Поверьте, мне очень неприятно на этом настаивать – до этого мне казалось, что все шло хорошо и будет так же идти и дальше, и я сделал все, что было в моих силах для сохранения этого положения. Я очень сожалею, что вынужден согласиться с произведенными изменениями и сыграть роль, о которой я Вам рассказал, но отныне я не могу считаться автором сценария. Я уверен, что существует способ как-то это уладить, не испортив фильм, – но это надо уладить.

С наилучшими пожеланиями,

Эрик.

P.S. С сегодняшнего дня и до 25 ноября я буду находиться в Чикаго, а потом вернусь в Нью-Йорк. Может быть, еще удастся вернуть последним сценам первозданный вид, если Ф. Муль или Эл Дафф пустят в ход весь свой авторитет. Дорогой Ф., все это уже выходит за рамки одного только сценария. Прошу Вас, попытайтесь изменить хотя бы две заключительные сцены. Мне кажется, что сначала надо поговорить с Мулем – он первый помощник продюсера, но, впрочем, я предоставляю выбор на Ваше усмотрение. Наверное, будет легче изменить, для начала, всего две сцены. Конечно, самое лучшее – это прийти к какому-то удовлетворительному соглашению. (Возможно, заключить новый договор.) Вижу, как Вы смеетесь. Давайте же посмеемся вместе.

Привет Вам обоим,

Ваш

Э.М.Р.

Йозефу Каспару Витчу/«Кипенхойер и Витч», Кельн

Порто-Ронко, 04.08.1958 (понедельник)

Дорогой доктор Витч!

Примите мою сердечную благодарность за Ваше письмо и дружеские слова. Очень прошу Вас не высылать мне газетные вырезки. Я никогда не выписывал газет и надеюсь впредь придерживаться этого обычая. Самое плохое пусть обрушивается на меня без участия друзей.

Примите также благодарность за книги. Если Вы издадите что-то по египетскому искусству, то мне хотелось бы испросить экземпляр и для себя (если возможно, то на английском языке, чтобы моя жена* тоже могла ее прочесть), если такая просьба не покажется Вам чересчур нескромной.

Греческое дело* – вещь абсолютно типичная – такое в наше время происходит повсеместно, и мне кажется, что Общество защиты авторских прав проявило скорее некоторое благородство и отсутствие понимания иронии, заявив, что виновником является одно из его отделений.

Будьте так добры, получив более подробные сведения, перешлите их Гуггенхайму и попросите его действовать дальше самостоятельно. Вполне вероятно, что были украдены и другие книги, и он сможет это выяснить. Впрочем, эта мелочь едва ли достойна Вашего внимания. Если Вы черкнете об этом пару строк Гуггенхайму, как я Вас попросил, то я смогу спокойно вернуться к написанию новой книги*, которая очень неплохо продвигается.

Я не уверен, что буду здесь в сентябре, и будет очень жаль, если мы не увидимся, но надеюсь, все получится.

С наилучшими пожеланиями, Ваш

Эрих Мария Ремарк.

Иоахиму Пьеру Пабсту, Гамбург

Нью-Йорк, 22.05.1959 (пятница)

Дорогой господин Пабст!

Посылаю Вам первые три главы романа. Сожалею, что он получился длиннее, чем я рассчитывал, но, когда делаешь работу, она начинает выбиваться из задуманных схем, и ты получаешь верный, зрелый, настоящий роман. Надеюсь, Вас это порадует. Для меня это означает, что работать придется больше, чем я думал. Через короткое время за этими главами последуют и другие. Мы решили 28 июня лететь в Порто-Ронко, а так как нам пришлют машину, то этим летом мы сможем* поехать в Гамбург, потому что мне и без того надо побывать в Северной Германии, чтобы повидаться с сестрой*.

Пожалуйста, простите за задержку с книгой, но Вы же понимаете, что не всегда человек волен распоряжаться своими фантазиями. Взамен Вы получите книгу, которая, как я надеюсь, станет моим главным сочинением.

С сердечным приветом, преданный Вам и Вашей жене

всегда Ваш

Эрих Мария Ремарк.

Я здесь, в Порто-Ронко, завладел внушительными запасами «Шато Лафита», «От Бриона» и «Шво» для летних вечеров на озере. Приезжайте дегустировать!

