Продолжение следует....
...Тайны цвета Бургунди...
...Замок погрузился в ночную бездну и безмолвие густой тишины... Все в нем замерло и, едва ли дышало живым дыханием полной луны, которая в эту ночь была особенно красива... Она питала замок своей силой, наполняя тайными мистериями, которые таит в себе уже тысячелетия, и только в ночной тьме открывает их лишь посвященным в таинства Магии Ночи. Луна освещала холодным металлическим блеском, уснувшие на полуночном ветру стены замка, оберегавшие сон своей Богини... За тяжелыми готическими сводами стен скрывалось множество спален, каждая из которых была наполнена особыми состояниями души Беатриче. Все они были поглощены ее чувствами, окрашены в разные оттенки глубоких эмоций, скрывали в себе Ее тайны, которые Она привносила за собой и шлейфом оставляла их навечно, пропитывая окружающее Ее пространство Своим терпким ароматом пылающих в Ней чувств. Одной из любимых и весьма необычных комнат Богини, была спальня цвета Бургунди... Она утопала во всех оттенках цвета алых роз, красного вина и вязкой багровой крови... Здесь парил особый аромат, присущий лишь только Ей. Она была насквозь пропитана, дурманящим, терпким и удушающе-сладким запахом, который плотной пеленой густого аромата заполнял собой все пространство. Входя в обитель чувственной услады, ярко и отчетливо ощущался аромат амбры, источающий благородный смолистый запах с примесью пьянящего трюфеля, - легкая дымка осязаемого дурмана поглощала все...оставляя лишь глубинные первозданные чувства, подлинно раскрывающее истинное состояние души... Здесь все было пропитано густой смесью всепоглощающей страсти, пылкой любви двоих, пылающей, как жаркий огонь на беспощадном ветру и скрытого от глаз людских - запечатанного печатью временнóй завесы... Входя в спальню цвета Бургунди, Они растворялись в безотчетности границ Вселенной, которую Беатриче называла Началом и Концом всего сущего. Они словно исчезали из этого временного пространства, переносясь в другие измерения, блуждая сквозь бесконечные порталы миров, чувствуя переполняющий Их океан удовольствия, пропитанного сладким наслаждением друг друга и истомой терпкой жажды...Все было наполнено единением двоих, никто больше не смел входить в двери ведущие в обитель цвета Бургунди; никто бы и не смог этого сделать, даже открыв дверь, не увидели бы ничего, лишь густую и непроницаемую взглядом темноту, не приглашающего никого ступить в нее. Лишь только Беатриче и Себастьян знали, что скрывается за привлекающей каждого, дверью, ведущую их в неизбежность своих чувств. Богиня всех Миров лишь только для него, лишь только для Fiera- своего дикого зверя, открывала врата в этот чувственный мир, приглашая его войти... Себастьян, оберегая их Мир, стирал все дороги ведущие к Ней, не оставляя и следа тому, кто возжелает приблизиться к Беатриче. Он сжигал без огня следы, оставленные легкой поступью своей Богини в этом мире, поглощал до капли шлейф Ее изливающихся вокруг ароматов, не позволяя больше никому вдыхать их, ловил каждый Ее взгляд, лишая удовольствия всякого, кто мог удостоиться взора Ее прекрасных глаз. Приближаясь к Ней, лишь только он касался Ее... Ее грациозной души... Ее тонких чувств и безграничного ощущения наслаждения жизнью, заполняя собой все течение времени, не позволяя проникать другим... В эту длинную, звездную ночь именно в спальню цвета Бургунди вошел Себастьян, внося Беатриче в своих руках и закрывшаяся за Ними дверь, вновь поглотила Их дотла, унося в сумрачность томной бесконечности. Эта спальня была преисполнена чувствами, которые как драгоценный кристалл - редки и очень дороги... Беатриче, желая ощутить вкус оставленных здесь чувств, порой входила в нее одна, но никогда не проводила здесь ночи без Себастьяна, не касалась всего того, что было пронизано телесной памятью прожитых ночей, лишь только вдыхала воспоминания все еще парящие в ароматном воздухе... Когда Они вновь появились из ночного сумрака, шагнув в спальню, замерцал легкой прозрачной дымкой переливающийся свет огня тлеющего камина, который из глубины комнаты едва ли освещал пространство. Он излучал тепло, и пламя красно-багрового оттенка изливало блики в тон всей комнаты. Высокие красные и алые свечи, редко расставленные, зажглись слабым пламенем, едва ли освещая вычурную кровать в стиле барокко, которую они окружали. Она скрывалась под тяжелым пологом из кроваво-красного лодена, что громоздкими и плотными складками ниспадает на пропитанное страстью ложе, на котором всегда было разложено множество различных форм подушечек, обшитые муаром всех оттенков