стадии ухаживания ради самой близости, а женщины одинаково ценят и то, и другое.
– Элис, не стоит. Эдвард не похож на тех мужчин, к которым ты привыкла. Если бы ты узнала его лучше, то не стала бы так кричать. Он не примитивное животное, напротив, он чуткий и романтичный, я бы сказала, он излишне старомоден.
На мое замечание Элис только презрительно хмыкнула. С мужчинами ей не то, чтобы не везло, просто все они оказывались любителями коротких путей и подлецами, жаждущими наслаждения для себя самих и ничего более. Она, как и я, была слишком независимой для того, чтобы привлекать внимание мужчин вроде Эдварда. Мужчин, которые готовы разглядеть за сотней оболочек истинную суть женщины, которые понимают, что перед ними хрупкое и ранимое существо. У нее же на лбу было написано, какая она сильная и что не нуждается ни в чьей поддержке. Хотя в глубине души, я уверена, ей хотелось именно этого. Сбросить свои каменные доспехи и повиснуть на вовремя подставленном крепком плече. Большинство людей видят только то, что на поверхности, и действуют сообразно полученным сигналам. Если женщина всем своим видом заявляет «я прогрессивная и не стану тратить время на романтичные сопли», то мужчины будут сразу же переходить к делу. Тем более что многих из них это очень даже устраивает.
***
Я делаю знак официанту, прошу повторить. Эмметт с сомнением смотрит на мой пустой стакан с подтаявшим льдом.
– Не слишком будет для тебя? Ты вроде раньше предпочитал сок.
Помотав головой, я опрокидываю то ли пятую, то ли только четвертую порцию крепкого алкоголя. Огненный поток, обдирая горло, растекается по желудку. Я понимаю, что нужно что-нибудь съесть, но заставить себя проглотить хотя бы кусочек не способен. Все, чего я хочу, это перестать думать. Поэтому я и решил напиться. Довести себя до той степени опьянения, когда мир превращается в размытый образ отдаленного грядущего. Когда настоящее рассыпается в руках.
– Может, расскажешь, в чем дело? – Эммет поднимает взгляд от своей тарелки. Мой внезапный алко-марафон отбивает у друга аппетит. Эммет только делает вид, что ест, на деле с ужином он преуспел не больше меня.
– Сначала закажи себе коктейль.
– Думаю, лучше будет послушать тебя на трезвую голову.
Я пьяно ухмыляюсь. Сам я выпил достаточно для того, чтобы рассказать Эммету о случившемся и о том, чем, оказывается, занимается моя любимая.
– Мне кажется, ты создаешь трагедию на ровном месте, – с каменным лицом выслушав мой трагический монолог, резюмирует Эммет.
Не знаю, иногда мне самому кажется, что я поднимаю бурю на спокойной воде. Что сам себе воздвигаю препятствия. Но в один момент изменить свою натуру я не могу. Мое воспитание таково, что женщину я привык считать божеством, а ее тело священным храмом. Разумеется, все из того, что продается в магазине Беллы, может лишь осквернить любой храм и является святотатством. От воспоминания о том, как Элис рассказывает о своем вибраторе «джингл-белс», издающим во время работы известную мелодию, меня снова передергивает. Пока я усиленно пытался не замечать вторжения пошлости в окружающий мир, индустрия секс-развлечений развивалась и наступала, предлагая потребителям все новые товары. Разнообразных форм, размеров, цветов, с подсветкой и десятками режимов. Многие из них вообще не походили на то, на что должны были бы. Они напоминали то безобидный кухонный таймер в форме яйца, то какую-нибудь причудливую статуэтку. Вообще, если вдуматься, то все эти приборы, а так же различные наручники, плетки, цепи и веревки в красном тревожном освещении наводили на мысли о пыточном подземелье, а вовсе не о том, что они были предназначены для получения удовольствия.
Эммет молчит, делает вид, что его интересует содержимое тарелки. Но теперь уже очевидно, что моему давнему приятелю не до кулинарных изысков.
– Может тебе стоит немного… как бы раздвинуть… горизонты. Выйти за свои защитные стены?
– Раздвинуть настолько? Понимаешь, я мог бы сделать вид, что мне безразлично. Закрыть глаза. Но дело в том, что проблема никуда не исчезнет. Я все равно буду знать, что где-то наши взгляды на вещи расходятся. Что у нас совершенно разное восприятие мира. Что я чего-то такого не понимаю. – Я подпираю отяжелевшую голову рукой. Долгая речь отнимает силы, но я настолько пьян, что испытываю сильное желание излить душу и не просто так, а затрагивая высокие материи. – Я знал, что рано или поздно мир укажет мне на мою отсталость, но никогда не думал, что из-за своего почитания женщины буду лишен той единственной, в ком нуждаюсь. Боже, Эммет, она непередаваемо прекрасна. Видеть ее, все равно, что видеть разом все краски жизни. Прикасаться – все равно, что проводить рукой по изысканному тонкому атласу. Ее глаза совершеннее всего, что я знал раньше, они могут передать тысячи фраз без слов, в них есть крупица того, из чего была сотворена вселенная.
