Стамбульские чаевые

Похищена при неизвестных обстоятельствах из хранилища Центра Помпиду в 2001 году.

Текущий статус

: в 2014 году картина была перехвачена американской службой таможни на пути из Бельгии. Ее передавали почтовой службой «FedEx» в качестве рождественской открытки стоимостью $ 37. Возвращена Франции.

Спасатели «Reid’s» быстро потеряли ко мне всяческий интерес и переключили внимание на моего женевского «знакомого». Можно было, конечно, воспользоваться благоприятной возможностью и нырнуть в океан, но меня словно пригвоздили к ступенькам лестницы. Не знаю, каково бы мне было, окажись я в воде, но волны били по телу с таким диким остервенением, что сделать шаг в сторону оказалось невозможно, даже ухватившись за прикрепленный к скалам трос. Синяки, однозначно будут синяки из-за низких тромбоцитов. Появление мужчины из самолета не прибавило мне ни сил, ни уверенности. Он обратился по-итальянски к одному из членов спасательной команды и попросил, чтобы они разобрались с его водным мотоциклом. Я очень давно не практиковалась в разговорном итальянском, но языки давались мне с неприличной легкостью, и словарный запас позволял понять каждое произнесенное ими слово:

– Конечно, синьор Инганнаморте, мы все сделаем. Дайте знать, когда снова захотите поиздеваться над стихией. Как тест-драйв? Мощный аппарат, верно?

– Неплохой. Но хотелось бы, чтобы он был мощнее.

– Но мощнее не бывает. Это самая последняя модель. – Итальянец активно жестикулировал в свойственной его нации манере. – В прошлом году у вас была модель послабее.

Синьор Инганнаморте собирался что-то ответить спасателю-итальянцу, но в этот момент заметил мою скромную фигурку. Сперва он просканировал черты лица, затем пробежался глазами по верхней составляющей части яркого купальника и на секунду задержал взгляд на моем мерседесовском шраме – пожизненном сувенире от семнадцатилетней печени, которая в один не очень удачный день отказалась работать. Мерсовский значок очень выгодно смотрелся на фоне моего пресса и бледноватой, еще не успевшей загореть кожи.

Какие же у него были глаза… Холод, лед и расчетливость, утонувшие в самом сердце бесконечности. Я пыталась хоть примерно определить его возраст, но бесполезно. Смуглая, с бронзовым оттенком кожа, легкая седина на висках, подкачанное тренированное тело – ему можно было дать от сорока до сорока восьми. О таких людях обычно говорят: красивый до безобразия. Ничего, абсолютно ничего в его мимике, реакции и поведении не выдало ни замешательства, ни удивления. По всей вероятности, он просто-напросто меня не узнал, что в глубине души немного ранило и расстраивало. У меня же сомнений не оставалось: из Женевы мы летели одним и тем же самолетом. Ладно мой шрам и перерезанный вдоль и поперек живот… Но как же ты заполучил свой от шеи до самой груди? Это явно не хирургических рук вмешательство.

– А что вы слетелись над ней, как коршуны? – спросил он у коренастого итальянца.

– Девушка хотела поплавать, но мы вынуждены были запретить. Слишком штормит.

– Так помогите ей выбраться из воды. Не похоже, что она сама справится.

Один из спасателей обратился ко мне по-английски и предложил отпустить канат, чтобы ухватиться за его руку. Операция прошла вполне успешно, если бы не последняя фраза:

– Правильно сделали, что не пустили ее в воду. Не хватало только нанести урон репутации отеля из-за полиции и трупа девочки на пляже. На Мадейре и так негде хоронить людей. Отправьте ее загорать с молодежью. – Под молодежью он подразумевал двух ухоженных, укутанных в полотенца девчушек – современниц Черчилля, Рильке и Бернарда Шоу.

Итальянец громко захохотал, а мне стало откровенно не по себе. Мерзко и противно понимать смысл чужого неприятного разговора, когда ты являешься действующим лицом. Тебе так репутация отеля дорога? Да кто ты, мать твою, такой, чтобы так шутить над моей смертью или жизнью? Я уже собиралась открыть карты и выдать тираду на итальянском, как пронзительный женский крик, заглушивший даже океанический рев, свел к нулю все мои намерения.