бургунди и, на эти мягкие подушки, Себастьян опустил грациозное тело спящей Беатриче... Она, как нежный цветок трепещущей черной орхидеи, возлегала на роскошной ализаринового цвета ткани, которая повинуясь Ей, принимала легкое очертание дурманящего тела Богини... Тонкий запах опиума, который исходил от Беатриче, притягивал к себе Себастьяна, и он, уже не сдерживая своих желаний, опустился на красное ложе подле своей Богини... Не тревожа Ее драгоценного сна, он едва дыша, смотрел на Нее, не отводя взгляда, упивался Ее безмерной красотой, которая веками жила в Ней и никогда не увядала, источающая живительный сок жизни, который Себастьян так неистово испивал из Ее алых губ... Глядя на Беатриче, он ощущал полеты Ее снов и желая проникнуться их состоянием, растворялся в Ней, наполняя себя преизбыточной силой, что черпал в снах Богини. Когда он видел, что ресницы Ее трепещут, он легким, едва ощутимым движением, прикасался к Ней, тыльной стороной ладони нежно проводил по гладкой щеке, и Она, чувствуя его прикосновение, еще больше растворялась в блаженной неге ночного покоя. Его рука скользила вдоль лица Беатриче и, задержавшись у губ, пышущих алой краской, соскользнула в низ, и прикоснувшись к тонкой шее, которая в легком изгибе рисовала линию скульптурного профиля, источала тепло там, где пульсировала живая кровь. Fiera чувствовал эту пульсацию, которая спокойствием разливалась по телу Беатриче и ровным ритмом отзывалась в Ее сердце, в котором он находил свое утешение и покой своей мятежной души... Рука уже очерчивала воздушные линии на женственных плечах и, спускаясь вдоль мягкой руки, растворилась, оторвавшись от тела Беатриче... Дикий зверь охранял Ее сон, сам не смея его потревожить, оберегал и хранил, не зная усталости. Впитывая каждое веяние Ее запаха, он наполнялся вновь силой и, не смыкая глаз, скользил взглядом по Ее божественному телу. Чувствуя, что Беатриче уже погрузилась в глубины своего сна, он, не опасаясь разбудить Ее, затаив дыхание приблизился к Ней и, прильнув к Ее губам, закрыл глаза от наваждения, которое захлестнуло его...
Продолжение следует....
Утренний шепот...
... Забывшись в глубинах сна, порхая, как птица сквозь пелену сновидений, Беатриче наслаждалась беззвучной лирой томной ночи... которая темными слоями густой энергии уже таяла в рассвете нового дня. Ощущая плавное приближение блеклых лучей зимнего солнца, Богиня медленно покидала Миры, в которых, утопая, скользила, как на волнах сапфирового океана. Она всегда чувствовала бесконечно меняющееся пространство вокруг Нее, чувствовала как Ночь, пропитанная туманной тьмой, исчезала при первых взглядах солнечного лика, чувствовала, как уходящий День покидает горизонт в лиловых сумерках... Она всегда ощущала, как хрупкая Весна, робко прикасается к спящей Земле...как жгучее Лето, раскатом сияющего смеха разливается в сочной зелени... как багровая Осень медленно поглощает яркие блики... как бездушная Зима обволакивает метелью, застывшие дни... Все это зиждилось в Ней, потому что Она и была этой таинственной Ночью и искрящимся Днем... Она была той легкой Весной, утреннего пробуждения, жарким Летом, дневного полудня, молчаливой Осенью, сумеречного мира и, леденящей душу Зимой ночного таинства Бездны... Все это жило в безграничности Беатриче... И вот уже наконец проникшись свежим веянием утреннего шепота, Богиня, поднимаясь из глубин своего естества, медленным едва трепещущим движением густых ресниц, открыла, отражающие бездну сновидений, глаза... Чувствуя сладостное состояние и вдыхая дурманящий аромат растворившейся ночи, разливающегося по Ее телу, Беатриче, поднеся руку к своим губам, коснулась их и ощутила, как вкус терпкого трюфеля легкой пеленой осел на Ее губах. Прикрыв снова на мгновение глаза, Она почувствовала, как волна бурлящего наслаждения разлилась по Ее телу, исполненного воспоминаний сладкой истомы долгой ночи... Не открывая своих глаз, Она слышала едва уловимое размеренное дыхание спящего Себастьяна... Fiera неизменно был подле своей Королевы, не покидая Ее никогда и оберегая драгоценный сон Богини в спальне цвета Бургунди... Насладившись зыбким и слабо ощутимым пребыванием между сном и явью, Беатриче вновь открыла свои сияющие глаза, цвета насыщенной корицы, в которых отражались Вселенные с их многочисленными созвездиями... Немного помедлив, но затем медленно и бесшумно, Она выпорхнула из постели, в которой провела эту ночь и струящийся покров ткани оттенка бургунди, соскользнув вслед за Беатриче слегка заструился волнами ткани, свисая с высокого ложе... Ступая своими грациозными и