Графиня надела тиару и удалилась.

Вошел секретарь.

– Получены три совершенно непонятные телеграммы из Парижа, – сказал он и протянул первую. Она гласила: «Принца Вюртембергского длинная голова зпт отвислые губы зпт широкие уши зпт очень длинное туловище зпт короткие задние ноги».

Эти слова привели великого сыщика в явное замешательство.

Он прочел вторую телеграмму: «Принца Вюртембергского легко опознать глухому лаю».

И, наконец, третью: «Принца Вюртембергского можно опознать белой отметине середине спины».

Сыщик и его секретарь молча смотрели друг на друга.

Все это было совершенно непостижимо. Тайна казалась непроницаемой. Она сводила с ума.

Наконец великий сыщик заговорил:

– Дайте мне мое домино. Придется проследить каждую нить отдельно.

Он помолчал, пока его острый ум быстро анализировал и синтезировал наличные данные.

– Молодой человек, – бормотал он, – очевидно, молодой, поскольку графиня назвала его щенком; с длинной головой и отвислыми губами (вероятно, сильно пьет!), с белой отметиной на спине (первый предвестник тяжких последствий распутной жизни). Да, да, эта нить быстро приведет меня к цели.

Великий сыщик встал.

Он завернулся в длинный черный плащ. Белые бакенбарды и синие очки дополнили его туалет.

В таком совершенно неузнаваемом виде он отправился в путь.

Поиски начались.

Четыре дня он бродил по Лондону.

Он обошел все бары. В каждом выпивал по стакану рома. В одни он заходил переодетый матросом, в Другие – солдатом. В некоторых он появлялся в одежде священника. Поскольку он всегда платил наличными, на него никто не обращал внимания.

Но поиски оказались безрезультатными.

Однажды подозрение пало на каких-то двух молодых людей. Их арестовали, но тут же выпустили. Ни в том, ни в другом случае приметы не совпадали полностью.

У одного были длинная голова и отвислые губы, но не было отметины на спине.

У другого была отметина, но он не умел лаять.

Итак, ни один из них не был молодым Бурбоном.

Великий сыщик продолжал поиски, не останавливаясь ни перед чем.

Как-то ночью он тайно проник в дом премьер-министра. Обыскал его сверху донизу. Измерил все окна и двери. Поднял все половицы. Обследовал водопровод, канализацию и мебель. Нигде ничего!

Так же потихоньку пробрался он во дворец архиепископа. Обыскал его сверху донизу. Переодевшись певчим, отстоял службу в церкви. Нигде ничего.

Все еще не теряя надежды, великий сыщик проник в дом графини Уопли. Он переоделся горничной и поступил к ней на службу.

Тут-то он и напал на след, который привел его к разгадке тайны.

В будуаре графини на стене в большой раме висела фотография. Это был портрет.

А под ним стояло: «Принц Вюртембергскии».

На портрете была изображена такса.

Очень длинное туловище, широкие уши, некупированный хвост, короткие задние ноги – словом, совпадали все приметы.

На какую-то долю секунды мозг великого сыщика словно озарила вспышка молнии, и он проник в суть тайны.

Принц был собакой!

Быстро накинув домино поверх платья горничной, он бросился на улицу, подозвал проезжавший мимо кэб и мгновенно оказался у себя в конторе.

– Я раскрыл ее! – задыхаясь, крикнул он секретарю. – Загадка разгадана. Я соединил все звенья. Путем чистого анализа я дошел до правильного решения. Слушайте же: задние ноги, отметина на спине, отвислые губы, щенок... Как? Неужели это вам ничего не подсказывает?

– Ничего, – в полном недоумении отвечал секретарь,– задача кажется мне совершенно неразрешимой.

Великий сыщик понемногу успокоился и снисходительно улыбнулся:

– Все это, дорогой мой, означает лишь то, что принц Вюртембергский – собака. Да, да, призовая такса графини Уопли. Графиня сама ее выкормила, и теперь ее такса стоит двадцать пять тысяч фунтов, не считая десяти тысяч фунтов, обещанных за нее на парижской выставке собак. Поэтому и не удивительно, что...

