– Я умерла?

– Нет, – покачав головой, Герман взял её за плечи. – Ты в коме. Идёт операция. Врачи борются за твою жизнь.

– А Митька? Клавдия? Что с ними?

– У женщины сотрясение мозга. Мужчина со сломанной рукой, порезы и ушибы.

– Что здесь помимо нас? – внезапно почувствовав, как мороз ей лизнул ноги, тихо спросила она и поёжилась.

– Смерть. Она колпаком нависла над тобой. А за ней Жизнь.

– Я не хочу возвращаться, – она застенчиво, нерешительно коснулась его груди.

– Чувствую, – пожав плечами, ответил Герман и нервно улыбнулся. Его лицо заострилось от напряжения. Серьёзный взгляд. – Сейчас у тебя остановилось сердце. Но хирург у тебя отчаянный, молодой совсем. Будет бороться до последнего, – склонив голову набок, ласково провёл ладонью по щеке Юлии, отчего она на миг смежила веки.

Всё стало неважным. Сомнения отпали. Страхи сгорели от искры истиной любви, которую невозможно ничем и никогда затушить. Главное, он здесь. Рядом.

Герман, обняв Юлию за талию, плотно притянул её к себе. Соприкоснулся лбами. Она почувствовала, что он пахнет грозой. Обвила его руками за шею, путая пальцы в жёстких волосах. Он даровал поцелуй. Вначале нежный, а потом чувственный, горячий. От нахлынувших чувств, дыхание, которое осуществлялось по привычке, растворялась в нём, чувствуя, что они одно целое.

Она, наконец, обрела потерянную во вселенной половину души.

Вдруг подул сильный ветер. Юлия испуганно теснее прижалась к Герману.

– Что это? – спросила она, зажмурившись и спрятав лицо на его груди.

– У врачей получается вернуть тебя к жизни.

– Что будет после? – растерявшись, Юлия широко раскрыла глаза и посмотрела на Германа. Паника охватила душу, начавшую тонуть в горьких слезах.

– А чего ты хочешь? – с нежностью внимательно.

– Быть с тобой в Аду, – выпалила Юлия и после нервно рассмеялась. Ветер усилился.

Герман не сводил с неё задумчивого твёрдого взгляда.

– Я могу тебя отпустить, – точно невзначай сказал он. Юлия напряглась. – Но, – улыбка тронула его губы, – не буду. Ты моя, – непреклонно. Крепче её обнял. – Судьба даёт шанс, и я от него не откажусь, даже если ты в решающий миг захочешь сбежать, – непоколебимо. – Я эгоист. Не говорил об этом? – мягко.

– Цепями к себе привяжешь? – страшась посмотреть по сторонам, Юлия не сводила с него радостного взгляда.

– Если понадобится… – выдох.

– А потом?.. – игриво.

– Научу меня любить, – он поцеловал её в кончик носа. – Только меня!

– Не получится.

Герман вскинул бровь.

– Я уже люблю лишь тебя. Не отпускай, – прижалась губами к его губам.

Ветер взревел, вырывая из рук Германа Юлию. Но он отчаянно сжимал её. Держал. Она заплакала навзрыд, выпуская поток слёз из раздираемой светом и темнотой души.

– Спаси, не… – её слабый голос потерялся в ужасающей буре.

– Не отпущу, – прорычал Герман в пустоту…

~~???~~

– Разряд! – прокомандовал молодой хирург, чувствуя, как по его спине течёт холодный пот, а в груди гремит сердце. – Ещё один! – сжимая в руках дефибриллятор, с ужасом смотрел на истощённое тело девушки, которая весила не более тридцати пяти килограммов. – Давай, милая, возвращайся, – с отчаяньем прошептал он. – Ещё! – не сдаваясь, упрямо. Тело пострадавшей в автокатастрофе от удара электричества в очередной раз выгнулось.

– Хватит. Нет смысла, – сказал второй врач, отмеченный сединой. В его глазах была тяжесть прожитых лет, мудрость сотен трагедий, проложивших глубокие морщины на лбу.

– Разряд! – неустанно. – Дьявол! – гневно и шипя. – У нас ведь почти получилось, – молодой хирург снял с себя маску и провёл тыльной стороной ладони по лицу. С душевной болью и оцепенением посмотрел на кардиомонитор, внутри которого тянулась прямая линия. Неприятный одиночный звук резал слух. На глазах выступили слёзы. Это была его первая пациентка, которую он самостоятельно оперировал и… потерял.

– Мне очень жаль, – как сквозь слой ваты услышал он печальный голос опытного ассистента-наставника. Почувствовал, как тот похлопал его по плечу. – Но для неё так лучше. Доверься Богу. Вспомни, что она без сознания шептала, когда её закатывали.

– Я выбрала. Прости, мама…

[1] – Использованы строки из песни Земфиры «Бесконечность»;

[2] – Использована строка из стихотворения Анны Ахматовой «Гость».