Наутро, стоило большей части родственников разъехаться, отец снова вызвал Лиссу к себе в кабинет. Комната правильной квадратной формы, обшитая тёмным дубовыми панелями, огромные окна которой выходили на юг и восток, с детства внушала девушке трепет соразмерностью и строгостью обстановки. Сэр Артур Уинстон большую часть времени проводил здесь, среди бумаг и книг. Вот и теперь Лисса застала отца за столом, со стопкой деловых документов. Взгляд девушки скользнул по полкам, тянущимся вдоль стен: никаких сомнений, что среди томов личной библиотеки отца могли обнаружиться искомые книги, но доступ сюда получить куда труднее, чем в закрытую секцию библиотеки пансиона. Если бы остаться на несколько дней дома в отсутствии отца… Но о таком не стоило и мечтать.

— Садись, — сэр Артур жестом указал Лиссе на стул. — Я пригласил тебя, чтобы сообщить о дальнейших планах.

— Да, отец, — кивнула девушка, устраиваясь на краешке жёсткого стула. — Я слушаю.

— Завтра я покидаю Англию, — проронил сэр Артур. Лисса с трудом сдержала радостную улыбку, но следующие слова отца убили повод для радости на корню: — А ты проведёшь каникулы у тётушки Элизабет — она согласилась за тобой присмотреть.

Миссис Элизабет Хернли, старшая сестра умершей матери Лиссы, недавно овдовела, жила одиноко и замкнуто. Дом её был большим, но почти пустынным, обвешанным портретами мужа тётки и его предков. Единственный сын миссис Хернли, Джон, всё время проводил в Лондоне, отказываясь появляться в семейном склепе.

Лисса с трудом подавила неподобающий вздох и нашла в себе силы покорно кивнуть, понимая, что возражать бесполезно.

— Меня может не быть долго, миссия может затянуться, — слегка нахмурился отец. — Если вернусь раньше, чем рассчитываю, ты сможешь приехать сюда на следующее лето, но большая вероятность, что я буду в стране отсутствовать. Я извещу тебя о планах заранее. Поэтому веди себя хорошо, чтобы миссис Хернли не отказала тебе в приюте через год.

Сэр Артур бросил на дочь колючий взгляд, словно сомневаясь в её благоразумности. Лисса закрыла глаза, с трудом сдерживая рвущиеся наружу протесты. Ситуация была куда хуже, чем представлялось. Если она не вернётся домой по достижении шестнадцатилетия, Себастьян не сможет выполнить обещание… Раньше отец отказывался от дипломатических миссий в других странах под давлением жены, теперь ему ничего не мешало покинуть страну надолго.

— Со всеми вопросами можешь обращаться к мистеру Хатчесу, моему секретарю, — продолжил отец. — Ему же можно передать письма, если вздумаешь мне писать. Но учти: быстро ответить я не смогу. Предупреждая вопрос: сказать, куда я еду, я не имею права.

— Я поняла, отец, — покорно наклонила голову девушка.

— Я доволен твоим благоразумием, — позволил себе чуть слышную улыбку в голосе сэр Артур. — А теперь иди собираться. Вы отъезжаете через два часа. Доброго пути. Надеюсь, по возвращении я услышу о тебе лишь хорошее.

Жестом сэр Артур отпустил дочь. Предстояла долгая разлука, но ни один мускул его лица не дрогнул, ни единой тёплой ноты не проскользнуло в голосе.

Понимая, что никаких слов больше не прозвучит, Лисса покинула кабинет. Все душевные силы ушли на то, чтобы спокойно дойти до двери, не споткнувшись и не перейдя на бег. И только когда за её спиной закрылась дверь, девушка устремилась наверх, куда уже давно привыкла приходить со всеми случающимися в её жизни проблемами.

Добежав до чердака, уже не заботясь о скрытности, она дрожащими руками вскрыла дверь, проскользнула внутрь и привалилась с обратной стороны, пытаясь глубокими вздохами восстановить дыхание. Когда способность связно разговаривать вернулась, Лисса подошла к зеркалу.

— Я уезжаю, Себастьян, — спокойно проговорила она. — На год, возможно — дольше.

