Рене глубоко вздохнула и попыталась сдержать новый поток слез.

– Что ж, ничего не поделаешь. Спасибо, что рассказали мне, как обстоят дела.

Рене схватила со стола свою сумочку и уже начала вставать со стула, когда миссис Дэлтон вдруг взяла ее за руку.

– Могу я сказать вам еще одну вещь, прежде чем вы уйдете?

Рене невесело рассмеялась и села опять.

– О господи. Вы хотите сказать, что есть что-то еще, чего я не знаю?

– Да, но на сей раз это хорошая новость. – Учительница улыбнулась. – Я понимаю, что сказанное мною стало для вас шоком, и вижу, как это вас обеспокоило.

– Это точно.

– Но вы также должны знать, что ваш сын очень умен, и я попросила психолога измерить также и его IQ. Если я не ошибаюсь, он с легкостью пройдет тестирование, чтобы быть включенным в нашу программу для талантливых и одаренных детей.

Рене закрыла глаза и почувствовала, как по щеке ее катится слеза.

– Что ж, – сказала она, – это уже кое-что. Спасибо, что поставили меня в известность.

Температура на улице упала сразу на несколько градусов. Выйдя из здания школы, Рене увидела, что ее дыхание сразу же превращается в белые облачка пара. Когда она покинула класс, Трэвиса Дила в коридоре уже не было, не увидела она его и на парковке. Вероятно, это к лучшему, подумала она. Даже если у него возник к ней интерес, этот интерес скорее всего угас бы, стоило бы ему только узнать, зачем она приходила в школу. Кому нужны чужие проблемы?

Рене засунула руки в карманы и торопливо зашагала по парковке к своей машине, грустя о несбывшемся. Трэвис Дил показался ей приятным человеком. Жаль, что она никогда его больше не увидит.

– Хью! Я дома!

Ответа не последовало, но это вовсе не означало, что в доме никого нет; его брат откликался не всегда, даже если знает, что его кто-то зовет. Трэвис повесил свою куртку и услышал музыку, доносящуюся из гостиной. Он взял пакет с готовой курицей, которую купил на ужин, и пошел в гостиную, чтобы посмотреть, что делает его брат. Как он и предполагал, Хью играл в «тетрис» на своей игровой приставке.

Он встал между братом и экраном.

– Привет! Я уже дома, – сказал он. – Ты поел?

Хью покачал головой, наклонившись вбок, чтобы снова увидеть экран. Трэвис показал на свои часы.

– У тебя десять минут. Заканчивай свою игру и иди есть.

Трэвис отправился на кухню, поставил на кухонный стол пакет с курицей, затем подошел к двери, чтобы позвать в дом Макса. Ирландский волкодав вбежал в кухню, царапая когтями дощатый пол и радостно виляя хвостом. Трэвис присел, уклоняясь от слюнявых поцелуев огромного пса, и погладил его по спине.

– Надо же, – сказал он, проводя пальцами по жесткой серой шерсти. – Ты что, опять где-то посеял свой ошейник?

Мужчина встал и направился в кладовку, из которой принес Максу жевательную косточку.

– Ты начинаешь обходиться мне в кругленькую сумму, усек? – сказал он псу, когда Макс поймал в воздухе брошенную ему кость.

Когда Макс убежал, чтобы насладиться своим лакомством, Трэвис накрыл на стол и начал готовить все к предстоящему ужину.

Встреча с Хэнком прошла хорошо. Двенадцать школьников уже были включены в программу, и родители еще шестерых раздумывали над тем, чтобы включить в нее и своих детей. Все хлопоты, которые надо было предпринять, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, уже были позади, и было приятно сознавать, что процесс запущен.

Он почувствовал, как телефон в его кармане завибрировал, и достал его. Это было сообщение от Саванны.

Придешь сегодня на ужин? Я поджарила курицу.

Трэвис начал набирать текст.

Извини, увидел твое сообщение слишком поздно. Все равно спасибо.

Через несколько секунд от нее пришло еще одно сообщение.

Потом я иду в «Граулер». Хочешь пойти со мной?

Трэвис покачал головой.

Как-нибудь в другой раз. Мы с Хью останемся сегодня дома.

Едва он нажал на кнопку «отправить», как в кухню вошел его брат.

– С кем ты переписываешься?

– С Саванной Хейс.

Хью скорчил гримасу.

