Между господином учителем Нибергом и господином Дешаном Брандом были весьма натянутые отношения. Виновником тому является господин Дешан Бранд, потому что он не хотел платить епископально предписанные сборы на органиста. Это выражалось в тысячах оскорблений со стороны господина Дешана в адрес господина учителя Ниберга, в клеветнических доносах в окружную школьную инспекцию и т. д. Господин учитель Ниберг заявлял неоднократно, что его тяжелая нервная болезнь, которая вынуждала его уйти в отпуск, имела своей единственной причиной мучения, доставляемые ему господином Дешаном. Господин Дешан буквально довел до отчаяния его семью. Дочь* прежнего учителя Вольберса, учительница фрл. Вольберс, часто жаловалась господину Нибергу, что господин Дешан точно таким же образом обращался с ее семьей. (Заповедь: «Любите врагов ваших»…) Я прошу об этом справиться у самого учителя Ниберга! Господин Дешан довел его до того, что господин Ниберг был вынужден обратиться с жалобой к господину генеральному викарию, так как господин Дешан во время причастия просто прошел мимо его дочери (13 лет), в чем господин генеральный викарий принял сторону господина Ниберга.
Подобным же образом господин Дешан счел возможным обращаться со мной. Он в один из дней послал за мной одного из учеников с указанием, что я должен явиться к нему. Там он набросился на меня с самой дикой руганью, заставив стоять, как школьника. Из его речи у меня в памяти осталось только следующее: «Вы обязаны чаще ходить в церковь. Вы очень плохой пример для молодежи. Вы плохо преподаете религию, потому что дети на молитве в церкви произносят последнюю просьбу из «Отче наш» неотчетливо. В школе Вы вообще ничему не учите! Я сразу же подумал, что так и будет, когда Вы сняли комнату у господина Ниберга».
При этом посещении я сказал господину Дешану, что я буду каждодневно следить за детьми в церкви. Однако господин Дешан, хотя я был рядом, сам сопровождал детей после окончания мессы. Я его дважды просил, чтобы он предоставил это мне, и он пообещал. Тем не менее он этого не делал, и я присутствовал, как глупый ребенок, так что люди уже начали обращать на меня внимание. Тогда я перестал вмешиваться в дела этого господина.
Я понимаю, что человек является собственно продуктом своих обстоятельств – но все это для меня было уже слишком. Кроме того, господин Дешан выступал против моего положения и против моего коллеги. Я миролюбив и толерантен; но если кто-то полностью несправедливо ударит меня по правой щеке, то я с той же силой отвечу. Я решительно не могу терпеть подобные беспочвенные оскорбления. С тех пор господин Дешан продолжал свои издевательства надо мной. Он имел обыкновение писать свои письма карандашом, без обращения, на каком-то рваном клочке бумаги, порой даже без конверта. Одно из них я отослал ему назад как нечитабельное. Господин Дешан не смог удержаться, чтобы не поиздеваться: «Надеюсь, теперь Вы можете разобрать мой почерк», что и стало причиной моего замечания.
Я хотел бы подвергнуть большому сомнению правдивость господина Дешана Бранда, по этому поводу господин учитель Ниберг и господин адвокат Шлихт из Зегеля могут дать все показания, которые будут весьма неприятны господину Дешану.
Я прошу весьма настоятельно воспользоваться такой возможностью и выслушать по этому делу господина учителя Ниберга и господина купца Зандера!
Я отвечаю за каждую букву моего письма.
В заключение я хочу еще раз заметить, что мне крайне неприятно копаться в частных делах с целью защиты от чужих нападок, и я очень сожалею о способах борьбы господина Дешана Бранда и очень ему сочувствую.
С величайшим почтением,
Ваш покорный слуга
Эрих Ремарк.
Дешану Бранду
Оснабрюк, 08.11.1920 (понедельник)
Господину Дешану Бранду
На Ваше письмо я сообщаю еще раз:
1. Вы лично отдали распоряжение управляющему по выплате мне спорной суммы. Вы, председатель школьного правления, который обязан знать, сколько он должен выплачивать.