— Я рад решению Артура, — раздалось из зеркала. — Так должно быть.

Очевидно, что для него новость не стала неожиданностью, в чём удивительного ничего не было: разговаривать Себастьян мог только тут, но слышал он всё, что происходит в доме.

— Я вернусь, — глухо пообещала Лисса.

— Тогда я выполню своё обещание, если ты захочешь, — ответил он. — И… живи, девочка. Будь счастлива. Тебе предстоят события куда интереснее общения со мной. Я верю, найдётся тот, кто тебя оценит и полюбит. Ты выйдешь замуж, родишь детей…

Девушка до боли закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу слова отчаяния и мольбы. Ей не нужен никто другой, она знала это. Но понимала, что говорить об этом Себастьяну сейчас — бесполезно.

— Расскажи мне, — чуть слышно попросила Лисса, прижимая горячий лоб и ладони к зеркальной поверхности. — Чем так плохо моё взросление? Почему ты отталкиваешь меня? Чем я стала неугодна?

— Я не могу, девочка моя, — всегда спокойный голос вдруг зазвенел отчаянием. — Не проси. Просто поверь мне. Всё, чего я хочу — это твоего счастья.

— Но неужели ты не понимаешь…

— Я не должен понимать, — прервал её Себастьян. — Если нам суждено встретиться, ты обо всём узнаешь… А сейчас иди. Я буду скучать…

В коридоре ниже этажом раздался голос одной из служанок, зовущей Лиссу. От внезапно нахлынувшей злости губы девушки сжались в тонкую линию.

— Я не знаю, в чём твоя тайна, — яростно проговорила она, сверкнув глазами, —, но обещаю найти объяснение. А теперь — прощай.

— Не надо… — тихий голос был полон отчаяния. — Не губи своей жизни. Ты не понимаешь!

— Не понимаешь ты, — жёстко усмехнулась она, опуская штору и уходя прочь. — Слишком долго ты был не человеком…

***

В гостях у тётушки Элизабет оказалось не настолько плохо, как ожидала Лисса. Оставшись в доме вдвоём с племянницей, миссис Хернли смягчилась, позволяя ей многое, что было под запретом в родном доме: спать до обеда, гулять босиком по саду, даже плакать… Девушка, к немалому удивлению, смогла отдохнуть, а свободное время способствовало разработке планов, которые необходимо было осуществить в пансионе.

Последние разговоры с Себастьяном содержали немало намёков, и девушка надеялась, что старые книги позволят найти разгадку. В случае неудачи она планировала написать автору монографии, старому профессору в Оксфорде, надеясь, что тот не отмахнётся от вопросов молоденькой воспитанницы пансиона.

По возвращении в школу Лисса погрузилась в учёбу, особое внимание уделяя истории и английской литературе. Именно преподавательницы, читающие девушкам эти предметы, могли выдать разрешение на посещение заветной секции.

И вот, под Рождество, когда её сокурсницы разъехались по домам, Лисса вошла в библиотеку, сжимая в руках долгожданный листок. Миссис Лангвуд недовольно поджала губы, но возражать не стала. Лисса аккуратно сняла с полки заветный том. Открыла на знакомой гравюре, вглядываясь в черты лица Себастьяна, а потом перевернула страницу и погрузилась в чтение…

5.

Глава о новых владельцах земель, на которых впоследствии был построен Уинстон-Мэйнор, начиналась с истории об обычном воине, пришедшем на английскую землю с норманнами. Тогда он не был богат, мог похвастаться лишь беспримерной храбростью, а король Вильгельм всегда таких жаловал, поэтому вскоре посвятил воина в рыцари. Богатства в правление Вильгельма, да и в последующие годы семья не сыскала. Сын основателя рода жил рыцарскими турнирами и войной, как и сын сына — и так продолжалось много лет.

На момент, когда король Генрих рассорился с Папой и решил, что власть Рима ему ни к чему, глава рода Уинстонов был совсем молод и служил в королевской гвардии — к тому моменту данное наследственное право можно было считать самым существенным достижением рода. В те времена далеко не всегда гвардию использовали по прямому назначению. Легко на их долю волей короля доставались и разные карательные операции, ведь недовольных в стране хватало…