Это было давно… ещё на заре нашего российского капитализма. Я тогда был, как и все начинающим бизнером, но со связями. И вот совершенно случайно я столкнулся с англичанином, которого внаглую разводили – и мне это не понравилось. Нет, я не святой. Просто разводить человека, который приехал в чужую страну, и даже русским плохо владеет – это какая-то совсем уж запредельная мерзость. И я, улучив момент, вывел этого англичанина из-за стола и объяснил ему суть разводки. Он был поражён и не сразу поверил, что такое возможно. Но потом поверил. Англичанином этим оказался сам Томас Пикард, тогда он работал в британо-российской торговой палате. Потом, когда в Лондон приехал уже я – он водил меня по их клубам, тыкал пальцем и говорил – вот этот русский – честный, с ним можно иметь дело. Так я получил доступ к большим по тем временам кредитным деньгам, и под десять процентов годовых – когда остальные платили сто. И за счёт этого – создал уже бизнес мирового уровня – стройка, добыча, цветная металлургия и немного чёрной. Без Пикарда – это было бы невозможно.

И без Пикарда – мне будет невозможно сделать следующий шаг – на уровень уже не сотни, а первой десятки Форбс. Как сделать этот шаг – я знаю. Но нет денег. Но сами по себе эти слова – «нет денег» – ошибка. Деньги есть. Деньги всегда есть. Но сегодня они не для всех. В хорошие времена – банкиры готовы разбрасывать деньги с вертолёта, но сегодня – не эти времена…

Такси – солидный британский чёрный кэб, в котором места как в лимузине – везёт меня по Лондону. Городу – мечте для слишком многих. Городу, специально для таких как я – людей с миллионными суммами на счетах. Люблю ли я Лондон? Нет. Не люблю. Что он для меня? В этом городе – я не родился и не рос, не ходил в школу, не произносил первых слов любви и не заработал свой первый миллион. Всё это было совсем в других местах – там, где меня знают и любят. А здесь я кто? Просто «один из» – и не более. Да, я часто бываю в Лондоне, но только по делам. И скуплюсь даже на машину с водителем.

– Сэр…

Вот и приехали. Вместо того, чтобы солидно протянуть водителю крупную купюру – я провожу карточкой по считывателю. Это не моя карточка, а отельная, которой дверь в номер открывается. У отеля – договор со службой такси, их клиентам даётся существенная скидка, а счёт за такси – включат в общий счёт за номер. Прогресс…

– Благодарю вас, сэр…

Пикард был старше меня почти на тридцать лет, но всё ещё работал, уже в должности вице-президента банка. Насколько я слышал, одна из его внучек родила правнука, так что я приготовил подарок. Маленькую малахитовую змейку ручной работы в золоте…

– Том…

– Владимир…

Пикард произносит моё имя правильно – Владимир. Обычно англичане произносят «Влад» – но Томас долгое время работал с Россией. Он и сейчас нас курирует

– Как дела?

– О, всё отлично, у тебя?

– Отлично.

– Чая как обычно?

– Если можно.

У англичан слово «fine» в ответ на вопрос «как дела» – следует произносить, даже если у тебя только что сгорел дом. Здесь это приветствие не имеет никакого значения – показывать, что у тебя неприятности нельзя. Как объяснил Том – если показать, то тут же нагрянут кредиторы.

Кэти приносит чай, тепло улыбается мне – а я ей в ответ. Кэти за шестьдесят и у неё тоже есть внуки, с Томом она работает уже лет двадцать – длинноногие секретутки здесь не в чести, куда важнее верность и профессионализм. Сити – как когда-то рассказывал Томас – и раньше был минным полем, а теперь – превратился в дорогу смерти. Слишком высока конкуренция. Чтобы начать – или как тут говорят – «стартовать» в Сити нужно ещё со студенческой скамьи. Конкуренция дикая, потому что половина богачей мира хотят дать детям именно британское образование. Практика здесь выглядит так – ты проходишь конкурс на позицию ассистент аналитика и вкалываешь по двадцать часов в сутки. Не так давно был случай – парень умер от переработки, реально умер. И никто не удивился – здесь все хотят пробиться. А вы бы видели апартаменты, которые строят специально для сдачи молодым, «стартующим» специалистам. Десять квадратных метров, стол, стул, над этим над всем вторым этажом – кровать. Кухни нет, в углу – что-то вроде душа и шкаф с вещами. Кухни нет, потому что здесь все ходят питаться «на улицу» – ресторанов, пабов, кафе тут полно, дома мало кто готовит. Смысла делать квартиру больше нет – цены за аренду дикие, а зачем тебе квартира больше, если ты все время проводишь на работе? Вот так и работают в Лондоне – кто, кто припомнил советские общаги и четыре койки в комнате? Да тут за них драка будет – почти бесплатное жильё, потому что. Есть ещё здесь дома, которые переделывают из гаражей – впрочем, в Москве они тоже уже есть…

