Скоротечный бой закончился, и я в ужасе оглядел заваленное телами поле. Казалось всего несколько человек осталось стоять посреди кучи мертвых тел. Я заметил Ругона, Холина и раненного гвардейца, который тяжело опирался на меч. Вдруг справа кто-то коротко вскрикнул. Я повернул голову и увидел еще одного черного воина. Пока мы дрались друг с другом, он убивал носильщиков. Только что он отрубил голову последнему. Плохо вооруженные слуги не могли оказать достойное сопротивление. Словно дикий пес, ворвавшийся в овечий загон, окровавленный воин стоял посреди убитых им людей.
- Ах, ты! - выдохнул Ругон и сделал шаг в его сторону, но дворянин не принял бой, а развернулся и бросился бежать в сторону города.
- Конец вам, отступники - крикнул он на бегу, но неожиданно споткнулся, завертелся волчком и зарылся в высокую траву.
От грохота выстрела у меня заложило правое ухо. Я оглянулся и с удивлением уставился на владыку, который словно палку двумя руками держал дымящийся магический жезл. Он посмотрел на меня слезящимися глазами и сказал, - все-таки я не всегда был монахом.
Опирающийся на меч воин неожиданно застонал и опустился на землю. Когда мы подошли к нему стало понятно, что он уже не жилец.
- Добей его, - приказал Ругон Холину, - вообще всех раненых добей.
- Только этого не трогай, - старик указал рукой на распростертое на земле тело Зугона.
Холин кивнул и вонзил наконечник в первое неподвижное тело.
За большим войском всегда следовали врачи. Они знали, как отрезать размочаленную руку или ногу, замотать в лубок сломанные кости или зашить глубокий порез, чтобы остановить кровь, могли воткнуть раскаленный прут в рану, оставленную наконечником стрелы или лезвием тонкого кинжала. Но здесь и сейчас их с нами не было. Конечно, если бы на поле боя нашлись легко раненные воины, мы бы придумали, как оказать им помощь, но вокруг нас лежали только умирающие. Страшные раны не оставляли сомнения в том, что эти люди не доживут до вечера. Большинство из них было без сознания, а те, кто еще мог произнести несколько слов, молили нас о смерти. По закону воинского братства мы должны были избавить их от мучений.
- Ты, как? Не ранен? - Ругон тяжело оперся о мое плечо. Его одежда была вся в крови не понятно в своей или чужой.
Я стащил монашескую куртку и осмотрел себя. После боя с кочевниками я снял с одного из убитых кожаный панцирь и нацепил его на кольчугу - все-таки дополнительная защита. Сейчас спереди нехитрый доспех был весь иссечен. Благодаря ему кольчуга выдержала, но теперь под ней начинали гореть огнем пропущенные удары. Я с трудом расстегнул ремни, сбросил панцирь на землю и сел. Ноги подкосились, словно в одно мгновение последние силы оставили меня.
Все кроме Холина оказались попятнаны вражеским оружием. Ругону пришлось перевязывать бок - магический заряд задел его, разорвал кольчугу и кожаный кафтан. Рана была не опасной, но сильно кровоточила. У меня от ударов вспухли на груди и животе багровые полосы, к тому же стал заплывать левый глаз, кто и когда успел ударить меня по лицу, я не помнил. Даже владыке досталась. Как мы не старались закрыть его своими телами, но молния оцарапала старику висок и сорвала приличный кусок кожи с волосами. Гвардейцы стреляли метко, но их сбила с толку наша бесформенная монашеская одежда. Потом я нашел в своей куртке дыру и понял, что был сегодня на волосок от смерти.
Пока мы перевязывали раны, Зугон пришел в себя. Раненый гвардеец завозился в траве и попытался сесть, но Ругон не дал. Он толкнул его ногой в грудь, и когда черный воин опять распластался на земле, приставил меч к его незащищенной шее.
- Если не хочешь умереть мучительной смертью, скажи, как вы нас нашли и что ждет меня в Паусе.
Казалось, предводителя гвардейцев совсем не испугал направленный на него клинок. Он только рассмеялся в лицо Ругону.
- Ничего тебя не ждет, отступник, - сказал он, - в Паусе много моих людей. Все твои друзья схвачены, а продажный купец Жолин болтается в петле на торговой площади. Тебе некуда идти.
Я с ужасом понял, что торговец, укрывший нас перед походом в своем доме, погиб. Значит теперь в городе у нас не осталось друзей. Пропали наши пожитки, доспехи и деньги, отложенные на обратную дорогу.
