- Ты его не видел с тех пор? – удивилась я, поднявшись на ноги и временно отлынивая от разминки.

- Нет, он работает на западном побережье. Редко бывает здесь.

- Ой, то есть мне в тот вечер несказанно повезло наткнуться на него, - проговорила я с притворным благоговением.

- Можно сказать и так, - уголки его губ чуть приподнялись, изображая кротчайшую улыбку. Мы оба замолчали. Он посмотрел на меня так, будто пытался что-то понять. Я же могла думать только о тепле его ладони под моими пальцами и о том, что у меня начинает затекать рука, потому что я боюсь ею пошевелить. Он снова перевел взгляд на мою несчастную конечность и, мгновение поколебавшись, осторожно ее отпустил.

- Знаешь, ты можешь зайти к медсестре. Возможно, у нее есть что-нибудь, чтобы ускорить процесс выздоровления, - предложил он.

- У нас что, и медпункт есть? – я недоверчиво нахмурилась. Похоже, он явно ведет в нашей негласной игре-удивлялке.

- В нашем корпусе на втором этаже, комната номер восемнадцать, - улыбнулся он. – Карлайл вчера утром рассказывал.

Ах, вон оно что. Я в этот момент либо только выходила из душа, либо уже таращилась на Джаспера. Интересно, какую еще важную информацию я прослушала. Стоп. Что он только что сказал?

- В «нашем» корпусе? Ты тоже живешь в четвертом?

- Да. Все наши живут там. Ученики на третьем этаже, педсостав – на втором.

- Ясно. – А я его на пляже искала. Вот бестолочь!

- Эй, - Джаспер громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. – Сменили ногу. Прокачиваем левую. – Снова обернулся ко мне и с улыбкой добавил: - Тебя тоже касается.

Улыбнувшись в ответ, я приступила к выполнению. По крайней мере, он теперь со мной разговаривает. Да, все-таки все дело было именно в нем. Тренировки снова стали мне в радость. Более того, я теперь из кожи вон лезла, чтобы впечатлить его. В животе что-то щекотно трепетало, когда я ловила на себе его восхищенный взгляд, или когда он с гордостью ставил меня в пример Майку, любимым занятием которого было падать с велосипеда.

Вечером, после очень продуктивной и выматывающей тренировки, мы остановились в бухте Энтони Куин, километрах в двенадцати от нашего поселка. Джас дал добро на купание, и парни, побросав велики, понеслись к кабинкам переодеваться в плавки. Я же, аккуратно прислонив свой Заскар к сосне, взобралась на огромный валун, у подножия которого с неизменной периодичностью разбивались волны.

У меня было то самое состояние, которое было так трудно достичь, и которое, однажды достигнув, я старалась сохранить как можно дольше. Я смотрела вдаль, но ничего не видела, ничего не чувствовала, ни о чем не думала. Меня заполняли благодатная легкость и очищающая пустота. Я словно была частью пейзажа и в то же время, будто воспарила над ним.

Рядом, слева от меня, кто-то тихо примостился на камень. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто это. Я уже запомнила запах дезодоранта Джаспера.

- А ты чего не купаешься? – мягко спросил он.

- Не хочу, - ответила я отстраненно, продолжая всматриваться в горизонт.

- Ты в порядке? – в его голосе послышалось волнение. И от этого у меня по телу расплылось приятное тепло. Я повернулась к нему и улыбнулась.

- Все отлично. Я еще на подъеме сюда перешла в состояние динамической медитации.

- «Динамической медитации»? Что это?

- Ну, знаешь, когда ты едешь уже очень долго, ноги болят, дыхание сбивается, горло саднит, думаешь «больше не могу», и тут у тебя открывается второе дыхание. И ты снова вкручиваешь километр за километром. Но проходит время, и силы снова покидают тебя. Снова едешь на последнем издыхании. Пока не открывается третье дыхание. И так далее. Так вот обычно после третьего-четвертого дыхания можно поймать это состояние динамической медитации. Когда ты словно выходишь из тела. Перестаешь чувствовать усталость и боль, мышцы вкручивают по инерции, мысли чисты. Мир вокруг замедляется. Не останавливается совсем, а словно идет в замедленной съемке. И ты наблюдаешь за собой со стороны.

Джаспер заулыбался и закивал головой. И я знала, что он меня понимает.

- Кайфовое состояние, - согласился он. – Только я его по-другому называю.

- Как?

- «Словил дзен-буддизм».