– ДЖЕЕЕЕН-НАААААА-РООООО!

По направлению к нам неслась навороченная брюнетка лет тридцати пяти.

– Ну, куда же ты запропастился? Мы повсюду тебя искали. Все, как всегда – незаметно появляешься и незаметно исчезаешь, – щебетала по-английски роскошная барышня, приобнимая ненавистного мне женевского красавца. – Мы собираемся на пятичасовой чай в «Quinta da Casa Branca». Ты с нами? Моя подруга была бы очень счастлива.

– Дорогая Франгиция, ни в коей мере не хочу тебя обидеть, но твоя подруга делает меня несчастным. Почему вы не остаетесь на пятичасовой ланч в «Reid’s»? Или они изменили традициям?

– Нет, что ты. Здесь ничего не меняется годами. Сегодня холодно и все постояльцы забились внутри отеля. Ты же знаешь, они не очень активны в передвижениях. Ланч забронирован и на 15.30, и на 16, и на 17.00. Fully booked[10]. Так ты с нами?

– Вынужден отказаться. Мне нужно съездить на «Choupana Hills»[11], но вечером мы, возможно, сможем поужинать.

– Никак не могу понять, зачем тебе апартаменты в двух отелях? Чем тебе плохо здесь? Нет, конечно, в «Choupana Hills» шикарный сервис, и они завоевали все португальские награды, но все же? Что ты вечно торчишь на этом холме?

– Ты права. У них отличный сервис. И тишина.

– Но там же нет океана! Отель без океана – bullshit[12]! Ладно… Дело твое. Составишь мне компанию по пути наверх? Я полдня тащилась на этот пляж, чтобы тебя разыскать.

– С удовольствием, – сказал он. – Но повторяю: я вынужден буду вас покинуть. И заранее предупреждаю, что твои уговоры бесполезны.

– Знаю, знаю, – пролепетала она, взяв его под руку.

Они медленно зашагали в сторону отеля, обмениваясь короткими репликами. Я не могла объяснить для себя причину, но эта девушка чем-то меня зацепила. В лучшем смысле этого слова. Она была такой веселой, раскрепощенной и жизнерадостной, что просто не могла не понравиться. Франгиция – потрясающее имя. Впрочем, как и Дженнаро. Как там спасатели к нему обращались? Синьор Инганнаморте? Дважды два – Дженнаро Инганнаморте. По коже пробежала пара миллионов мурашек, и из глубин памяти непроизвольно всплыл женевский терминал с тихим ресторанчиком «La Terazza». Невысокий человек с крокодиловым портфелем. Он произносил какое-то другое имя. Даже не имя, а фамилию. Это было что-то короткое. Значит, на террасе сидел один мужчина, а в самолете – другой. Просто они были очень похожи. Логика логикой, а как быть со шрамом? Да и какая разница? Я не из олигархического мира «Reid’s», не из мира Франгиции и традиционного аристократического чаепития в пять часов по местному времени. И вообще, пора отсюда отчаливать.

Я прошла мимо едва подающих признаки жизни бабушек, одарив их очаровательной улыбкой. «Отправьте ее загорать с молодежью», – вспомнилось мне, и я рассмеялась, несмотря на внушительную долю обиды внутри.

Столик в «Cipriani» был забронирован на 19.30, поэтому я располагала достаточным количеством времени для того, чтобы пешком прогуляться домой, не отказывая себе в удовольствии насладиться пропитанным цветочными ароматами воздухом и респектабельными фасадами «Савоев», «Карлтонов» и прочих пятизвездочных сооружений. Звонок Жоржа застал меня примерно на середине живописного пути.

– Джулия, дорогая, как ты? Как твой день? – интересовался заботливый владелец мадейрской недвижимости.

«Ох, Жорж, если бы ты сегодня утром увидел свой балкон, ты бы не спрашивал, как мой день. Ты бы вообще больше никогда со мной не разговаривал».