- Пожалуй, Гарри, я действительно смогу вам помочь. Однако мне надо обдумать этот вопрос. Скажем, неделю.

Ну что ж, вряд ли они решат все остальные вопросы быстрее. Если Дамблдор сказал, что поможет, значит так и будет. И едва ли они смогли бы придумать что-то лучше, чем выйдет у директора.

- Это ведь тоже еще не всё, Гарри?

- Не всё, - согласился Блэк, внутренне напрягаясь. Все тайные общества мигом вылетели из головы, прихватив с собой Тома Реддла. Как сказала бы Гермиона, сейчас речь пойдет о по-настоящему важных вещах.

Он перевел взгляд на окно. Солнце садилось, вечер. На Альбуса Дамблдора смотреть не хотелось. Пусть он сначала ответит.

- Еще я нашел могилу вашей жены, - безо всякого выражения сказал Блэк.

Ему показалось, что заткнулись даже портреты.

Время словно стало резиновым. Прошла минута. Две.

Наконец, Дамблдор медленно поднялся из-за стола. Прошел к тому самому окну, в которое парень так отчаянно пялился, и, сложив руки за спиной, устремил взгляд куда-то вдаль.

Блэк почувствовал, что пора убираться. Кажется, он очень крупно ошибся. Тихо встал из кресла и направился к двери. Голос директора остановил его на полдороги. Ужасно старый голос.

- Я очень надеялся, что однажды, Гарри, этот разговор произойдет между нами. Однако я полагал, что это случится куда позднее. Пожалуй, я был наивен. Глядя на всех вас, мне следовало понять, что отпущенного времени куда меньше, чем мне казалось.

Гарри обернулся. Профессор всё так же смотрел в окно.

- Что ты знаешь о Гриндевальде, Гарри?

Вопрос был неожиданным.

- Он темный маг, - отозвался Блэк после небольшого молчания. – Предыдущий Темный Лорд, если так можно сказать. Начал вторую мировую войну. Это у магглов, - уточнил он.

Было непонятно, понравился ли Дамблдору ответ. Он продолжил спрашивать.

- А что ты думаешь о Корнелиусе Фадже?

Блэк опять задумался. Неожиданно возникло ощущение, что он сидит на экзамене. То есть стоит. Только не по истории магии, а по какому-то другому, куда более серьезному предмету.

- Министр магии, - медленно проговорил он. Сделал паузу и неуверенно продолжил - Фадж, в общем-то, неплохой человек. Любит правила. Нет, не совсем, - поправил он сам себя. - Скорее, считает их необходимыми, чтобы всё было хорошо. Обычно он прав. – Еще одна пауза и уже более четкое - Министр магии.

- А о Долорес Амбридж?

Абмридж была той еще тварью, но этот ответ дался уже проще.

- Помощник министра магии.

Дамблдор покосился на него через плечо, и Гарри, несмотря на всю сложность ситуации, невольно улыбнулся.

- Это всё.

Произошла невероятная вещь. Альбус Дамблдор издал смешок. Отвернулся обратно к окну.

- Ты прав. Видишь ли, Гарри, никто и ничто не является изначально злым. Вернее даже будет сказать, что ничего злого не существует в мире, но это слишком… – директор замялся.

- Сложная мысль, - подсказал Блэк.

- Верно, - Альбус кивнул. – Геллерт не был рожден темным магом. Это очевидно. В юности он очень стремился к знаниям. Был выдающимся молодым человеком. - Еще один взгляд через плечо, и оставшееся не озвученным дополнение. - У него были идеи, Гарри. Очень красивые идеи. Отчасти даже разумные. Ими было легко увлечься, они открывали поистине удивительные перспективы. Просто поразительные. Часть из них впоследствии использовал Том Реддл. Разумеется, только до тех пор, пока ему не перестали требоваться идеи.

- Какие идеи? –поинтересовался Блэк.

И опять профессор вместо ответа задал вопрос.

- Что ты думаешь о магглах?

Блэк вновь задумался. Магглы. Не так уж и отличающиеся от волшебников. Очень похожие, почти одинаковые. И совершенно иные.

Кажется, в этот раз он превысил отпущенное на раздумья время. Альбус продолжил.

- Волшебники эксплуатируют культуру магглов. Разумеется, наши миры не одинаковы. Дети-волшебники и дети-магглы растут в различных условиях, слушают разные сказки, перед тем как отправиться спать. Однако, Гарри, есть один важный момент, объясняющий, почему наш мир, мир волшебников, именно таков. Ты не догадываешься какой?