Я сам могу Вам доказать, что я в прежних местах получал такое же жалованье, иногда и больше, как, например, в Берсене. Я с полной уверенностью дал сведения, которые могу подтвердить из моего… [текст отсутствует] Свидетель: господин учитель Ниберг.
2. Выплаченное жалованье составляет только часть положенного мне содержания, которое я все еще не получил полностью. Вы ничего не теряете, поскольку эта сумма будет учтена окружным управлением и земельной школьной кассой.
3. Денег у меня нет.
Я Вам уже писал: Вы обязаны сообщить окружному управлению сумму, так как она должна быть рассчитана в ближайшее время.
Что касается Ваших прочих замечаний, то даже не надейтесь, будто я буду удовлетворен этим решением окружного управления. Я более чем заинтересован в том, чтобы разоблачить переданные Вами в окружное управление ложные данные о выплате мне жалованья.
Вы не сможете меня запугать; я побеждал и не таких противников!
Но страшитесь того момента, когда я потеряю терпение и забуду о Вашем возрасте. На Ваше «Я с радостью пойду дальше» судебное разбирательство дало бы мне возможность вскрыть Ваши лживые показания. Я сделаю все, что в моих силах, для донесения этого до широкой общественности. Лакомая пища для социал-демократической прессы*! У меня есть еще кое-что про запас, что может доставить Вам большие неприятности! Я терпел. Но если священнослужитель подает в инстанции ложные сведения и при этом еще хочет поиздеваться, тогда все это следует прекратить! Итак, в бой! Я не боюсь! До сих пор я побеждал любого противника! Я прав и потому веду борьбу открыто! Я с улыбкой готовлюсь к Вашему первому удару, ибо я настолько порядочен, чтобы предоставить его Вам!
Эрих Ремарк.
В Окружное управление. Отдел церквей и школьного образования
Оснабрюк, 16.11.1920 (вторник)
В отношении письма от 08.10.1920, II. 4/13 С
На Ваше вышеупомянутое письмо я сообщаю следующее:
1. Благодарю Вас за сообщение относительно положенного мне содержания.
2. Я весьма сожалею, что оставлены без внимания мои серьезные обвинения, которые я выдвинул против господина Дешана Бранда в моем последнем письме (переданного господином окружным школьным советником Хоргебе) касательно клеветы и т. д. Я также назвал в этом письме соотв. свидетелей и попросил Вас это дело тщательно рассмотреть! Я еще раз прилагаю свое заявление и прошу Вас, если Вы не можете принять его к рассмотрению, не желаете переслать в школьную коллегию или в министерство и дать мне соответствующий ответ, то верните его, чтобы я передал его дальше.
Я считаю себя вправе вести борьбу с господином Дешаном Брандом с широкой оглаской и с привлечением моих связей с прессой*.
3. В заключение Вы пишете: «Ваши личные замечания по поводу почерка господина Дешана Бранда мы вынуждены признать неуместными».
На это я сообщаю: данное замечание нахожу еще более неуместным по следующим причинам:
А) Как Вы сами пишете, это замечания «личные». Я не нахожусь ни в каких служебных отношениях с господином Дешаном Брандом. Следовательно, Вы не имеете ни малейшего права критиковать мои личные дела.
Если я вдруг скажу моему соседу, что он скверный человек, и он пойдет к Вам с жалобой, тогда будет логичным, что Вам придется пожурить меня от лица господина окружного школьного советника. По службе Вы можете мне все сказать, но о моих личных делах я доверяю судить только себе!
Б) Я должен признать ваше замечание не только полностью несправедливым, но и весьма поспешным. Вы позволили себе критику на основе лишь моего письма, не зная о том, что мне предлагал господин Дешан Бранд прежде в своих письмах, так что с моей стороны, скорее всего, было проявлено большое добросердечие, поскольку я не грубо, но вдумчиво-юмористически ответил на эти письма. Прежде чем критиковать, следует принимать во внимание все обстоятельства дела, а не судить на основании знакомства лишь с его незначительной частью.
