Ко мне пришли засвидетельствовать почтение сын маркиза Гонри, и еще три его друга. Я всем улыбнулась, поклонилась и отвернулась, как-то не вязалась с ними светская беседа. Они не стали долго скучать и переключились на иностранную принцессу Кунни (эта девица взяла за правило незаметно следовать за мной, словно подглядывала и подслушивала). Как-то мы столкнулись в коридоре, и я прямо сказала ей держаться от меня подальше, она покраснела и сбежала к себе. Кэмилла не раз упоминала о том, что эта дуреха из обедневшего рода, который всяческими путями стремится вернуть былое величие. У нее не было такого нарядного платья: ее сари выглядело чересчур национальным и слегка поношенным, а еще она не могла позволить себе никаких украшений, кроме серебряных браслетов и коралловых бус. Но эта девица старалась изо всех сил произвести на молодых кавалеров приятное впечатление, болтала без умолку, глупо хихикала и почти не выдавала своего акцента. А я оставалась одиноким деревцем среди леса гостей, но это было до того времени, пока ко мне не подошел декан. Вот его я была рада увидеть, мосье Гранжалье надел свой парик, навострил усы и красиво приоделся. А еще он с прищуром на меня посматривал, верно, что-то уже задумал и улучил минутку со мной пересечься. Мы с ним чинно поклонились, но я не изображала из себя неискушенную и застенчивую пансионерку, смотрела на бывшего преподавателя открыто и доброжелательно
– Мадемуазель, у меня есть для вас кое-что полезное, – тихо молвил декан, опасаясь, чтобы нас не услышали, он не зря опасался. Всего в десяти шагах стоял его старший брат – наш ректор Пьер Гранжалье – и разговаривал с мадам Буфало, моей самой нелюбимой преподавательницей. Хотя многие были от нее в восторге, и многим она написала вензельные грамоты собственноручно, я же была лишена этой чести, хотя хитрый ректор специально для принцессы заказал красивую грамоту, выделяющуюся среди прочих.
– Я вас слушаю, – так же тихо ответила я.
– Я раздумывал над вашими словами, относительно того, где вы можете пройти практику, чтобы вам не досаждали другие люди. Больницы и госпитали не подойдут монаршей дочери, ваша матушка и покровительница нашего Института придет в ужас от того, что я отправил вас куда-то, среди больных и немощных. Но это не касается морга при участке внутренней полиции. Там вам не будут досаждать. Практикантам не показывают трупов, не бойтесь, а вот записи реальных вскрытий в архивах полно. Тем более, там изучают еще и редкие растения, и всякие магические артефакты. Так что люди зря обходят морг стороной, он не так противен, как кажется. А еще у меня там есть связи, которые помогут вам обустроиться.
Я задумалась, в принципе, мне будет интересно посмотреть, что творится в этих самых заведениях. Если мне не потребуется личного присутствия при вскрытии в качестве практиканта, но со стороны посмотреть на внутренности было бы даже интересно. Участок внутренней полиции? Где реально ловят преступников и вообще, там проводят разного рода расследования, поэтому я смогу приобщиться еще к загадочным историям, почему бы не попробовать. К примеру, прочту в архивах старые дела про злодеев. А еще там должна быть библиотека с собранием нужной литературы. На моем лице расцвела улыбка, декан только этого и ожидал, он не боялся получить отказ и тихонько подсунул мне письмо. Я взяла обычный сверток, осмотрела его, но тут мой преподаватель меня предостерег, приложив палец к губам:
– Вы только спрячьте его и никому не показывайте. Понимаете, наше с вами увлечение не разделяет мой брат и мадам Буфало, не хватало еще, чтобы она написала вашей матушке.
– Хорошо, никто не узнает, что мы с вами об этом разговаривали, – декан выглядел, словно провинившийся щенок, поглядывая на старшего брата. Но ведь матушка обязательно спросится, где я раздобыла это приглашение, потому торопливо добавила, – впрочем, я постараюсь смягчить гнев королевы Пьетры, когда доходчиво объясню, как важно мне подкрепить теорию практикой. Не думаю, что она станет на вас гневаться.