- Родственные понятия, - засмеялась я и, вздохнув, оперлась спиной на камень – медитацию я упустила. Джаспер тоже откинулся назад, наши плечи едва ощутимо соприкоснулись. Не знаю, заметил ли он, но у меня от каждого контакта с его телом сердце пропускало удар.

- Впрочем, неудивительно, что ты словила свою эту… медитацию, - продолжил он, - на трассе ты выложилась на полную. Молодец.

- А Карлайл часто кричит на меня за мой сумасшедший стиль езды.

- Я бы тоже кричал, - усмехнулся он, - если бы не был таким, как ты.

Я повернула голову. Он смотрел на меня: в глазах улыбка, гордость и, как мне показалось, грусть. Он медленно перевел взгляд обратно на море. Поднял с земли камешек и бросил в воду. Затем опустил руку, и наши плечи снова соприкасались.

- Знаешь, - заговорил он, - ездить на велосипеде умеют даже дети, а по-настоящему катать – лишь единицы. Ты – одна из них. Не теряй свой стиль. Ни в коем случае не отказывайся от него. Это твоя визитная карточка. Своим бесстрашием ты будешь обескураживать противников на трассе. – Он снова посмотрел на меня. – Только, пожалуйста, не забывай надевать шлем.

Я засмеялась.

- Не забуду.

Повисла тишина. Без всякой неловкости. Просто он кидал в воду камешки, а я разглядывала бухту, пока в голове у меня зрел вопрос. Наконец, я решилась задать его.

- Джаспер, а почему ты тренер? – Он задумчиво посмотрел на меня, пытаясь понять, что именно я имею в виду. – Тебе ведь лет двадцать пять…

- Двадцать шесть, - поправил он.

- Ну, вот. Ты сам еще должен тренироваться и выступать на соревнованиях. Я видела тебя на трассе. Ты был… - я подбирала подходящее слово, - умопомрачителен.

- Был, - повторил он с ноткой ностальгии в голосе. – А полтора года назад поехал в горы кататься на лыжах и… - он перевел взгляд на левое колено и хлопнул по нему ладонью, - неудачно сломал ногу.

Я молчала. А что я могла сказать? Мы оба понимали, что означала такого рода травма для профессионального спортсмена. Слова здесь были неуместны. Он продолжил:

- Полгода реабилитации. Три месяца упорных попыток вернуться в команду. А потом тренер сказал – да, я и сам это прекрасно понимал, - что ничего не выйдет. Потом еще полгода проработал младшим тренером в велошколе Портленда. Скука смертная. Плюс на почве разбитой надежды и нереализованной мечты мной завладела жуткая депрессия. Проснулся однажды утром и понял, если что-нибудь в жизни не поменяю, загнусь к черту. Так нашел через интернет объявление, мол, на Родосе требуется инструктор по серфингу. Отправил заявку, меня взяли. И полтора месяца на пару с Джеймсом учил толстосумов и студентов ловить волну.

- Ты? Серфингист? И Джеймс тоже? – почему-то удивилась я.

- Да. Помнишь, я говорил, что он работает на западном побережье? Там же Эгейское море. Оно бурное, беспокойное – хорошие волны. А здесь на востоке – Средиземное – тихое, покладистое.

- А нашим тренером ты как стал?

- В том же греческом агентстве, через которое я устраивался, появилась вакансия велотренера. Ну, я и попросил меня перевести.

Тут внезапно воздух прорезало громкое «Oppa Gangnam Style». Джаспер аж вздрогнул и уставился на меня. Я пожала плечами, невинно улыбаясь, и достала из рюкзака телефон.

- Папа звонит.

- Не буду мешать, секси лейди.

Он поднялся, отряхнул шорты и спрыгнул вниз.

Последующие несколько дней мы почти на каждой тренировке находили время, чтобы так поболтать. Он рассказывал мне, как участвовал в бреветах на 200, 300 и 400 километров. Как в 2009 году пришел вторым на велогонке ТрансСильвания Эпик, которая длилась семь дней. А в 2010 участвовал в Ред Булл Рэмпейдж, неистовой фрирайдовой гонке с кучей препятствий, куда можно попасть только по приглашению организаторов, и занял тогда четвертое место. Слушая его рассказы и видя, как при этом горят его глаза, я поражалась, насколько мы с ним похожи в своем безумстве. Я мечтала попасть на эти велозаезды и на многие другие, но родители всегда были против. Боятся за меня. Но ничего, скоро мне исполнится восемнадцать, и они не смогут меня остановить.