Блэк нахмурился. Что-то подобное говорил и Роберт. О чем-то подобном он задумывался и сам. Но так вопрос никогда не стоял. Важный момент? И какое, во имя Морганы, это имеет отношение к Арианне Дамблдор?

- Я не знаю, сэр.

- Альбус покачал головой.

- Это магглорожденные, Гарри. - Блэк мысленно щелкнул пальцами. Паззл сошелся. - Они приходят в мир волшебников и приносят с собой богатейший багаж, всё, что накопила цивилизация магглов, а это очень многое, Гарри, очень.

- Но никто из волшебников не уходит в мир магглов, - продолжил Блэк. Задумался на секунду и добавил – А если бы и уходил, то есть статут секретности.

Дамблдор медленно кивнул.

- Будь мы более открыты и более… напористы, можно назвать это так - мир был бы совершенно иным. Оба мира. Возможно, существовал бы только один мир. И возможно, только возможно – он был бы совершенно невероятным, таким, что даже мы с тобой, волшебники, сейчас не в состоянии его вообразить. Геллерт не хотел воображать, Гарри. Он жаждал увидеть его

Гарри молчал. Он уже всё понял. Почти всё.

- Речь никогда не шла о крови, никогда. Только о культуре. О мирных преобразованиях. Просвещение магглорожденных. Уменьшение возраста отбора. Собственное искусство. Собственная наука, изучающая не только магию, но весь обозримый мир. Многое, очень многое.

- Вы дружили? – прямо спросил Блэк.

- Я тоже был выдающимся молодым человеком. Как мне тогда казалось. Мы были молоды. Нам обоим хотелось прекрасного. Нет совершенно ничего удивительного в том, что мы легко нашли общий язык.

Подобные идеи не одобрялись тогда, так же, как не одобряются и сейчас. Хотя, - профессор на мгновение задумался – сейчас куда меньше. Долгое время мы держали их при себе. Строили планы. Рисовали себе картины того, как мы, просветители дадим миру блестящее будущее. А потом я рассказал всё Арианне.

Мы поссорились. Страшно поссорились, Гарри. Арианна кричала, что я сошел с ума. Она была куда умнее. Я разозлился, я надеялся, что она поддержит меня, ведь она всегда меня поддерживала. – Он помолчал и добавил, словно это не было очевидным – Мы любили друг друга.

Я не помню, кто первым достал палочку в ту ночь, я просто не знаю, Гарри. Скорее всего – это был я. И она умерла.

Наступила тишина. Закатный луч медленно полз по кабинету. Когда он достиг ножки кресла, Блэк услышал собственный голос:

- А потом встало солнце.

Альбус медленно кивнул.

- Моя жена была первым и последним человеком, чью жизнь я отнял. И после этого я больше ни разу не видел Геллерта Гриндевальда. До самой нашей дуэли.

Он воплощал свои идеи. Так, как понимал их, так, как у него получалось. Принимая всё более жесткие решения, все сильнее погружаясь во тьму. Лилась кровь. Люди требовали сделать хоть что-то, но не было человека, который мог бы с ним справится. Кроме меня, ставшего уже тогда далеко отстоящим от общих границ волшебником. Ты спросишь, почему я ничего не делал?

Он не спросил. Но Дамблдор всё равно ответил.

- Я просто боялся, Гарри. Того, что увижу себя.

- Увидели? – как-то пусто поинтересовался Блэк, уже зная, что услышит.

- Увидел, - кивнул профессор и, наконец-то, обернулся к нему. Очень старый, очень уставший человек. - Ни одна идея в мире, Гарри, какой бы прекрасной она ни была, не стоит того, чтобы жертвовать за нее человеческой жизнью. Это самое ценное, что только можно себе вообразить – человеческая жизнь. Геллерт забыл об этом. И я – тоже забыл об этом. Всего на одну ночь, Гарри. В которую я потерял самое дорогое, что у меня было, и которая изменила всю мою жизнь. Никто не может решать, кому стоит жить, а кому нет. Ни я, ни Геллерт Гриндевальд, ни Том Реддл.

- Ни я?

- Ни ты, Гарри.

В кабинете снова стало тихо. А луч все полз и полз. Какой длинный день.

Альбус Дамблдор был прав.