– Благодарю вас, ваше высочество, это было очень серьезным решением, но одно понимание того, что вы запустите свой талант бездельем, приводила меня в ужас. А ведь у вас расположенность к разного рода врачевательству, и даже интерес к истокам болезней.
К нам подошли и другие пансионерки, и мы перешли на более светскую беседу о книгах, природе и нашей недолгой учебе. Некоторые девицы даже рады были поскорее вырваться на свободу, их тут слишком уж обуздывали, ущемляли (между нами говоря, за ними приглядывали и не давали совершать всяких глупостей). Но мне на миг даже стало тоскливо, я провела два года в очень гостеприимном и познавательном заведении, где меня научили не только этикету, но и основам учений. А потом представила, как мадам Буфало будет лопаться от стыда, когда о принцессе Булонье будут отзываться, как о самой невоспитанной принцессе, а ведь мне легче сказать, что меня плохо научили, чем ей оправдаться, что я вовсе не хотела ничему учиться. Все же, в моем положении были некоторые выгоды.
Я думала, что бал закончится для меня на такой же легкой ноте. Но ошиблась. Пусть и с опозданием, но заиграли триумфальные трубы, извещающие, что к крыльцу нашего заведения подъехала карета монарха или же его близкой семьи. Видно, матушка в последний момент передумала и прибыла ко мне. Но я очень глубоко ошибалась, потому что матушка не передумала, но об этом я узнала намного позже. А прежде все уставились на дверь, в которую вбежал наш церемониальный дворецкий и известил о прибытии наследного принца Фредерикко-Марселя Галлатийского – старшего сына моего дядюшки, проще сказать – моего двоюродного кузена Фредди. И с чего бы вдруг такой интерес наследного принца к нашему выпускному балу? Я понимаю, что тут собрались очень высокородные девицы на выданье, а наш кронпринц (ко всеобщему удивлению, невестой еще не обзавелся, что в последнее время наталкивало меня на не самые приятные мысли о том, кого же ему пророчили этой самой невестой) был молод и свободен, и потому приехал развлечься на балу и присмотреть себе «даму сердца». Сколько себя помню, я знала Фредди еще с малых лет, он всегда кичился своим происхождением, все ожидал того момента, когда взойдет на престол. Ведь королю не обязательно было умирать, он мог передать власть сыну, когда тот повзрослеет и остепенится. Подозреваю, что последней добродетелью мой кузен не обзавелся. Матушка как-то упомянула о том, что ему на пользу пойдет женитьба на достойной девице, которая обуздает его порывы и будет верной спутницей (тогда они уж точно просчитались со спутницей жизни, если они намереваются меня привязать к этому самодовольному наглецу, чтобы я его урезонивала, как делала это в детстве, то очень ошибаются, я сама могу наделать много шума). Но пока рано было бить в колокола тревогу, поскольку официально и не официально о нашей помолвке не заикались, а посему, я невинно строила глазки своему кузену, который сделав легкий кивок обществу, направился ко мне.
Видно, мой наряд слишком выделялся среди прочих. Декан напоследок кинул на меня тревожный взгляд, а я спрятала злополучный свиток в тайный карман своего наряда. Девушкам просто необходимы такие вот карманы, в них можно положить носовой платок и любую деликатную принадлежность. К сожалению, наручный кошелек был выполнен из тонкого кружева и там все просвечивалось. Поэтому я все прятала в оборках платья.
Мой кузен подошел ко мне и чинно поклонился, как и надлежит среди монаршей семьи, я тоже сделала реверанс. Но это на людях мы играли свои роли, встретившись наедине, я бы дернула его за нос, а он меня за локон. Мы еще с детства так здоровались, и детская привычка переросла во взрослые отношения. Я не говорю о моем кузене плохо, Фредди не лишен был некоторых достоинств. Он являлся образчиком мужской красоты и элегантности, и дамы позади меня лишь тихо вздыхали, особенно иностранная принцесса Кунни. Я забыла упомянуть, что она мулатка: темнокожая, черноглазая, черноволосая, со смешными завитушками на висках и затылке. Если бы ей пророчили такого жениха, она бы уже вероятней всего заказывала себе свадебное платье. Но он подошел ко мне и видел лишь меня (мои плохие предчувствия начали потихоньку оправдываться, подозреваю, что принц не от скуки сюда прибыл).
