Драко уже давно не велся на такие слова, поэтому просто снова сдвинулся в сторону, пропуская заклинание помех и следом пущенное режущее мимо. Эрук расхохотался, принимая нежелание Драко нападать и уход в глухую защиту за бессилие и уже заранее радуясь победе.

— Ты слабак, Малфой!

Лучи вспыхивали и рикошетили, заставляя защиту дома, принимавшую на себя немало ударов, дрожать и становиться видимой. Постепенно, делая вид, что отступает, Малфою удалось поменяться с Эруком местами, оказаться между противником и входом в дом. Но эта удача оказалась последней.

Пусть не обладая наследуемой родовой мощью, Энтони Эрук был очень сильным волшебником, и опыт его был более чем солидным. Если бы он не поддавался эмоциям, которые так и не сумел толком взять под контроль после неудачи, постигшей его в ритуальном зале Руквуд-холла, Малфою пришлось бы совсем худо. Но и теперь оставалась лишь тень шанса на успех.

Подточенные путешествием через Арку смерти силы стремительно иссякали, усталость накатывала волнами, заставляя подгибаться ноги, а руки дрожать. Драко чуял близость друзей, спешащих на помощь, но даже магам уровня Поттера и Блэка, даже с помощью невыразимцев и их главы, требовалось время для снятия стационарной защиты, поставленной опытным знающим волшебником.

— Выходи наружу, грязнокровка! — внезапно закричал Эрук. — Посмотришь на смерть своего защитничка! Тебе понравится!

Драко замер, с ужасом осознав, что он второй раз попался на одну и ту же уловку: похоже, прежде чем выйти на шум, бывший невыразимец обновил заклятие «Империуса» на Гермионе, а здесь не было поддержки поместья Руквудов, что ослабляло возможность девушки к сопротивлению…

Собрав последние силы, Малфой бросился в атаку, надеясь отвлечь врага от Гермионы, вот только в Эрука как дьявол вселился, и он оказался готов, будучи свежим и бодрым, словно дуэль на пределе возможностей не длилась уже добрых полчаса. На лице безумца возник злорадный оскал, и Драко догадался: приказ будет выполнен.

Скрипнула дверь. В предутренних неверных сумерках белое одеяние девушки казалось светящимся. Из последних сил приняв на щит очередной удар, Малфой отступил к стене, тяжело опираясь на сырые бревна. Правая рука его повисла плетью вдоль тела, режущее заклятие оставило кровоточащую рану на бедре. Одежда постепенно напитывалась кровью, а с каждой каплей уходили силы.

— Ну, вот и всё, — расплылся в довольной ухмылке Эрук. Он тоже выглядел не слишком опрятно — одежда опалена, щеку пересекал неровный порез, — однако стоял на ногах твердо. — После я с удовольствием сыграю роль грязнокровки. Или твою, Малфой. Надо будет подумать, чей образ привлекательнее для дальнейших действий… Не зря невыразимцы модифицировали оборотное так, чтобы принимать образ умершего мага. Шикарная вещь, скажу я тебе. Срок небольшой – три месяца, но мне этого хватит. Жаль, что Блэк спас тебя там, в Руквуд-холле. Она бы надолго тебя не пережила, но никто больше не пострадал бы… Сейчас мне живыми вы не нужны — я же слышу, как ломятся сюда твои спасатели. Но они не успеют. Найдут в живых лишь её. А твой и мой труп украсят здешний пейзаж. Мило, да? Отличная задумка, даже лучше изначального плана. И в итоге, как можешь догадаться, смертей будет поболе…

Эрук занёс палочку, явно красуясь перед поверженным соперником. Он был уверен в запасе времени для осуществления задуманного. Драко же по нити родства, связывающего его с Поттером и Блэком, чувствовал их близкий успех и лихорадочно обдумывал, как можно дороже продать свою жизнь, если не удастся еще протянуть время. И, главное, как спасти хотя бы Гермиону.

— Эрук, тебе всё равно не жить, — заговорил он, стараясь снова вовлечь противника в разговор. — Про оборотное знает Эдвардс, обман раскроют очень быстро.

— Зря стараешься заговорить мне зубы, — выкрикнул тот. Безумный потомок изгнанника стремительно повернулся к Гермионе. — Ей уже ничего не поможет. И… ты увидишь её конец. Авада Кедавра!

Откуда-то снаружи раздался грохот, давая знать, что до мига падения защиты истаивали последние секунды. Вот только роковые слова уже прозвучали, а Гермиона, до сих пор находясь под действием заклятия подчинения, не могла даже сдвинуться с места. Драко, уже не думая ни о чем, рванул наперерез, телом защищая любимую от смерти, зажмуривая глаза.