- Как ты узнал о нас? - спросил Ругон.
- За степью наблюдают. Неужели ты и вправду надеялся вернуться в Паус так же легко, как и вышел? Ни один монах больше не пройдет через ворота, - сказал Зугон и еще раз добавил, - тебе некуда идти. Отдай старика и сдайся властям.
Все лицо гвардейца было залито кровью и ему трудно было говорить - видимо сильный удар серьезно его оглушил. Он больше не делал попыток подняться, но я видел, что воин готов был в любую минуту броситься на Ругона, если бы внимание старика ослабло хоть на мгновение.
- В монастыре твои люди есть?
- Они есть везде.
- И на дороге?
- Везде.
Зугон хотел еще что-то сказать, но неожиданно Ругон без всякого предупреждения ткнул его мечом под подбородок. На черненую кирасу хлынула кровь, воин захрипел, и его большое тело сотрясла судорога.
- Что ты делаешь?! - закричал я.
Старик не ответил, вытер лезвие меча о дергающуюся ногу умирающего и убрал его в ножны.
- Ругон! Как ты мог? - не унимался я, - ты же ему обещал...
- Я сказал, что если он ответит на мои вопросы, то смерть его будет легкой, - сказал старик, - нам пора. Впереди еще много дел.
В самом деле, а чего я хотел от Ругона? Неужели я и правда думал, что старик сохранит жизнь нашему врагу? На его месте Зугон тоже не стал бы долго раздумывать. Собственно, он сразу хотел всех нас убить.
На поле боя мы задерживаться не стали. Собрались, переоделись и отправились в путь. Перед уходом владыка прочитал молитву, а Ругон простился с верным оруженосцем, который погиб, закрывая своего господина собственным телом от магических молний. Глядя, как скорбит мой старый друг, я в который раз подумал о том, что возможно погибший приходился ему незаконнорожденным сыном. Кто знает, возможно, когда-нибудь я наберусь смелости и спрошу Ругона об этом напрямую, а пока я стоял рядом и молился за душу простолюдина, который два года назад во время великой битвы защищал меня, а сегодня отдал свою жизнь за то, чтобы мы с Ругоном смогли продолжить свое опасное путешествие.
- Лошадей придется оставить, - сказал старик, - с ними в город мы не пройдем. Говорят, что кони кочевников всегда находят дорогу обратно. Вот пусть и отправляются домой.
- С лошадьми или без них нам теперь в Паус не попасть, - сказал я и тяжело вздохнул.
У меня не выходили из головы слова, сказанные Зугоном перед смертью. По всему выходило, что нас обязательно остановят, если и не на дороге, то уж точно при входе в город. Мне казалось, что шпионы и убийцы окружают нас со всех сторон.
- Почему, - удивился Ругон, - как раз наоборот. Именно сейчас у нас появилась возможность пройти через любые посты.
Мы с Холином удивленно переглянулись.
- О чем ты говоришь, сын мой? - спросил владыка, похоже, слова воина даже его застали врасплох.
- Неужели ты думаешь, что они пропустят в город монахов? - в свою очередь поинтересовался я.
- Конечно, нет, - Ругон нетерпеливо дернул головой, досадуя на нашу несообразительность, - но они пропустят владыку.
- Как..., - начал, было, я, но осекся.
Глядя на наши удивленные лица, старик расхохотался.
- Они с радостью встретят в воротах гвардейцев, которые будут сопровождать плененного владыку. Теперь понятно? Мы с Тибоном выдадим себя за черных, а Холин станет на время слугой Фифона.
Наконец до меня дошел хитрый план Ругона. Вот это да! Я бы сам до такого никогда не додумался.
- А теперь давайте скорее переодеваться, - поторопил нас старик, - думаю, наши враги слышали грохот магических жезлов и могут в любой момент отправить своих людей на помощь Зугону.
Доспехов для предстоящего маскарада было хоть отбавляй. Чтобы королевские шпионы не опознали оружие какого-нибудь конкретного воина, я взял кирасу одного гвардейца, поножи другого и наручи третьего. Я оставил без внимания красивые тяжелые шлемы, украшенные дорогой насечкой и выбрал ничем не примечательную каску с наличьем. Ругон сделал то же самое. Оружие мы оставили свое. Перед уходом Ругон пальнул в воздух из жезла. Напуганные кони бросились прочь, и скрылись из глаз за ближайшим холмом.