Пьём чай. Как бы между делом – я кладу на стол коробочку

– Это для Бэрри. Точнее… кто там у неё родился? Как назвали.

– О…

Том тронут – я это вижу. Его что-то беспокоит – но он реально тронут. И неудивительно – я помню, как зовут всех его детей и внуков. Здесь это не принято. Здесь не любят и не умеют дружить. В Великобритании все держатся на расстоянии друг от друга…

– Так как назвали?

– Джоном Александером. О, это…

– Уральский малахит, Том, настоящий. На счастье. Пусть будет крепким как наши горы и люди в них живущие.

– Спасибо. Благодарю…

– Не стоит… – решаю переходить к делу – ты прочитал, кстати, мою презентацию? Я немало сил на неё потратил.

– Да, Владимир, прочитал…

Презентация моя была о том, как стать из просто миллиардера – мультимиллиардером. Причём – не только мне, но и тем, кто со мной вложится.

Суть в чем? В Сибири – мне достались лицензии, причём сквозные (разведка+добыча) на разработку перспективных месторождений сланцевой нефти. Так называемая «Баженовская свита». Да, Баженовская свита. Её открыли ещё советские геологи, но до недавнего времени эти месторождения не переводились в разряд запасов – потому что никакой коммерческой ценности не имели. Что такое Баженовская свита? Это огромные залежи нефти на глубине два километра, геологический рельеф местности крайне сложный, а сама нефть в них – не жидкая, а твёрдая, по консистенции примерно как гудрон. И всё это – на глубине два километра. Даже если использовать методы сланцевой добычи – она все равно нерентабельна. Ведь на чём – держится рентабельность сланцевой нефти в США? Невысокие налоги на нефтедобычу – раз. Высокая конкуренция в нефтесервисе, делающая работы качественными и дешёвыми – два. И развитая сеть железных дорог – три. Сланцевая нефть ведь бурится совсем по-другому, жизненный цикл скважин всего несколько месяцев, в то время как жизненный цикл обычной скважины – доходит до 30-40 лет при грамотной эксплуатации. А в Техасе мне показывали действующие скважины, которым уже сто лет! При добыче сланца, логистика может быть основана только на бензовозах и железной дороге – труба моментально делает добычу нерентабельной. А при разработке Баженовской – без трубы не обойтись. Почему? Забыл сказать – это месторождение нефти потенциально крупнейшее на планете, крупнее тех, что находятся в саудовских песках. Предположительно, суммарный запас нефти в Баженовской свите – превышает два триллиона баррелей. Это в тридцать раз больше, чем все доказанные запасы России и в десять раз больше доказанных запасов Саудовской Аравии. Если мы переведём Баженовскую свиту в разряд коммерчески эффективных запасов – то Россия по суммарным запасам нефти моментально переместится на первое место в мире, более того – запасы нефти России сравняются с запасами нефти всего остального мира. А у меня лицензии на наиболее перспективные участки были – я купил их у Лукойла и Роснефти. Правда была проблема – нефть то сланцевая, и по разным оценкам извлекаемой там нефти было по разным оценкам от двадцати до трехсот миллиардов баррелей – то есть, лишь мизерная часть. И это до падения цен на нефть. Потому что если Бажена была нерентабельна при ста долларах за баррель, то она стала тем более нерентабельна при пятидесяти. А санкции и запрет на ввоз высокотехнологичного нефтяного оборудования – окончательно этот проект похоронили.