– Что ей надо?

– Ничего.

Трэвис положил телефон на стол и открыл холодильник.

– Когда ты пришел домой, на Максе уже не было ошейника?

– Не знаю, – ответил Хью, протягивая руку к пакету с готовой курицей.

– Ты помыл руки?

Хью подошел к раковине и включил воду.

– В этом месяце он потерял уже два ошейника, – сказал Трэвис, вынимая из холодильника салат в пакете. – Надо будет осмотреть забор; может быть, Макс опять зацепился ошейником за гвоздь.

Поставив салат на стол, Трэвис разлил напитки и прочел молитву.

– Как дела на работе? – поинтересовался он у брата.

Хью пожал плечами и откусил кусок курицы. Последние три месяца он работал в некоммерческой организации, которая нанимала программистов, чтобы те работали по контрактам с крупными высокотехнологическими компаниями Северной Каролины. Трэвису было нелегко найти работу для своего брата – отнюдь не все соглашались иметь дело с такими, как Хью, – и он гордился, что его брат сумел удержаться на этом месте. Как жаль, что их родители не дожили до сегодняшнего дня и не смогли увидеть, каких успехов добился их младший сын.

– Встреча в школе прошла хорошо. – Трэвис улыбнулся. – Знаешь, нельзя понять, насколько малы размеры начальной школы, пока ты не придешь туда, будучи уже взрослым. Я помню то время, когда мы учились там – тогда это место казалось нам огромным.

Когда отклика не последовало, Трэвис решил сосредоточиться на своем ужине. В их доме так проходило большинство вечеров – короткий разговор, а вернее монолог одного Трэвиса, изредка прерываемый выплесками эмоций Хью, когда он бывал чем-то расстроен. В целом они жили неплохо, но иногда Трэвису бывало ужасно одиноко. Он не мог не чувствовать, что ему чего-то не хватает. Или кого-то.

Если бы только Эмми могла увидеть, как хорошо идут дела у Хью.

Трэвис покачал головой. Нет. Она ясно дала ему понять, что он должен сделать выбор – или он будет верен своим брачным обетам, или своей семье. В конечном итоге их брак распался не из-за обещания, которое он дал своим родителям, а из-за нежелания его жены идти на компромисс. Да и вообще, как он мог жить с Эмми, если он не может уживаться сам с собой?

Бедная Эмми. Выходя за меня замуж, она и не подозревала, что в нашей жизни будет постоянно присутствовать еще один мужчина.

– Когда я был в школе, я познакомился с одной женщиной, – сказал он. – Ее зовут Рене, и у нее розовые волосы.

Хью поднял взгляд.

– В самом деле?

– Да. Не все, только челка, но эта челка была похожа на розовую сахарную вату. Очень яркую.

– Мне нравится сахарная вата.

– Знаю. Думаю, Рене понравилась бы и тебе. – Трэвис улыбнулся, вспоминая свою встречу с ней. – Она была очень мила.

Рене милая, подумал он. Она одна из тех людей, в обществе которых ты расслабляешься и чувствуешь себя непринужденно. Трэвис был так занят, управляя бизнесом, который оставили ему его родители, и учреждая Фонд Дилов, что ему уже много месяцев никак не удавалось поговорить с какой-нибудь женщиной просто так. Ему было жаль, когда ей пришлось уйти.

Хью протянул руку за еще одним куском курицы.

– Почему у нее были розовые волосы?

– Что? А, она парикмахер. Наверное, они иногда красят свои волосы в необычные цвета, чтобы показать женщинам, как те могли бы изменить свой внешний вид.

Поужинав, братья убрали со стола, потом приступили к своему обычному вечернему ритуалу: Трэвис встал у раковины и начал счищать с посуды остатки пищи и ополаскивать ее, а его брат размещал ее всю в посудомоечной машине. Хью был мастер аккуратно укладывать вещи в ограниченном пространстве.

Чтобы функционировать, таким людям, как Хью, были необходимы порядок и предсказуемость, и нынешний ритуал мытья посуды был одним из многих рутинных процессов, благодаря которым жизнь братьев текла гладко и упорядоченно, но Трэвис понимал, что отнюдь не всем хочется быть обязанными делать одно и то же каждый божий день. Поэтому он после своего развода и не хотел заводить отношений с женщинами. То, что одного человека успокаивает, другого может подавлять.