Тут великого сыщика прервал громкий женский вопль:

– Великий боже!

И в кабинет, словно безумная, вбежала графиня Уопли.

Ее тиара съехала набок.

Жемчужины с ее одежды сыпались прямо на пол.

Она заламывала руки и стонала.

– Ему купировали хвост, – еле выговорила она, – и выстригли всю шерсть на спине. Что мне делать? Я разорена!

– Madame,-спокойно сказал великий сыщик, невозмутимый как бронзовая статуя, – возьмите себя в руки. Я еще могу вас спасти.

– Вы?

– Я!

– Как?

– Слушайте же. Вы должны были выставить принца в Париже?

Графиня кивнула.

– В нем все ваше состояние? Графиня снова кивнула.

– Собаку украли, отвезли в Лондон, купировали ей хвост, изменили окраску?

Пораженная такой глубокой проницательностью великого сыщика, графиня все кивала и кивала головой.

– Вы разорены?

– Да, – прошептала она, задыхаясь, и опустилась на пол в груду жемчужин.

– Madame, – повторил великий сыщик, – еще не все потеряно.

Он выпрямился во весь рост. Выражение несгибаемой непреклонности не сходило с его лица.

На карту были поставлены честь Англии и состояние самой красивой женщины страны.

– Да, я это сделаю, – прошептал он. – Встаньте, дорогая леди. Не бойтесь ничего. Я перевоплощусь в вашу собаку!

В тот же вечер великого сыщика можно было увидеть на палубе пакетбота Дувр – Кале. Он был в длинном темном плаще и стоял на четвереньках у ног своего секретаря, который держал его на коротком поводке. От возбуждения он то и дело лаял на волны и лизал секретарю руку.

– Какая замечательная собака! – говорили пасса жиры.

Костюм собаки удался на славу! Великого сыщика обмазали клеем и облепили собачьей шерстью. Отметина на спине получилась просто великолепно. Хвост, соединенный с автоматическим регулятором, двигался из стороны в сторону, повинуясь малейшему движению мысли. В глазах светился ясный ум.

На следующий день его экспонировали на международной выставке по группе такс. Он покорил сердца всех присутствующих.

– Quel beau chien! – восклицали французы.

– Ach! Was ein Dog! – восклицали испанцы. Великий сыщик получил первый приз. Состояние графини было спасено.

К несчастью, великий сыщик забыл о налоге на собак, вследствие чего его вскоре поймали и уничтожили собачники.

Но это, конечно, не имеет никакого отношения к нашему рассказу и приводится в заключение просто так, как обстоятельство, не лишенное некоторого интереса.

ГВИДО ГАШПИЛЬ ГЕНТСКИЙ

Это случилось в те времена, когда рыцарское сословие было в полном расцвете.

Солнце медленно, то взмывая вверх, то снова падая, склонялось к востоку и меркнущими лучами озаряло мрачные башни Буггенсбергского замка.

На зубчатой башне замка, простерши руки в пустоту, стояла Изольда Прекрасная. На лице ее, словно обращенном с немой мольбой к небесам, застыли безумная тоска и отчаяние.

Наконец уста ее прошептали: «Гвидо», и из груди вырвался глубокий вздох.

Легкая, словно сильфида, она светилась такой воздушной, неземной красотой, что, казалось, почти не дышала.

И в самом деле, она почти не дышала.

Стан ее, стройный и гибкий как лоза, был тонок и изящен, словно меридиан. Она выглядела такой хрупкой, что, казалось, вот-вот рассыплется при первом же движении. Черты ее отличались поразительной субтильностью, совершенно исключавшей возможность каких-либо мыслительных процессов.

С плеч ее мягкими, струящимися складками ниспадала длинная темно-лазоревая накидка, схваченная в талии шитым поясом, концы которого сопрягались серебряною пряжкой. Грудь прикрывал кружевной корсаж, заканчивавшийся у шеи пышным кринолином, а на голове красовалась высокая остроконечная шапка, похожая на огнетушитель и наклоненная назад под углом в сорок пять градусов.