В следующем письме я пришлю Вам мои предложения по заглавию, так как прежнее – «Падение в жизнь» – Вам не понравилось (признаюсь, мне оно тоже не очень нравится).

Йозефу Каспару Витчу/«Кипенхойер и Витч», Кельн

Порто-Ронко, 06.04.1961 (четверг)

Дорогой доктор Витч!

Отвечаю Вам, вопреки моему прискорбному обыкновению не всегда это делать, сразу и без промедления, так как сама мысль видеть Вас в положении скулящего обиженного пуделя мне очень неприятна. (Едва ли оно нравится и Вам).

Я был страшно рад видеть Вас здесь, у себя, – так рад, что могу повторить свою глупость о том, что не может быть и речи о «неудаче», как раз напротив. Мне очень по душе (и это мое собственное предложение) лично передать рукопись «любимчикам» – к тому же мы получили огромное удовольствие от совместно выпитого здесь вина.

Это правда, что я удивлен заявлениями «любимчиков» – так же, как я был удивлен и более ранними заявлениями в Вашем журнале, которые всегда производили впечатление предпочтения, каковое Вы мне выказывали. Я всегда считал это дурной рекламой, и странно, что среди всех моих издателей такое приключилось у Вас. У автора возникает неуверенность, и само собой разумеется, что он, когда это повторяется, начинает думать: не будет ли он лучше чувствовать себя в другом месте. Так далеко я пока не заходил, но время от времени спрашивал Гуггенхайма, какие у этого могут быть причины. Он всегда меня успокаивал, однако, когда я показал ему последние отзывы, в которых новая моя книга была поставлена в один ряд с другими, ему это тоже не слишком понравилось, не считая того, что остальные книги не являются моими главными произведениями.

Поскольку такие отзывы (я когда-то был шефом рекламного отдела в «Континентале») я воспринимаю хуже, чем вообще их отсутствие, я попросил Гуггенхайма передать Вам, чтобы Вы впредь не упоминали моих книг, по крайней мере, в такой форме. Такого же мнения я придерживаюсь и сейчас.

Все прочее касательно того, что и как говорят о самом Гуггенхайме, лучше не воспринимать всерьез – естественно, никто на самом деле так не думает, и его потрепанные перья еще засверкают.

Что касается расчета побочных прав на аванс, то об этом мы уже кратко переговорили. Я против того, чтобы издательство начисляло себе пятьдесят процентов, но в нашем случае это оправданно, так как аванс достаточно большой (даже американская авторская гильдия против дележа пятьдесят на пятьдесят). В аванс нельзя включать часть автора, так как издательство также не включает в него свою долю.

Если Вы хотите отказаться от своей доли, то стоит подумать о том, чтобы включить побочные поступления целиком в аванс. (Вижу, как Вы усмехаетесь. Поверьте, я делаю то же самое.)

Мне приятно, что Вы собираетесь выпустить проспект. Правда, если распространять его осенью, то для книги это будет поздновато, но, насколько я понимаю, Вы хотите выпустить его раньше.

Впрочем, однако, мне стоит доверить все деловые переговоры Гуггенхайму. Он в этом вопросе будет заодно с Вами.

Очень надеюсь, что приеду в Кельн, правда, не знаю, когда.

С сердечным приветом, как всегда,

Ваш

Эрих Мария Ремарк.

Йозефу Каспару Витчу/«Кипенхойер и Витч», Кельн

Порто-Ронко, 20.05.1961 (суббота)

Дорогой доктор Витч!

Только что я встретил в Асконе Вальтера Меринга. Вид у него растерянный и несчастный. Насколько я понял, он ждет контракта с Вами на свою последнюю книгу* и, естественно, аванса, а также оплаты перепечатки, которые Вы ему, как он мне сказал, обязались включить в условия контракта.

Он, бедный человек, очень неопытен в житейских делах, и я не знаю, насколько верно я передаю Вам то, что он мне сказал. Если все, что он сказал, – правда, то Вы поступили бы очень достойно и великодушно, если бы немного отклонились от традиционных процедур, учитывая его отказ от предложения другого издательства в пользу Вашего. Теперь он чувствует себя человеком, сидящим одновременно на двух стульях, и с Вашей стороны было бы достойно принять нужное решение.