обнаженными ногами по мягкому ковру, который застилал весь холодный гранитный пол, Она ощущала лишь нежное и смиренное прикосновение ворсистого настила к Ее божественным стопам. Проходя мимо тлеющего камина, который погружался в сон при свете дня, Беатриче, скользя, провела по мраморному изваянию каминного портала пальцами тонкой руки, проследовала вглубь спальни... За таинственной ширмой, которая ажурной рамой из ленты резных роз, обрамляла вышитые картины роскошного гобелена, скрывалось раскидистое реколье, драпированное рубиновым цветом ткани лавабль. На нем уже бездыханно лежало платье, приготовленное для Богини, ожидающее Ее, когда же Она пожелает его примерить на себя. Немного помедлив подле безмолвной ширмы, Беатриче растворилась в раскрытых объятиях тяжелой гобеленовой завесы и, пробыв там несколько недолгих мгновений, уже вновь появилась из-за нее... в новом одеянии. В это утро с Ее плеч ниспадала развивающаяся волна антично-белого шелка, покрытого тонким вычурным кружевом ручной работы. Легкий шлейф покорно плыл вслед за своей Королевой и слабым мерцанием переливался на мягком свету, который тонкими линиями пробивался сквозь закрытые тяжелыми портьерами шторы. Беатриче бесшумно двигаясь, приблизилась к своему любимому зеркалу, которое отражающим полотном в обрамлении ажурной кованой вязи, стояло в небольшом развороте, приветствуя свою Богиню. Отражая Ее всю, с прелестнейшего подола Ее кружевного платья до пронзительного взгляда, который сейчас уже всматривался в свое поистине божественное отражение в зеркале. Взмахнув рукой, воздушная ткань рукавов вихрем заструилась вверх, а затем опала вниз, развиваясь вокруг гладкой руки, когда Беатриче прикоснулась ею к складкам мягкого кружева. Ее волосы россыпью черных жемчужин, переливались на обнаженных плечах и, взглянув на их распустившуюся пелену, Она уже приглаживала их щеткой для волос, которая была украшена рубинами и топазами, сверкающими в Ее руках... Минутами позже Беатриче занесла руки назад и едва уловимыми движениями перебирала густые пряди черных волос. Она только лишь пристально смотрела на свои руки в отражении зеркала и пряди как-будто бы уже сами заплетались в изысканную прическу, выскальзывая из ее пальцев, Она лишь только видела уже появляющиеся идеальные завитки, рисующие неповторимые узоры. Подобрав последний локон, Она взглянула на завершенный образ, созданный Ею за то недолгое мгновение, которое Она провела, наслаждаясь собой... В спальне всегда сохранялся особый аромат, присущий только этой комнате, парящий здесь вечно, и даже окна всегда были закрыты плотной пеленой багровых штор, создавая впечатление, словно здесь всегда жила только лишь ночь...ничто не проникало вовнутрь этого источника сладостного Мира... Густые тени скрывали тайны, что таились за дверью, ведущей в спальню и только Беатриче знала удушающе терпкие таинства цвета Бургунди... Беатриче все еще стояла напротив зеркала, но взгляд Ее уже проникал в отражение мира зазеркалья, в котором Она читала скрытые переплетения судеб и таинственных историй, находя потерянные ключи, открывающие закрытые двери в неизвестность... Но вдруг тени всколыхнулись в отражении зеркала и Она увидела слабое очертание приближающегося к Ней из глубины спальни Себастьяна. Он, медля и наслаждаясь тонкой грацией Богини, все более четче виднелся в зеркале и вот он уже совсем приблизившись к Ней...обвил Ее изящную талию своими руками... и едва коснулся губами Ее обнаженной шеи... Беатриче слегка отклонила голову в сторону и, расслабившись в крепких руках Себастьяна, закрыла глаза. Fiera проскользив вдоль шеи Богини, тихо произнес: 'Ты так прекрасна, моя Королева...' и задержавшись всего лишь на мгновение, прильнул губами к атласной коже Беатриче. Медленно целуя Ее шею, утопая в каждом мгновении, вдыхая аромат Ее тела, он спускался ниже к Ее плечам, не оставляя ничто нетронутым его поцелуями... Упиваясь дурманящим состоянием, витающим вокруг них, Себастьян едва ослабив свои сильные руки и тотчас Беатриче, как вольная птица выпорхнула из его объятий. Безмолвно Она направилась к двери и Себастьян, последовав за Богиней, скрылся из многочисленных отражений зазеркалья. Приблизившись к двери, Они, вместе отворив ее, покинули спальню. Дикий зверь затворил дверь, а Беатриче запечатав ее временной завесой, растворила в пелене каменной стены, скрыв от непосвященных в таинства двоих. Не оставляя больше здесь своего взора, Беатриче проследовала вместе с Себастьяном к завтраку в обеденный зал, где их уже ожидали прекрасные мгновения вместе проведенного зимнего утра...