Вот только вместо боли он ощутил лишь внезапный порыв ветра, ударивший в лицо. Зелёный луч чиркнул, разрывая пелену пыльного воздуха, и, не достигнув цели, рассыпался искрами о возникший буквально из пустоты прочный деревянный щит, поставленный Гермионой, и дьявольский смех, оглашавший поляну, замер у безумного мага в горле. Эрук застыл, пораженный ярким доказательством справедливости легенд о Возрождающей.

Гермиона медленно сползла по стене вниз: физически она совсем ослабла, до этого на ногах её заставлял оставаться лишь приказ Эрука. Драко же наоборот, шатаясь, поднялся.

— На второй раз её не хватит, Малфой, — увидев это, Эрук вновь поднял орудие. — И если ты так желаешь, умрешь первым. Авада Кедавра!

Зелёный луч вырвался из палочки… и вновь разбился о кусок дерева, на сей раз просто брошенный заклинанием откуда-то сбоку, а не созданный из воздуха. Гарри Поттер, с трудом восстанавливая дыхание, бросился к друзьям.

— Экспелиармус! Инкарцеро!

Палочка Эрука вылетела из ослабевшей руки и оказалась у Сириуса, появившегося вслед за Гарри, тело безумца опутали прочные верёвки.

— Прости, Малфой, — произнёс Поттер, справившись наконец с дыханием. — Я чуть не опоздал.

— Зато я нынче побил твой рекорд, пережив аж две «Авады», — хмыкнул в ответ Драко. — Помнится, в детстве я завидовал твоей славе. Бойтесь желаний!

Гермиона осознав, что подмога пришла и жизни Драко ничего не угрожает, громко всхлипнула, стараясь унять ураган силы, всколыхнутой желанием выжить самой и спасти Малфоя.

Казалось, под действием бури эмоций с неё спали много лет сдерживающие магическую силу оковы. Разница в ощущениях была настолько велика, словно она была обычным магглом и вдруг ощутила себя волшебницей. Спокойная, уверенная в себе мощь пронизывала всё тело. Вот только моральных и физических сил не осталось — слишком много переживаний пришлось на последние пару дней. Чуя в себе поток магической энергии огромной силы, она не могла даже руки с палочкой поднять.

Гарри помог подруге сесть и, устроив в шаге от Малфоя, накинул на плечи девушки свою мантию. Затем поднялся и шагнул к поверженному врагу.

— В Азкабан его, — голос главного аврора, отдающий приказ появившимся подчиненным, был сух и холоден. — Надеюсь, Визенгамоту хватит доказательств, чтобы отправить господина Эрука к дементорам навечно.

— Да уж, — усмехнулся Малфой, окончательно приходя в себя и оттряхивая щепки с одежды. — Это понадежнее собственного лба, да?

— Прости, — голос Поттера зазвучал мягче и наполнился живой иронией, — твоя жизнь мне, конечно, дорога, особенно теперь, когда за мной весомый долг, но даже ради её спасения я не готов на повторение детских подвигов. Ты можешь гордиться, — зелёные глаза снова уткнулись в поникшего бывшего невыразимца, теперь безвольно висящего между двух магов, а в голосе снова зазвучала ледяная сталь. — Повторяешь судьбу того, кто погубил род.

— Малфои не женятся на грязнокровках, — вдруг зашипел Эрук, встрепенувшись и уставившись на Гермиону. — И Блэки — тем более. Любители грязнокровок от тебя отвернутся, аристократы же никогда не признают своей. Зря ты в это ввязалась… Даже Поттер женился на чистокровной, вопреки всем разговорам о равенстве!

— Силенцио! — взмах палочки Поттера заставил замолкнуть мага. — Молчи, ты и так наговорился достаточно. Заберите его уже отсюда…

Авороры поудобнее подхватили под руки преступника и повели прочь, на поляне остались лишь Гарри, Сириус и Драко с Гермионой. Малфой заметил, что Поттер упорно держится рядом с крёстным, боясь, похоже, что увиденное окажется сном. Из зелёных глаз ушла напряжённая тоска, столь ярко видная накануне в поместье Блэков. Да и упоминание о долге не прошло мимо внимания слизеринца, хотя сам он напротив считал себя обязанным Сириусу: без помощи он мог навечно остаться в плену страхов и кошмарных иллюзий, порождённых сомнениями прошлого.